Людмила Горбченко - Наследие викинга

«Родится тот, кто должен. Но с его приходом все, кто жив, умрут – это дань за знания, которые ему суждено привнести в мир. Великий род угаснет в одночасье. Только тот, кто сможет победить непобедимого, убить неубиваемого – выполнит назначенное». – Знаешь, кто составил это пророчество? Мишель Нострадамус! Я был у него в 1560 году, ходил в город Салон-де-Прованс, когда он жил там. Я хотел проверить свои пророчества, и они совпали! Ты сможешь один противостоять силам, неведомым тебе?

- Тьёдвальд умер много веков назад, а наш род существует до сих пор. Я не думаю, что пророчество Нострадамуса относится к нашему роду. Возможно, оно гласило только о твоей жизни – ты ведь один. За все это время ты не смог найти себе ни друзей, ни подругу.

- Ты приходишь в замок каждое Рождество, я тоже. Я заметил тебя в первый же сочельник. Мы вынуждены прятаться, но мы связаны со своей семьей, Мишель. Да, я хочу быть Властелином мира, я и не отрицаю этого. Но я хочу и защитить свой род.

- Поэтому у нас разные дороги, Андре. Мне не нужен весь мир. Ты прожил много веков, но так и не встретил того, о ком говорится в пророчестве. Возможно, меня ждет та же участь. Если он должен появиться в нашем роду, то это не значит, что речь идет о нас с тобой, – я встал и направился к лесу.

- Я все равно буду ждать, Мишель. Придет время, и ты сам найдешь меня! – крикнул мне вслед Андре. – Ты не понимаешь, какие силы противодействуют замыслам Тьёдвальда! Тебе одному не справиться! Ты найдешь меня в пещерах, в Средиземном море. Но тогда тебе придется поделиться со мной своими знаниями.

Я возвращался во владения Жаклин, чтобы узнать, наконец, кем же был Тьёдвальд, да и сама Жаклин. А потом, простившись с нею, пойти дальше, своей дорогой. Было немного грустно, но меня уже манила новая жизнь.

Я вошел в лес и почувствовал какое-то напряжение: молчали птицы, не шуршала мелкота под листвяным настилом, сам воздух, казалось, замер в тревожном оцепенении. В груди тяжелым воротом шелохнулось беспокойство. Я помчался к домику Жаклин. Она лежала у порога в какой-то неестественной, неудобной позе. Ее голова, запрокинутая вверх, находилась на первой ступени, ведущей на крошечную веранду.

- Боже милосердный! Жаклин, что с тобой?! – воскликнул я, бросившись на колени рядом с нею. Вокруг разливался густой и чистый запах человеческий крови. Она всё-таки была человеком. – Жаклин, ты слышишь меня? Очнись! Кто это сделал? – я знал, что она жива – ее сердце еле слышными толчками еще билось в груди.

- Мишель, … черный дракон, … – Жаклин с трудом открыла глаза. Ее голова качнулась в моих руках, сердце стукнуло еще раз и замолчало. Я, прижав Жаклин к груди, взвыл раненым волком. Все повторялось. Это уже было в моей жизни. Я терял дорогих мне людей, и мое сердце, каждый раз умирало вместе с ними.

Я похоронил Жаклин рядом с ее домом. Прочтя молитву, попрощался с нею и ушел, унося в сердце частицу светлой души Жаклин. Она верила в то, что все, что произошло с нею, и было предназначением ее жизни – дать людям надежду на вечную жизнь. Я не раз спрашивал ее, почему она не вернется к людям? А она каждый раз говорила, что всякий из нас должен выполнить то, зачем Господь послал его на эту землю.

