Людвиг Павельчик - Тропами ада

– Послушай, жрец… Быть может, ты расскажешь мне, как долго…как долго длится это… скотство между Кеслой и Агривульфом? И, если ты знал, почему же вовремя не поставил меня в известность?

– Снова ты сказал мимо, Теодорих. Не ты женился на Кесле, а Агривульф путем нехитрой махинации женил тебя на своей полюбовнице, ибо получить ее иным путем не смел тогда и надеяться, в силу ее прямых родственных отношений с правителем эбуронов. Сейчас обстоятельства изменились и, как король свевов, Агривульф может делать все, что захочет. А захочет он многого, ведь в нем течет кровь вандалов, помнишь? Оба они, Агривульф и его шлюха-любовница – твоя жена, изначально глумились над тобою, строя планы и открыто предаваясь оргиям в твое отсутствие, ибо знали, что жрецы, имея обязанности более важные по отношению к племени готов, чем разбирательство любовных дел короля и его ставленника, не скажут тебе ни слова, опасаясь твоего гнева. Всем известна история о моем тебе предупреждении и твоей на него реакции. Ты сам отринул нашу помощь. Это ответ на второй твой вопрос, Теодорих.

Молчание затянулось на добрых полчаса, в течение которых король, сидя на земле и обхватив голову руками, покачивался из стороны в сторону, не то размышляя, не то предаваясь своему горю, а главный жрец племени западных готов, открывший ему глаза на судьбу его, стоял неподвижно на том самом месте, откуда вел свое повествование, и, по видимому, ждал, во что это молчание выльется.

– Что же делать, Мерсалл? Я, признаюсь, несколько потерян и не совсем понимаю, есть ли у нас шансы… Но ты-то ведь проследил все с самых истоков и наверняка имеешь какие-то мысли или даже план? Спаси же своего короля, жрец, дай ему возможность покарать виновных и вернуть равновесие и справедливость!

Жрец медленно поднял уставшие глаза на Теодориха Второго, и особой любви в их отрешенном взгляде, пожалуй, не было заметно:

– Признаюсь, Теодорих, твоя судьба как короля меня интересует крайне мало, ибо просчет твой действительно велик, да и к нам, жрецам, ты всегда относился без особой симпатии, заигрывая с арианскими миссионерами, единственной целью которых было, бесспорно, препровождение тебя в выдуманный ими Ад. Но я гот, и судьба моего племени для меня превыше старых счетов, посему я поделюсь с тобой, вождь, своими мыслями…

На восемнадцатый день после этого разговора по приказу из Тулузы войско вестготов, разделившись на две части, одну из которых возглавил Сумерих, один из испытанных боями приближенных короля, другую же – Теодорих лично, выступило в поход, дабы привести в исполнение тщательно разработанный и лишенный какого бы то ни было милосердия план укрепления позиций готов на восточных и юго-восточных рубежах, где это было действительно необходимо.

Ведомые Сумерихом воины, пройдя немалое расстояние ночной рекой, которую вандалы чтили как западный оплот своих тогдашних границ, с первыми лучами ленивого красного солнца врезались в тыл последним, крайне обескуражив сонных обитателей угрюмо-безобразных берлог и уничтожив добрых две трети презираемого племени. Лохматая голова правителя вандалов, окруженная компанией схожих атрибутов его жрецов, украсила, отвислыми щеками и выбитым глазом повеселив завоевателей, большой кленовый кол, воткнутый в землю прямо у входа в его мерзкое жилище. Все те, в ком можно было заподозрить его родственников или же свойственников, были казнены с особым подходом – продуманно, вычурно и, можно сказать, изящно. Остатки лишившихся от ужаса разума вандалов рассеялись по окрестностям, не постигая, как могла провалиться столь блестяще, как им ранее казалось, спланированная сегодняшним королем свевов, Агривульфом, операция по умножению их мощи. Конечно же, отдельные части племени, разбросанные по долине, не могли быть выявлены и уничтожены столь быстро, но разгром главного стойбища вкупе с обезглавливанием, в прямом и переносном смысле, верхушки племени долго еще не позволит вандалам действовать хоть сколько-нибудь слаженно в своих набегах, успех которых через это, без сомнения, пострадает.

Главным же было, тем не менее, не это. Теперь, после лишения вандалов какой-либо организации, те не могли даже помышлять о том, чтобы прийти на выручку возглавляемым Агривульфом мерзким собакам-свевам, с которыми лишь короткое время назад было заключено соглашение о совместных действиях против вестготов и которыми так для них неожиданно занялось ведомое Теодорихом войско.

В то самое время, когда Сумерих сортировал по рангам головы жрецов и "знати" вандалов, удар сокрушительной силы обрушился на недобитых в предшествующих боях свевов, в считанные часы сломив их достаточно слабое неподготовленное сопротивление и взяв Брагу – их мерзкую столицу.

В отличие от постоянно кочующих вандалов, места расположения отдельных групп племени свевов были достаточно стабильны и, следовательно, хорошо известны готам, что и обусловило их тотальный успех.

Расположенный непосредственно вокруг резиденции новоиспеченного короля и его полюбовницы отряд искусных бойцов, когда-то отобранных Теодорихом и впоследствии гнусно предавших его, не смог серьезно противостоять яростному напору основного войска готов и был поголовно истреблен, оставив едва вскочившего с "брачного" ложа и дико вращающего глазами Агривульфа безо всякой защиты. Не вникнув еще в суть происходящего, король свевов, наскоро обмотав талию какой-то грязной тряпкой и выставив вперед меч, пораженно взирал на глумящегося над ним из седла своего коня Теодориха, окруженного "свитой" из бойцов-готов.

– Оставь это, Агривульф! Не смеши ни людей моих, ни коня моего! Слишком долго махал ты иным мечом в объятьях этой шлюхи, чтобы быть в силах управиться с истинно-железным! Ты глуп, Агривульф. Глуп и гнусен в своей подлости. Ты проиграл.

Часто дыша и поняв, наконец, безнадежность ситуации, Агривульф попытался ухватиться за последнюю соломинку:

– Ну что ж, Теодорих, ты всегда был силен как в стратегии, так и в тактике. И я не собираюсь оправдываться перед тобой или повествовать тебе о моей любви к Кесле, которой тебе, свирепой бесчувственной глыбе, все равно не понять и не испытать. Твои глаза подернуты сейчас пеленой ревности и оскорбленного достоинства, ради спасения которого ты и двинул в бой все силы. Зная тебя, не сомневаюсь, что кишки вандалов уже украшают ветви ближайшей рощи! Сегодня плевать тебе на все далекоидущие планы и стратегические рассчеты, твоя цель – поквитаться со мной. Так сойди с коня и сразись со мной, как король с королем! Быть может, судьба станет на мою сторону!

Теодорих поморщился:

Король не сражается с собакой, тем более такой мерзкой и покрытой лишаями, как ты. Скажу тебе больше – ты даже убит сегодня не будешь. Ни ты, ни шлюха твоя проклятая, ни тот мерзкий ублюдок с твоей рожей, что притаился в ее брюхе! Вы заслужили более "перспективного" будущего!