Август Дерлет - Маска Ктулху

— Была ночь, очень черная. Я потерял остальных и все время шел, шел, сам не знаю куда…

— Судя по вашей карте, вы находились где-то в районе Мачу-Пикчу [62] Мачу-Пикчу — древний город-крепость и святилище в Перу, так называемая «секретная столица» империи инков; покинута людьми пять столетий назад и открыта археологами лишь в начале XX в. ?

— Si. Я точно не знаю где, а потом мы этого места найти не смогли. Шел дождь. Я шел и шел под дождем, а потом вроде как услышал музыку. Странную такую. Похоже на индейскую. Вы же знаете, там когда-то жили инки, и они…

— Да-да, я знаю. Об инках я знаю все. Расскажите, что вы видели, сеньор Фернандес.

— Так вот, я все шел и шел, не помню куда. Музыка становилась все громче, и я уже подумал, что она совсем рядом, но никого не было, а я наткнулся на какую-то стену. Я ее потрогал — твердая, вроде как каменная. Я и пошел вдоль нее, но тут сверкнула молния, смотрю — а это высокий холм. Тут все и случилось. Не знаю, как сказать. Вдруг тот холм куда-то пропал или я куда-то улетел; клянусь, я в тот день капли в рот не брал! И болен не был. Я на что-то упал; встал, смотрю — и вижу что-то вроде прохода, понимаете, камни сложены так, что образуют вход куда-то. Внизу — черная вода, а возле нее индейцы сидят полуголые — вроде того, как они одевались до прихода конкистадоров, — и в том озере что-то плавает. Вот оттуда музыка и звучала.

— Из озера?

— Si, сеньор. Из-под воды и с поверхности. Музыка была двух видов. Одна — как опиум, сладкая такая, завораживающая, а вторая — индейская, они ее на дудках играли, пронзительная, слушать противно.

— Вы можете описать, что вы видели в озере?

— Что-то большое. — Моряк сделал паузу и нахмурился, припоминая. — Такое большое, прямо не знаю, как сказать. Как холм, только это был не холм, и трясучее, как медуза. И все время оно меняло форму — то высокое, то квадратное, то круглое со щупальцами. И шипело, и свистело или булькало. Не знаю, что с ним делали индейцы.

— Они ему кланялись?

— Si, si, кланялись. — Моряк оживился. — Но я не знаю, что это было.

— Вы бывали там позднее?

— Нет. Мне казалось, что меня кто-то преследует. Мне это до сих пор кажется. Мы на другой день искали то место. Не помню, как я вернулся в лагерь, но того холма мы так и не нашли.

— Вы говорите, что вас преследуют. Кто?

— Один из тех индейцев. — Он задумчиво покачал головой. — Словно тень какая-то. Не знаю. Может быть, никого и нет.

— Когда вы наблюдали за индейцами, вы слышали, о чем они говорили?

— Si, но я ничего не понял. Они говорили вроде бы на своем языке, только в нем было много странных, непонятных слов. Одно слово часто повторялось, кажется, чье-то имя…

— Вот как? Продолжайте.

— Шулуу.

— Ктулху!

— Si, si! — Моряк энергично закивал. — Больше я ничего не понял — индейцы только вопили и визжали.

— А то существо, что вы видели в озере… Сеньор Фернандес, вы знаете, как выглядит бог океанских глубин, повелитель землетрясений, Кон, которому поклонялись предки инков?

— Si.

— Существо в озере было на него похоже?

— Не думаю. У Кона множество обличий, но такого я никогда не видел.

— Может быть, это был Пожиратель, бог войны народа кечуа? Полагаю, вам приходилось видеть Чавинский камень [63] Чавинский камень — здесь имеется в виду гранитный столб высотой ок. 4,5 м с изображением клыкастого змееволосого существа — верховного бога в пантеоне Чавинской цивилизации, существовавшей на территории современного Перу в период между 900 и 200 гг. до Р. Х. ?

