Сергей Головачев - Лысая гора

– Ну, если вам так проще, чтобы вы не думали, что я ненормальная.

– А это не про вашу девочку? – кивает водитель на страшную надпись на стене.

– Нет, та девочка пропала пять лет тому назад.

– А может, это просто… сатанисты? – предполагает первый «беркут», переводя взгляд с надписи о пропавшей девочки на перевёрнутую пятиконечную звезду, намалёванную поодаль.

– Ну, если вам так понятнее, – пожимает плечами Навка.

Водитель с сочувствием смотрит на Навку.

– Надо же, через пять лет снова разгулялись! – заводит он машину. – Мочить их всех надо срочно!

– Не переживайте, женщина, мы обязательно её найдём, – обещает первый «беркут».

– И сатанистов этих найдём! – обещает ей водитель.

– Найдите, – умоляет Навка. – Я вас очень прошу.

Справа взору Димонов открывается первый полубастион крепости, стоящий над глубоким рвом. Там в низине во рву за зелёными грабами они видят парней в камуфляжных штанах и куртках. Двое сгребают мётлами мусор в кучи, третий держит мусорный мешок, а четвёртый наполняет его совковой лопатой.

– Туда лучше не соваться, – предупреждает Димон-А.

Сразу за поворотом Димоны видят на поляне оранжевый мусоровоз. Чистильщики Лысой горы один за другим подносят к нему наполненные пластиковые мешки и забрасывают их в кузов.

Из кузова доносятся истошные крики милиционеров.

– Выпустите нас! Здесь воняет!

– В натуре, – мусоровоз, – замечает О`Димон.

Его неожиданно пробивает на смех.

– Мусоровоз, – ржёт он, как ненормальный, – мусоровоз.

Услышав смех, очень похожий на смех обкуренных торчков, два чистильщика в оранжевых комбинезонах сразу же обращают на них внимание.

– Не ржи, беду накличешь, – предупреждает приятеля Димон-А.

Но О`Димон никак не может успокоиться.

– Замолчи, придурок, – замахивается на него Димон-А, – они уже к нам идут.

Чистильщики, действительно, направляются к ним. Они уже совсем близко, и в их глазах читается явное намерение схватить наркоманов.

– Валим отсюда!

Димоны, что есть духу, бегут прочь. Их пятки так и сверкают. Вскоре дорога делает ещё один крутой поворот. Оглянувшись, Димоны видят, что их преследователи остались далеко позади. Махнув на них рукой, чистильщики поворачивают назад.

Впереди на обочине Димоны замечают полуразрушенный дом без окон, без дверей и даже без крыши. Обгоревшее здание стоит на краю крутого яра.

– А что это за дом такой? – спрашивает О`Димон.

– Сатанисты здесь собираются, – отвечает приятель.

Одна из стен дома полностью отдана сатанистскому творчеству. Главный мессидж сразу бросается в глаза: «сюда приходит она – сотона». Рядом сделана стихотворная приписка меньшими буквами: «а меня это не …(неразборчиво) – сотоне той дам я в …(также неразборчиво)».

– А раньше что тут было? – спрашивает О`Димон.

– Пожарная часть.

– Да, сгоревшая пожарная часть, – это очень символично.

Они обходят припаркованный рядом чёрный «Хаммер» и вдруг замечают приближающийся к ним по дороге другой джип – милицейский. Димоны тут же бросаются к развалинам. Джип резко тормозит, и из него выскакивают два бойца «Беркута».

– Куда? На землю! Лежать!

Как только наркоманы оказываются на земле, стражи порядка начинают пинать их ногами.

– Ах вы ж сатанисты долбанные!

– Мы не сатанисты! – вопит О`Димон, замечая клюв нависшего над ним реального беркута.

– А что же вы тогда тут делаете? – спрашивает его человек-птица и клюёт в левый бок.

– Ай! – вопит О`Димон от боли, – мы просто… зашли сюда… посмотреть.

– Ну тогда мы просто зашли сюда проверить ваши личности, – заявляет другая грозная птица и клюёт Димона-А в правый бок.

– Ну какой я сатанист? Разве я похож на сатаниста? – взывает он к милосердию.

Беркуты приглядываются: с одной стороны, вроде, похож, с другой стороны, вроде, нет.

– Я в бога верую, – умоляет он.

– В какого бога? – уточняет второй беркут.

– В нашего, – показательно крестится Димон-А.

– А ну, помолись, – не отстаёт первый беркут.

– Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя твое, – с благостным видом начинает Димон-А читать молитву, но забыв дальнейшие слова, тут же её заканчивает, – и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого.

– А разве бог может ввести в искушение? – спрашивает его второй беркут, привыкший всё подвергать сомнению и дедуктивному анализу. – В искушение вводит совсем не бог.

– А кто?

– Тебе это, видимо, лучше знать! – взмахивает крыльями первый беркут и клюёт Димона-А в печень, – кто вы такие, признавайтесь!?

– Каменщики, – раскрывает он страшную тайну.

– Кто? – не понимает беркут.

– Каменщики, – повторяет Димон-А, с ужасом понимая, что теперь за раскрытие тайны его ждёт неотвратимое возмездие.

– Какие вы на… каменщики! – звереет беркут и клюёт его в ягодицу.

– Вольные, – успевает ответить Димон-А.

И в этот момент – бабах! – его накрывает волна. На лице его появляется блаженная улыбка, которая, как маска, теперь надолго прилепится к нему.

– О-о-о, – сладостно стонет Димон-А и подставляет для удара другую ягодицу. – А теперь сюда… если можно, – умоляет он другого беркута с улыбкой на лице.

– Пожалуйста, – выполняет его просьбу другой беркут.

– Какие хорошие вы беркуты! – восхищённо произносит Димон-А.

И тут его накрывает вторая волна, которая окончательно сносит ему крышу. Он видит у себя над головой два облачка, похожие на рыбок, плывущие в противоположные стороны, и тут же начинает с воодушевлением восклицать:

– Беркуты! Наши доблестные защитники! Братья наши меньшие! Блин, как я вас всех люблю! Бог дал нам любовь! Самое прекрасное на свете это любовь! Любовь живет в каждом из нас! Любовь помогает нам прощать! Нужно всех прощать! Я вас прощаю!

– Ты чё, совсем сдурел? – недоумевает первый беркут.

– Ну его! Брось! Пошли отсюда! Не видишь, он не в себе, – торопит его второй беркут.

– Да, – соглашается с ним первый беркут, – на сатанистов они вроде не похожи. Неувязочка вышла.

Беркуты покидают полуразрушенное здание бывшей пожарной части, садятся в джип и уезжают.

Как только беркуты уезжают, полуразрушенное обгоревшее здание пожарной части без окон и дверей прямо на глазах Димона-А превращается в величественный храм с двумя колоннами перед входом.

Над одной из колонн сияет солнце, над другой – до сих пор ещё серебрится прозрачный серп луны. При этом небо над головой Димона-А становится ещё голубее, трава под ногами – ещё зеленее, а лицо его – самым счастливым на свете.

Вселенское счастье охватывает его. И безмятежный покой. И ощущение божественности всего происходящего. Он садится на придорожный валун, который превращается под его задницей в трон, и отрывисто говорит: