Эдуард Катлас - Создатели

Его смущало кое-что. Некая формация на самом краю облака висящих в воздухе звезд. Она выглядела так, словно вместо звезды на окраине известных Лексу миров обнаружилась шаровая галактика. Белое скопление, такое плотное, что отдельных звезд и не было видно. Колючий шар, который, возможно, был там всегда, и лишь увеличившаяся сила Лекса позволила ему ощутить наконец эту странность. Или же он рос.

Это был второй раз, когда Лекс обратил внимание на эту странность на окраинах. И сейчас он точно мог сказать, что непонятное свечение росло. За счет ближайших к нему миров. Он помнил, что вместо одной колючки этого шара еще недавно горела крохотная слабая звезда. Теперь ее не было, шар поглотил ее, увеличившись еще немного.

Лекс даже не видел всю эту галактику-шар. Лишь часть сферы — судя по ее изгибу, не такую уж большую часть. И если судить по тому, что он видел, получалось, что сфера должна занимать объем, сравнимый с пространством всех известных ему миров.

Он отвлекся от карты. Возможно, это было угрозой. Может быть, даже очень серьезной. Но сейчас у него были более важные проблемы, требующие его срочного участия.

Мир этой женщины, как и мир Михаила, выглядел небольшим.

Уютным. Тщательно продуманным. Не созданным на одном только воображении, а именно продуманным. Отдельные его элементы, возможно, не являлись ни уникальными, ни даже интересными, но они сочетались, хорошо, без швов сходились между собой и создавались тщательно до щепетильности.

Это было важно, детали, Лекс знал. Он знал, как сложно пролезть со своими изменениями в мир, где продуманы даже мелочи.

На краю, всего в метрах пятидесяти от центра, Лекс едва не угодил в розовый куст. Этими кустами мир и был окаймлен. Край, дальше — забор, высокий, который, Лекс мог поклясться, и означал конец мира. Мальчик предпочитал появляться именно так, с краю, хотя, наверное, сейчас мог проломиться и прямо в центр. Уж к этой-то женщине точно.

Но традиционное появление на краю позволяло осмотреться. Не вступать в бой сразу, а прикинуть, что ему может противопоставить хозяин. Вот розы, например, выглядели угрожающе. Красивые, тут не поспоришь, но шипы казались чуть крупнее, чем должны, и Лексу подумалось, что они вполне могут быть отравлены.

Такая вот ядовитая окаемка мира. От совсем слабых, но все же по глупости решившихся напасть вполне неплохая защита. Также от тех, кто добрался бы до этого мира в отсутствие хозяйки, но тоже не сумел бы высадиться рядом с центром.

Хозяйку было видно даже отсюда. Молодая женщина, красивая. Лекс видел ее и там, у Михаила.

Он не знал, как она выглядит в настоящем мире, но думал, что здесь она сумела себя приукрасить. Не изменить — этого здесь не мог сделать даже Лекс, но подрихтовать. Почистить кое-какие детали. Он знал, как важны эти детали, в картине, в целостности образа, в красоте.

Она тоже, похоже, знала.

Ему пришлось ступить в неглубокий пруд, обойти который было невозможно. Цветущие кувшинки и листья заполнили всю поверхность, не позволяя увидеть, что находится в воде.

Женщина улыбнулась почти приветливо.

Лекс улыбнулся в ответ, одновременно представляя, как в воде, из ниоткуда появляются тысячи жуков с жесткими панцирями и облепляют его ноги. Совсем крохотных. Ведь ни он, ни хозяйка не могут точно ответить, пуста ли банка? А если это так, то в ней всегда найдется место для чего-нибудь еще. Например, для крохотного жучка-защитника, который был здесь всегда, просто успешно прятался, и удачно — настолько был крохотным.

Вода у ног мальчика вспенилась. Совсем рядом из воды на мгновение вынырнуло тонкое гибкое змееподобное тело. Рыбка при этом имела челюсти как у акулы. Именно такие челюсти, Лекс предполагал, должны быть у пираний. Но он их никогда не видел, поэтому не стал бы настаивать. Зато цвет у этого хищника был как у рыбок в японском пруду — прозрачно-красный, притягивающий взгляд.

Однако эти рыбки оказались бессильны против жучков из нержавеющей стали. Лекс лишь почувствовал несколько ударов по ногам и неторопливо вышел из пруда.

Улыбка женщины погасла.

Лекс продолжал улыбаться все также дружелюбно. Ему нужно было сломить волю своего противника, а не просто ее убить. Ему нужен был проводник, быстрый путь в мир их главаря, потому что мальчик чувствовал, ощущал все сильнее, что время на исходе.

Поэтому она должна была его бояться. Сильно бояться. Улыбка подходила.

Он двинулся дальше, ступая по дорожке из мягкого песка. Даже не попытавшись отступить к ее краю или пойти рядом, по лужайке с низкой травой.

Беседка, к которой он подходил, была обставлена также тщательно и аккуратно. Большая кровать прямо в центре, с роскошными шелковыми простынями, раскиданными в притворном беспорядке подушками.

Ваза с цветами на прикроватном столике (не прячется ли в вазе змея?). Изголовье кровати упирается прямо в деревянную решетку, заросшую диким виноградом.

Как только Лекс ступил на дорожку, улыбка снова коснулась лица женщины. На этот раз лишь слегка. Она уже перестала быть столь уверена в совершенстве своего мира.

Между песчинками на дорожке было достаточно неизведанных территорий, чтобы представить там все, что угодно. Например, воду, случайно проникшую сюда из того же пруда? И никто ведь не говорил, что в этом теплом мире не может быть дорожки с мокрым песком, неожиданно попавшей в зону абсолютного холода?

Лишь один отравленный — похоже, золотой — штырь сумел пробиться сквозь лед. И то, он не выскочил, как предполагалось, пробивая ступни жертвы, а лишь медленно выполз, с трудом преодолевая сопротивление льда с вкрапленным в него песком.

На лице женщины не осталось последних намеков на улыбку. Зато появилось желание. Похоть. Лекс это видел, даже, наверное, понимал, но еще не до конца воспринимал. В своем возрасте он уже начал смотреть на девочек и наверняка скоро должен был в кого-нибудь влюбиться, но его интерес к противоположному полу еще не пережил романтическую стадию.

И он точно не торопился ее сокращать.

Так что последняя, самая сильная ловушка хозяйки пропала даром.

Она опустилась на колени, склонила голову и слегка наклонилась вперед, надо полагать уже чисто механически пытаясь привлечь внимание к своей груди.

— Пощади меня! Мы ошиблись, напав на вас. Мы вообще не стали бы нападать на тебя. Но мы ошиблись, и я прошу пощады. Я не настолько сильна, чтобы быть тебе интересной. И не заслуживаю мести.

Лекс продолжал улыбаться.

— Ты мне действительно не нужна. Отведи меня в мир своего главаря, и я оставлю тебя в покое.

В глазах женщины мелькнула неуверенность. Даже она сомневалась, стоит ли предавать своего лидера? Хотя, похоже, по другим причинам. Похоже, у нее был повод бояться его даже больше, чем непосредственно занесенного над ней топора.