Сергей Головачев - Лысая гора

Приглядевшись внимательнее, можно обнаружить на Горе ещё кое-что, приводящее в изумление. Сверху из космоса на её поверхности ясно читается печать Великого архитектора – тайный масонский знак – графическое изображение циркуля, нависающего над наугольником.

Ножки гигантского циркуля составляют две узкие степные полосы, словно под линейку прорезанные в лесном массиве и развёрнутые под углом в сто двадцать градусов, а исполинский наугольник образуют с одной стороны прямая линия автотрассы, а с другой – русло реки Лыбедь.

Заключённый между ними перевёрнутый и обезглавленный пентакль есть искусственно созданные ещё сто сорок лет тому назад укрепления Лысогорского форта, и на самом деле, Лысая Гора является неприступной крепостью, попасть на которую не так-то просто.

Построена она была под руководством генерала Тотлебена по последнему слову фортификационного искусства в 1872 году. Примечательно, что фамилия его в переводе с немецкого означает «мёртвая жизнь».

После завершения работ форт представлял собой сложную систему бастионов, равелинов, редутов, теналей и люнетов. В казармах могли разместиться несколько тысяч солдат.

Более сотни лет простой люд сюда не допускался, место это было огорожено колючей проволокой, а по периметру стояли часовые.

Но крепость была здесь построена напрасно, форт никогда так и не был использован в оборонных целях. Ни в годы первой, ни второй мировой войны. Напрасно была здесь расположена и секретная ракетная часть. В годы перестройки её отсюда убрали, как убрали отсюда и глушилки вражеских радиоголосов.

С тех пор всё здесь заброшено и перестало функционировать, казармы и склады покинуты и растащены по кирпичику, осталось лишь несколько полуразрушенных строений, но вскоре та же участь ожидает и их.

Лысая Гора сама по себе избавляется от всего наносного и лишнего, ей не присущего. Как ни странно, лишь валы, рвы и редуты с потернами прекрасно сохранились и до сих предстают перед посетителями в первозданном виде.

Но всё это не просто так. Всё это является частью задуманного Великим архитектором плана, что и видно на снимке из космоса.

Поднявшись со дна высохшего озера на тропинку, ведущую в Русалочий яр, Дэн и Микки наталкиваются на велосипед, брошенный Муромским.

– А с велосипедом что делать?

– Туда же его, в это болото! – кивает Дэн.

– А может, проще вернуть парня? – предлагает Микки.

– Ты хочешь его воскресить?

– А почему бы и нет? Может, в благодарность за это он и одумается.

Они возвращаются назад и раскидывают хворост, которым прикрыт Муромский. Дэн наклоняется к нему и, взяв его за руку, пытается вытащить его из ямы. Но пальцы Ильи высказывают из-под его белой перчатки.

– Как быстро он тут сгнил, – замечает аспид.

– Фу, как смердит, – машет у себя перед носом херувим.

Дэн вновь хватает Илью за руку и тянет его к себе. Поддавшись, тело его, вытянутое, как по струнке, начинает медленно подниматься из ямы. Но затем кисть его вновь выскальзывает из белой перчатки Дэна, и Муромский вновь обрушивается в яму.

– Так его не поднимешь, – качает головой Микки. – Это надо делать с молитвой.

Он хватает Муромского не за пальцы, а выше – за запястье. Крепко удерживая его так называемой «львиной хваткой», он осторожно поднимает его из могилы.

– Именем господа, восстань из мёртвых! – восклицает он.

Не открывая глаз и не подавая признаков жизни, Илья встаёт перед ним на вытянутых ногах, как оловянный солдат.

– Во имя бога стань живым! – вновь восклицает Микки.

Тело Муромского неожиданно вздрагивает, и он открывает глаза.

– Ты был во тьме, а теперь пришёл к свету, – торжественно объявляет херувим.

Приставив ногу к его ноге, прикоснувшись коленом к его колену, прижавшись грудью к его груди, Микки обнимает Илью и, похлопав рукой по его спине, шепчет ему в ухо:

– Махабон.

Муромский удивлённо смотрит на него.

– Что?

– Отныне ты строитель.

Илья недоумённо смотрит на него.

– Просвети его, – кивает херувим аспиду.

– Теперь ты в рядах тех, кто строит новый мир, – объясняет Дэн Илье. – Всё, что делается в этом мире, всё исходит от нас. А что не исходит от нас, всё равно нами контролируется и направляется.

– Сними с него верёвку! – кивает ему Микки. – Он связан теперь с нами более тесными узами.

Дэн снимает с него удавку.

– Запомни! Отныне ты подчиняешься лишь ему, – внушительно произносит Дэн, поднимая брови кверху, – и больше никому.

Илья растирает себе рукой шею.

– А теперь клянись перед его лицом, – продолжает аспид, – никому не выдавать эту тайну. В противном случае тебе будет перерезано горло, выколоты глаза, проколота грудь, вырвано сердце, внутренности сожжены, превращены в пепел и брошены на дно морское или развеяны по ветру на все четыре стороны, чтобы о тебе и памяти не осталось среди людей.

– Никому я клясться не буду, – отвечает Илья.

– Твоё право, – говорит Дэн и ту же секунду стекает вниз на землю, обращаясь в аспида.

Сверх-Змей мгновенно обвивает в шесть колец тело Муромского с ног до головы. Тот от испуга выставляет руки в стороны и становится похожим на живой крест, обвитый змеёй. Подняв голову над плечом Ильи, аспид широко открывает рот и неожиданно впивается зубами в его шею.

– Ты что ж это делаешь, змея подколодная? – с негодованием бросается к аспиду херувим.

Аспид с явным неудовольствием отстраняется и, закрыв пасть, выстреливает из неё длинный, раздвоенный на конце язык. На шее Ильи отчётливо видны прокусы, из которых пульсируя, вытекает кровь.

– Опять принялся за старое? – подступает ближе Микки.

Дэн лишь усмехается ему в ответ.

– Красной крови захотел, змей поганый?

Микки с быстротой молнии возносит над головой своей пламенный меч и со всей силы вонзает остриё его в тело аспида.

– Ты чего, офигел? – взвивается аспид от боли. – Не пил я его кровь.

Микки выдёргивает меч, аспид тут же оставляет Муромского, сползая с него, и принимается зализывать языком рану, из которой хлыщет кровь. Илья с ужасом и недоумением смотрит на то, что кровь эта голубая.

– А что ж ты тогда делал? – обескуражено спрашивает он, зажимая рукой шею.

– Я тебя просто укусил, – ухмыляется во всю свою широченную пасть аспид.

– Вот, гад! – в сердцах произносит Муромский.

– Ну зачем так плохо думать обо мне? – мягко добавляет аспид. – Ведь укусив тебя, я, тем самым, сделал тебе честь.

– Сделал мне честь? – недоумевает Илья.

– Ну, да. Я ведь кусаю не всех вас, скотов. А только избранных. К счастью, ты прошёл наш фейс-контроль. – Он говорит так, что Муромскому непонятно, в шутку он говорит или всерьёз. – Ведь всех ослов не перекусаешь. Абсолютное большинство мы отравляем совсем иначе. Причём ослы даже не догадываются об этом. Они даже получают от этого кайф.