Владислав Выставной - Массовка

– Сволочи… – зло выкрикнул знакомый толстяк. – Убийцы!

– Охрана ни при чем, – предупреждающе подняв руку, сказал Рустам. – Это кто-то из ваших. Так что, сами разбирайтесь…

В бараке повисла напряженная тишина.

Рустам оглядел потрясенных статистов и небрежно бросил на пол мешок, сделанный из робы с завязанными узлом рукавами.

– Здесь их деньги. Староста, пересчитай и раздай своим…

Староста, нелепо скрючившись, подскочил, схватил мешок и утащил к своим нарам.

Рустам постоял еще некоторое время, ожидая вопросов. Вопросов не было. Урки демонстративно отвернулись, закурили. Рустам так же молча повернулся и вышел. Следом барак покинули охранники. Дверь вернулась на место, напоследок звякнув засовами.

Артемий, не раздумывая, направился к Седому.

– Как настроение, Арт? – весело спросил тот. – Нет желания совершить проигранный поступок?

– Пока нет, – сказал Артемий. – Но я верну долг, обещаю.

– А мы подгонять не будем, – сказал вынырнувший из-за спины Тощий. – Мы ж не урки.

– Кстати, это они беглецов зарезали, – тихо, под нос себе сказал Седой.

– Зачем? – спросил Артемий.

– Думали, это беглые чувака ночью задушили, – пояснил Тощий. – Вроде, как свидетеля заговора.

– Бред, бред… – пробормотал Артемий.

– Просто страх, – задумчиво сказал Седой. – Бандюганы поддерживают образ лихих парней, но ссутся от страха, как все нормальные люди.

– Нормальные люди, – пробормотал Артемий. – Убить троих человек – только из-за идиотских подозрений.

– У каждого своя логика, – пожал плечами Седой. – А может, просто боятся, что прикроют эту лавочку и источник халявных денег.

Со стороны входа послышались топот, возгласы. Туда же потянулись уркаганы.

– Староста чего-то раскричался, – сказал Тощий. – Пойду, гляну…

– Я тоже, – сказал Артемий.

Староста стоял посреди прохода и тряс над головой листочком с мелкими каракулями. У его ног валялся полосатый куль с деньгами.

– Ага! – кричал староста. – Я знал, знал! Только теперь посчитал все, проверил! У них были не только свои деньги – но и те, которые сперли у зарезанного Миши!..

– Так его Миша звали… – глубокомысленно произнес Тощий.

– Какая теперь разница? – дернул плечом Артемий.

– …и у того, которого подушкой задушили – тоже деньги сперли! – кричал староста.

– Ну, значит, туда им и дорога, – веско заявил Камин. – Друг мой, подели деньги – честно, на всех. И еще: пусть это не облагается налогом…

Он как бы случайно проходил за спиной старосты.

Статисты принялись живо обсуждать новость и ожидаемые барыши. Им уже не было дела до трех опустевших мест на нарах.

– Как же, нашли крайних, – зло произнес Тощий и сплюнул. – Это урки подкинули бабки, чтобы убийство оправдать. Стопудово! А бабло – оно, что хочешь, оправдает…

– Логично, – сказал Артем. – Только откуда ты все знаешь?

– Так тут все все знают, – усмехнулся Тощий. – Но каждый фильтрует информацию по своим понятиям… Чего-то на парашу захотелось. Составишь компанию?

«Параша» в бараке находилась в противоположенном от двери конце. Была она отделана дорогим кафелем, имела белоснежные писсуары и вполне приличные кабинки. Совершенно необъяснимая роскошь. Может, дело в брезгливости Хозяина? Так или иначе, урки заставляли простых статистов драить кафель до кристальной чистоты.

Только сейчас в этой системе что-то разладилось. Толкнув легкую дверь, Артемий увидел двоих насмерть перепуганных статистов, которые нелепо попятились при его появлении.

– Что там такое? – нетерпеливо крикнул из-за спины Тощий. – Арт, не стой на дороге, боюсь груз не донесу до места…

Но теперь Артемий видел то же, что и эти двое: выползшее из-под двери кабинки бурое пятно. Кто-то успел пройтись по нему, размазать по всему полу. Видимо, с утра пятно не заметили – свет включили пятнадцать минут назад.

Кровь успела запечься и потерять цвет. Но если пятно такое огромное – то что же ТАМ, внутри?!

Артемию немедленно почудился специфический запашок. Нет, ерунда – это всего лишь едкий запах хлора.

Отступил в сторону, пропуская Тощего.

– Да что вы, в самом деле…– пробормотал Тощий и осекся, уставившись на пятно.

Артемию не нравилось, как на него смотрят эти двое. Очень не нравилось. И он не выдержал:

– Чего пялитесь?! Я вам что, приведение? Не стойте, как бараны – давайте дверь откроем…

– Может, Камину скажем? – неуверенно предложил Тощий.

– И что, в сортир тоже под его присмотром ходить?! – зло выдохнул Артемий.

Дверь в кабинку открывалась вовнутрь. Поэтому Артемий просто двинул ногой рядом с рукояткой. Дверь уткнулась во что-то мягкое.

…Он повидал всякое. В том числе – места жертвоприношений сатанистов, вудистов и прочей нечисти. Такая у посредника работа – быть в курсе. Те зверства всегда имели определенный смысл. И были в рамках странной потусторонней этики.

Был ли подобный смысл в том, что скрывалось за хлипкой дверцей туалетной кабинки?

Развешанные по всей кабинке кишки.

Исполненное кровью чудовищное граффити.

Тело, даже не вскрытое – будто разорванное когтями. Нелепо поставленное в угол с собственным сердцем на ладонях.

Кто-то постарался, придавая трупу позу с помощью обрывков одежды.

За спиной принялись шумно блевать. Теперь действительно появился характерный запах.

Главное, не грохнуться в обморок.

– «Тебе, Хозяин!» – деревянным голосом произнес Тощий.

Это надпись над головой жертвы.

Ведь это жертва. Жертва новому богу – богу спятившей массовки…

– Похоже, мне уже не нужно на парашу, – сказал Тощий. – Пора штаны менять.

– Очень смешно, – отозвался Артемий. – Это тоже, по-твоему, урки сделали?

– Вряд ли, – сказал Тощий. – Они бандиты, но не психопаты. Пойду, позову Камина…

В бараке воцарилась гнетущая атмосфера. Статисты выглядели подавленными. Даже урки заметно нервничали, перестав досаждать остальным. Хотя и заставили кое-кого начисто выдраить кабинку, после того, как охранники утащили тело в плотном черном пакете.

Вечером случилась и первая истерика. Ни с того ни с сего, в бараке раздался высокий тоскливый вой, переходящий в надрывные рыдания. Артемию сначала почудилось, что плачет женщина. Но оказалось, что на своих нарах, зарывшись в подушку, воет тот самый знакомый толстяк.

– Я не хочу! – захлебываясь слезами, кричал толстяк. – Я боюсь! Я боюсь спать! Он и меня зарежет! Меня! Потому, что я толстый!

Соседи попытались его успокоить, но этим лишь вызвали новый всплеск воплей:

– Он всех, всех нас перережет поодиночке! Всех!

– Успокойся, – неуверенно сказал кто-то. – Хозяин этого не допустит…

– А-а-а!!! – завизжал толстяк и вскочил на ноги.