- Запомни, Мишель, у каждого из нас есть свое предназначение. Господь бы не стал населять людьми эту благословенную землю просто так, ради забавы, для этого есть животные и их великое множество, на всякий вкус. А вот люди, … им суждено быть вершителями воли Господней. Они воплотят в жизнь его высочайший замысел. В чем он состоит, знать пока не дано – рано, люди еще не готовы. Но настанет время, и мы узнаем, а до тех пор каждый должен делать то, зачем пришел в этот мир. Я верю, что придет час, и люди перестанут возиться в земле, как кроты. Они поднимут голову и увидят, какую землю им оставил Господь! Сколько радости и счастья может быть в этом благословенном мире! И тогда людям понадобится великий дар, оставленный Тьёдвальдом, который ты должен им дать.

Я шел домой. Годы, проведенные в лесах Оверни, не были для меня потерянными. Жаклин, эта удивительная женщина, многое мне дала. Ее доброе сердце, способное обогреть любого нуждающегося в помощи, направляло заблудившегося в дебрях отчаяния, поддерживало потерявшего веру. Она научила меня без озлобления смотреть на этот безжалостный мир. Даже свою смерть Жаклин приняла без ожесточения. В ее последних мыслях была тревога обо мне, она верила в меня. Хотя мне так и не стал близок ее магический мир.

Какие силы противостоят замыслам Тьёдвальда? Кто убил Жаклин и почему? Я обшарил весь лес, стараясь напасть на их след, но даже отголоска чьего-то присутствия не осталось ни в воздухе, ни на земле.

Тибальд и Орианна встретили меня в ближайшем от замка Моро Драг лесу. Мы давно не виделись, почти полгода. Тибальд крепко обнял меня – он по-прежнему был готов следовать за мной на край света. Орианна подошла и погладила меня по щеке, в ее глазах сияла радость и нежность.

- Теперь ты сможешь быть рядом с нами, Мишель. Я так скучала, мы рады вновь видеть тебя.

- Я тоже скучал. Как дела, Тибо?

- Все хорошо, сударь, хвала Господу и всем святым.

Почти месяц я провел в замке Моро Драг. Я скучал по родителям, но понял, что они смирились с моей смертью и меня больше нет для них. Мне было грустно от этого, и ничего не оставалось, как уйти.

Намереваясь надолго покинуть замок, я решил еще раз самым тщательным образом просмотреть бумаги Тьёдвальда. У меня все время было ощущение, что я что-то упустил, не заметил в его записях. Орианна сидела рядом. Она пришла навестить меня и была рада моему решению отправиться вместе с ней в Париж. Я разложил рукописи на столе. Строчки, потемневшие от времени, с почти исчезнувшими на кожаных свитках буквами, были едва видны. Одну за другой я разглядывал и перечитывал записки прадеда, стараясь выявить тайный смысл в его записях, но все было напрасно. Ничего, что могло быть мне полезным в продолжении моих поисков, не находил.

- Что ты ищешь в этих записях, Мишель? Мы уже столько раз их пересматривали, – прервала мои размышления Орианна, протянула руку и запустила ее в мои волосы. Пропустив их сквозь пальцы, она задержала ладонь на моей щеке. Я замер от неожиданности – такая откровенная ласка Орианны привела меня в замешательство. Взяв ее ладонь, я осторожно опустил ее на стол. Мне было неловко, я не знал, что ей сказать.

- Орианна, я прошу тебя, … ты должна понять.

Орианна встала и подошла к проему, открывающему вид на океан. Она молчала. Я подошел к ней. Мне не хотелось обижать ее: она слишком много для меня значила. Нас было так мало, тех, кому мы могли доверять, с кем могли свободно общаться.

- Орианна, прости, – я взял ее за плечи и повернул к себе лицом, – ты … , – но не успел я закончить фразы, как она резким движением обняла меня и прильнула к моим губам страстным поцелуем. Ощущение в руках ее маленького гибкого тела, ласковость трепетных губ, податливость и теплота одурманили, пленили меня. Я невольно ответил на поцелуй. Почти забытые человеческие ощущения опьяняли, увлекая и очаровывая. Ее близость не тревожила непереносимой мукой, а запах заполнял меня, не принося боли и борьбы самого с собой, поцелуй был легким и естественным, таким, как у людей.