— Мы все его хорошенько рассмотрели, прежде чем отправиться в страну инков. Он находится в Национальном музее в Лиме. Из Лимы мы поехали в Абанкай, потом в Анды, в Куско, оттуда — в Кордильера-де-Вильканота, потом — в Оллантайтамбо. А оттуда — в Мачу-Пикчу.

— Если вы его рассмотрели, значит, должны были заметить, что из тела Пожирателя торчат змеи. А теперь скажите, на теле той твари из подземного озера были какие-нибудь отростки?

— Были, но не змеи, сеньор. Виракоча [64] Виракоча — один из главных богов в мифологии инков и ряда других народов Андского региона, творец вселенной и основатель человеческой цивилизации; традиционно изображался в короне из солнечных лучей. редко изображается в подобном виде. Но он живет в море, как и та тварь, как и Кон. Люди говорят, что «виракоча» означает «белая морская пена».

— Но на его теле были выросты? Мне очень нужно это знать.

— Si!

— Когда все это случилось, вы находились неподалеку от крепости Салапунко?

— Мы ее миновали. Вы же знаете, какой там рельеф. Крепость стоит на правом берегу реки. Она очень большая, только построена как-то чудно — сложена из огромных гранитных блоков; сначала идут большие, потом поменьше и так далее, и уложены они так ровно и плотно, что скреплять их раствором не потребовалось. Крепостной вал имеет примерно пятнадцать футов в высоту, расположен со стороны реки. Течет она по узкому и глубокому ущелью среди высоких гранитных гор, где некогда жил народ кечуа-айар, построивший ныне пустой город Мачу-Пикчу на вершине скалистого мыса, в изгибе реки. Почти со всех сторон город окружен глубокими каньонами. На подходе к нему мы сделали первый привал. Двое из нашего отряда не хотели идти в тот город, еще один предлагал направиться в Саксайуаман [65] Саксайуаман — древняя крепость инков на крутом холме близ г. Куско. . Однако большинство решило двигаться в сторону Мачу-Пикчу.

— Как близко вы были от крепости Салапунко?

— В миле, может быть двух. Мы остановились у скалистой гряды, среди деревьев и густого кустарника.

Беседа профессора и моряка закончилась весьма странным и неожиданным образом. Доктор Шрусбери уже открыл рот, чтобы задать очередной вопрос, как вдруг дернул головой и начал прислушиваться, крепко сжав губы, а затем резко поднялся и попросил своего гостя немедленно покинуть дом и отправляться обратно в Инсмут, особо подчеркнув, чтобы он никому не говорил, куда ездил и зачем; с этими словами доктор поспешно проводил моряка к задней двери. Едва она захлопнулась, как доктор Шрусбери вернулся в кабинет и обратился ко мне:

— Мистер Фелан, сейчас к нам зайдет один джентльмен и спросит о сеньоре Фернандесе. Когда услышите стук дверного молотка, откройте дверь и скажите этому человеку, что не знаете никакого Фернандеса.

Спрашивать, что происходит, не было времени, да и не мое это дело; не успел я отдать доктору запись его беседы с моряком, как раздался стук дверного молотка. Доктор быстро кивнул, и я пошел открывать дверь.

Никогда не испытывал я такого отвращения, как при виде стоящего на пороге человека. Уличных фонарей поблизости не было, поэтому его освещал лишь тусклый свет, падающий на крыльцо из нашего холла, но я готов поклясться, что меня поразили не столько жуткие, уродливые черты его лица, сильно смахивающего на морду лягушки — на память пришли иллюстрации Джона Тенниела к «Алисе в Стране чудес», в частности образ лакея Герцогини, — сколько его рука, которой он держался за перила: на ней были перепонки! Более того, от незнакомца исходил сильный запах моря, причем не такой, каким пахнет от рыбаков и матросов, а тяжелый запах морских глубин. Глядя на его широкий рот, я ждал, что сейчас из него польются какие-нибудь отвратительные звуки, но нет — незнакомец заговорил на чистейшем английском, с подчеркнутой учтивостью поинтересовавшись, не заходил ли сюда его друг по имени сеньор Тимото Фернандес.