Мария Бережная - Дом без номера

Закаленные жизнью огромного города, являющего своим обитателям по двадцать, а то и больше чудес на дню, люди не обращали внимания на кричащего человека. Сказать по правде, никто и не вслушивался в слова. Мало ли что там вещает этот грязный сумасшедший!

Крики перешли в хрип: даже голос решил отказать странному человеку.

Нищий остановился, поняв, что никто его не услышит.

– Вы же погибнете! Он придет и приведет с собой всю свою стаю! – прохрипел он и начал надрывно кашлять.

В этом городе живут либо очень смелые, либо совершенно глупые люди. А скорее всего, он просто выбрал не очень удачное время – девять утра: люди торопятся на работу и им начхать с высоты собственного офиса на все дикие охоты вместе взятые.

Кто-то протянул нищему теплый картонный стаканчик. Он, не глядя, взял и с удовольствием глотнул горячий напиток.

– Вы слышали меня? Дикая охота приближается…

– Да-да, а от нее и до ларька-рагнарька недалеко! Кстати слово «Рагнарёк» не склоняется, – поморщился сердобольный незнакомец.

Нищий поднял глаза и посмотрел на человека, который стоял рядом. Высокий рост, длинное пальто и шляпа с широкими полями делали незнакомца похожим на великана из скандинавских сказок. Хотя вряд ли северные великаны ходили в таких шляпах и пальто. Но первая мысль, которая возникала при взгляде на этого человека – именно о скандинавских сказках. На его руках были надеты обрезанные перчатки, хотя на улице довольно тепло. Но, может быть, ему просто так больше нравится?

– Пойдем, Йохан! Здесь неподалеку есть отличное кафе. Посидим, послушаем музыку – там сегодня играет гениальный импровизатор.

Нищий что-то пискнул, но человек в пальто твердо сжал его плечо и повел вперед, легонько подталкивая другой рукой в спину.

Они зашли в неприметную дверь и оказались в уютном кафе.

– Два сегодняшних, Циля!

Девушка за стойкой кивнула и ушла на кухню. Странный человек снял пальто и шляпу, жестом велел Йохану сделать то же самое и, развернув стул спинкой к себе, сел и уставился на испуганного человечка черными, без белков, глазами.

– Циля потрясающе готовит. Тебе надо поесть, а то уже еле держишься на ногах. Здесь умеют создавать настоящие шедевры из мяса. Тебе понравится!

Но нищий, казалось, его не слышал. Он смотрел в черные глаза и пытался вытолкнуть из себя слово, застрявшее в ободранном криками горле:

– Т-т-тот?!

– Тор! – иронично глядя на него, подсказал незнакомец. – Да. Ну, я пришел, и что с того? Неужели ты думал, что я нагряну в этот город со своей свитой, натравлю на людей гончих и покрошу всё в кислую капусту? Кстати, ее здесь тоже прекрасно готовят. Заказать?

Нищий кивнул еще испуганнее и, кажется, сделал попытку то ли пасть на колени перед предводителем Дикой охоты, то ли упасть в обморок от ужаса встречи с ним же.

Тор перегнулся через стол и, взяв Йохана за шкирку, легко посадил на стул. Или плюхнул – тут будет уместнее объединить в одну картину стул, грязное пальто и мешок с картошкой.

– Вот ведь чудила! Кстати, Рагнарёк тоже уже в прошлом. Поздновато ты спохватился. Мы встретились с остальными, выпили по кружечке эля и набросали небольшой планчик, как жить дальше. Современная политика, знаешь ли, вещь довольно забавная. Думаю, не стоит говорить о том, что весь эль на вечеринке был отравлен? Как и еда. Мы, конечно, к ядам невосприимчивы, но ведь это дань политической традиции, сам понимаешь.

Тор задумчиво почесал небритый подбородок.

– Что же мне с тобой делать? Да не беги ты никуда, сейчас еду принесут! А я пока подумаю.

Нищий нашел в себе силы кивнуть и жалобно посмотрел на дверь. Тор тем временем продолжал размышлять вслух:

– Жаль тебя, чудака, – ты ведь один из последних пророков. Вот раньше – в какой город ни сунься, обязательно пророк попадается. И ведь уважаемые были люди: как такого сила накроет, так весь город на него молится, ждет сведений из божественной базы данных!

Пока он думал и говорил, принесли еду, и Йохан, одурев от потрясающих запахов, с жадностью набросился на мясо. Он не ел уже дня три, с тех пор как ему снизошло откровение. Или тут будет уместнее большая буква – Откровение?

– А ты раньше кем работал?

– Бфокефом, – просипел с набитым ртом Йохан.

– Брокером, говоришь? А знаешь что… В этом кафе есть тотализатор. Вот на нем ты мог бы неплохо заработать. А что ты еще умеешь? Полы мыть сможешь?

Йохан закивал так, что еще немного – и у него бы отвалилась голова.

Тор тяжело встал.

– Значит, решено. Удачи, Йохан! Смотри, следующий Рагнарёк не проспи. Заведешь мобильный телефон – свистни: может, извещу заранее. Мой номер есть у Цили.

Йохан вышел из бара и замер. Куда идти? Он понял, что даже не помнит, как оказался в этом городе. Ведь еще вчера он жил в родном Колле, в Финляндии, а теперь стоит в центре огромного Петербурга и не знает, что в данный момент ему делать дальше. Йохан поднял глаза на вывеску кафе, где они сидели и куда ему предстояло прийти завтра на работу. Кафе называлось «Москва-мин-герц». Главное, не забыть еще и имя хозяйки – Циля Зельбельдермайер.

Откуда-то из подворотни гордо вышел огромный рыжий кот, посмотрел на Йохана умными зелеными глазами, потерся о ноги и милостиво разрешил пойти за собой. Видимо, у него тоже имелись планы относительно дальнейшей жизни проспавшего Рагнарёк пророка.

Иногда Руфе снятся сны. На самом деле Руфу зовут Раисой, но после первого такого сна она решила сменить имя – и уже более двадцати семи лет зовет себя Руфой. И да, Руфа практически глухая – результат старой травмы головы.

Обычно по утрам Руфа встает, когда солнце заглядывает к ней в окно: окна в Доме без номера показывают для каждого жильца свое. И солнце всегда заглядывает к Руфе, поэтому она привыкла вставать только вместе с ним.

За завтраком Руфа старательно записывает свой сон простым карандашом в особую тетрадку и только после этого начинает свой обычный ритуал.

У Руфы есть кресло.

Это особенное кресло. Когда-то в молодости его подарил поклонник. Руфочка была известной певицей, она выступала по клубам и кабакам и пела еще никому тогда не известный джаз. Музыка новая, непривычная и неизведанная, да и названия такого люди еще не знали, но ритмы и мелодии оказались понятны каждому сердцу и Руфочку принимали на ура.

Кресло-качалка – это трон Руфы и ее наблюдательный пункт. Оно стоит в подъезде, и первый из мужчин Дома, кто выходит утром на улицу, заодно вытаскивает и кресло.

Руфа берёт свою тетрадь, коробку гаванских сигар (на день ей едва хватает трех), спички, термос с кофе и две чашки и спускается вниз. Когда-то давно врачи запретили Руфе курить, и тогда она перешла с сигарет на сигары, которые у нее почему-то никогда не кончаются.