Елена Хисамова - Дьявольские близнецы

Павел неторопливо шагал по вечернему проспекту. Он полюбил гулять здесь один. Проходить мимо витрин магазинов, в которых стояли застывшие фигуры манекенов с фальшиво улыбающимися лицами, создававшие иллюзию человеческой жизни и отношений. Где в ресторанах и кафе громко играла музыка, заманивая посетителей обещанием веселья и беззаботно проведённого времени. Где влюблённые парочки обнимались и беспечно смеялись только им понятным шуткам. Он дошёл до нужной остановки и закурил в ожидании троллейбуса. Кто-то окликнул его по имени. Павел обернулся и увидел Валерку. Тот быстро направлялся к нему, радушно улыбаясь, словно не было между ними нелепой пьяной потасовки в школьной уборной. Павла кольнуло неприятное ощущение досады – такой замечательный вечер оказался испорчен случайной встречей. Валерка крепко сжал его ладонь в приветственном рукопожатии, пристально глянув в глаза.

– Здорово! Давненько не виделись! Как ты? Как Светка?

И хотя вопросы были произнесёны сочувствующим тоном, Павлу показалось, что вкрались в них нотки злорадства. Словно Валерка втайне радовался их несчастью. Оно питало его оскорблённую тем ноябрьским вечером гордыню. Павел высвободил руку. У него непроизвольно возникло желание вымыть ладонь. Он даже представил себе чистую прозрачную струю воды из крана и душистую невесомую пену на руках. Павел слегка поморщился от брезгливости, но Валерка истолковал гримасу по-своему.

– Ты держись, друг! – он приобнял Павла за плечи. – Может помощь, какая нужна? Только скажи!

Павел полез в карман за сигаретами, но не потому, что опять захотелось курить. Просто ему надо было как-то освободиться от руки, лежавшей на его плече.

– Слушай! А пойдём, выпьем? Потрещим о жизни? Пойдём, пойдём!

Валерка вцепился в него и повлёк в сторону дверей бара, украшенных разноцветной иллюминацией. Павел отнекивался, но всё же грубо отказать бывшему приятелю показалось ему неприличным, и он пошёл у него на поводу.

Сначала разговор не клеился. Валерка рассказывал о бывших одноклассниках, с кем пересекался за последнее время. О заводе, где работал после техникума. О том, что познакомился с обалденной девахой – гимнасточкой, студенткой циркового училища. И какие показательные выступления та устраивает ему в кровати. Поначалу Павел слушал его и не слышал, сосредоточившись на собственных мыслях. Но после нескольких порций спиртного он, наконец, расслабился. Напряжение, державшее его в узде столько дней, отпустило. Ему на миг показалось, что они, как и прежде друзья не разлей вода, и нет между ними непонятной неприязни и недомолвок. Валерка незаметно втянул его в разговор, сумел заразить бесшабашным весельем. Павел уже смеялся над фривольными шуточками и рассказами приятеля. И тут Валерка вдруг сообщил то, о чём Павел меньше всего хотел знать.

– Кстати, я Машуню на этой неделе видел!

Павел окаменел лицом. А Валерка, словно не заметив, продолжал:

– Ты не поверишь! Похорошела ещё больше. Всё-таки правду говорят – беременность украшает женщину.

– Она беременная? От кого? – приподнялся со стула Павел, но Валерка легонько подтолкнул его назад.

– Ты-то чего так разволновался? Тоже что ли там побывал? Выходит мы с тобой побратимы? И сколько нас, таких побратишек, только Машуня знает! – сально хохотнул приятель.

Павел устало потер виски. У него вдруг сильно разболелась голова.

– Не пори чушь! Ты же знаешь, я женат и Светку…

– Ну, ясный пень! – перебив его, продолжал ёрничать Валерка. – Ты у нас примерный семьянин! А я вьюноша холостой, обязательствами не обременённый. А Машуня – та ещё штучка! Затейница! Слушай! У неё в потайном местечке такая родинка интересная, словно клубничка. Ням – ням! Губы сами так и тянутся!

На Павла резко навалились усталость и страшная апатия. Он столько времени изводил себя, чувствовал подлецом. А может во всём не только его вина. Просто его опять грубо использовали. Околдовали, заманили в сети разврата. Опоили дурманом. Тут же вспомнилось, как Маша подсыпала ему странный розовый порошок в вино. И всё, что он так усиленно изгонял из памяти, вновь вернулось к нему. Её губы, груди, запах кожи и волос. И крупная родинка, не раз целованная им, на внутренней стороне бедра. Острая ненависть пронзила его. Павел с трудом выбрался из-за столика и, несмотря на Валеркины призывы посидеть ещё, шатаясь, пошёл к выходу. Валерка остался в баре. Если бы Павел обернулся, он увидел бы на лице приятеля выражение злобной удовлетворённости.

Пока Павел трясся в пустом, спешившем в парк, последнем троллейбусе, состояние заторможенности от опьянения и шокировавшей его новости о неразборчивости Маши в связях уступило место ярости. Он до такой степени возненавидел девушку, что если бы она оказалась на его пути этим вечером, Павел не сдержался бы и причинил ей боль. Он жаждал сжать руками её тонкую длинную шею и задушить лживую гадину. Представлял, как жизнь незримой струёй утекала бы из её лживых прекрасных глаз. Как в последнюю секунду её гладкое тело вздрогнет и выпустит вон распутную душонку, чтобы та прошла все круги ада за блуд и похоть.

Павел подошёл к дому и решил выкурить последнюю за день сигарету, чтобы успокоиться и не входить в квартиру с перекошенным лицом. Хотя жена, наверняка, уже давно спала. Он посмотрел вверх. Света в их окнах не было. Павел постоял так немного, глядя, то в темное небо с блестящими крупинками далёких звёзд, то на светившиеся кое-где квадратики окон. Он ещё раз бросил взгляд на свои, и что-то вдруг насторожило его. Павлу показалось, что в окне комнаты, которую последнее время занимала Светлана, мелькают слабые отсветы, словно по ней ходят с зажженной свечой. Странное беспокойство закралось в душу. Он отшвырнул окурок и бросился в подъезд. Лифт, как назло, не работал. Павел, тяжело дыша, бежал по крутым лестницам и ругал себя последними словами. Как он мог так поступать со Светланой? Никчёмный эгоист. Окружил себя коконом страданий, не задумываясь, каково ей чувствовать себя недоженщиной. Знать, что никто никогда не назовёт её матерью. Рука Павла, державшая ключ, дрожала так, что он не сразу попал им в отверстие замка. Наконец, мужчина открыл дверь, вошёл в тёмную квартиру и замер. Кто-то пел. Он медленно двинулся по коридору к комнате жены, откуда слышался голос. Павел осторожно заглянул внутрь. На прикроватной тумбочке тускло мерцала огоньком свеча, создавая тревожные колышущиеся тени в углах. Павел поёжился. Ему показалось, что там, в этих затенённых местах притаились чудовища. Мистические твари, способные причинить боль и страдания, и только выжидающие удобного момента, чтобы наброситься на них. Светлана плавно покачивалась в кресле - качалке. Она сидела спиной к двери, и Павел не мог разглядеть, что жена держала на сгибах обеих рук. Он прислушался.