Елена Хисамова - Дьявольские близнецы

«Тебе больно?» – Осиплым шёпотом спросил он.

На что девушка почти плачуще ответила: «Сделай так ещё, Пашенька!»

И принялась покачивать бёдрами, словно крутила невидимый хула-хуп. Пашке одновременно хотелось продолжать странные действия и оттолкнуть Машу, но он побоялся обидеть именинницу.

Сколько времени они провели в полумраке кладовки, Павлик не знал. Несколько раз с той стороны им стучали в дверь, которую Маша предусмотрительно закрыла на внутреннюю щеколду. Пашка дёргался всем телом от стука, но девушка шептала ему: «Не останавливайся». Наконец, она задрожала и больно, чуть не до крови прикусила Пашку за губу. Потом отстранилась, деловито поправила на себе одежду и, чмокнув мальчишку в нос, сказала нарочито весело: «Приходи завтра, когда этих дураков не будет. Придёшь?» Пашка неопределённо пожал плечами. Они вышли к гостям. Вскоре он тихо снял с вешалки верхнюю одежду и незаметно выскользнул из квартиры. Он бежал вниз по лестнице, натягивая куртку, и думал, что больше никогда не придёт к Маше.

Пашка ещё не знал как, но он чувствовал, что его просто использовали. В школе он старался не встречаться с девушкой, а если и сталкивались в рекреации, опускал глаза и быстро проходил мимо. Несколько раз вечерами кто-то звонил и молчал в трубку. Мать с отцом многозначительно переглядывались. А бабушка Аксинья Пашку вопросами донимать начала, какая девочка из класса ему нравится? Павлик злился всерьез, будто его уличали в преступлении. И ещё после Дня рождения мальчишке каждую ночь один и тот же сон стал сниться. Будто опять он с Машей в кладовой. Всё повторяется, как наяву, только они совсем голые. И так ему в том сне было одновременно и сладко, и стыдно. Хотелось, чтобы он не кончался и одновременно быстрее проснуться. Внезапно дверь кладовки распахивалась настежь, и в проёме появлялся слепящий глаза свет. А потом проявлялся силуэт. Тоненькая девичья фигурка с развевающимися, словно на ветру, светлыми волосами. И Павлик сразу понимал: вот та, которая нужна ему, которая его спасёт от наваждения, но не видел её лица. Он пытался оттолкнуть Машу, но девушка цеплялась за него ещё сильнее. Её тело странно вытягивалось, и она вдруг трансформировалась в огромную змею, которая сжимала его в своих кольцах. Изо рта вместо слов неслось шипение: «Ты мой, мой! Не будет вам счастья!» Кольца начинали пульсирующее сжатие, причиняя мучительное наслаждение. И в наивысший момент удовольствия Павлик резко просыпался на влажных перепачканных простынях. Он сдирал с постели белье, тайком пробирался в ванную и застирывал его, чтобы мать и бабушка не увидели пятен. Ночные видения, изматывающие его стыдом и отвращением, прекратились, как только Маша исчезла из школы. Поговаривали, что она переехала куда-то в другой город. Павел вздохнул с облегчением.

Так вот, в разгар спора о том, кто же из девочек будет Снегурочкой, дверь распахнулась и на пороге застыла гибкая фигурка с длинными белыми волосами. Ребята изумлённо замолчали. Только известный хохмач класса Валерка присвистнул и дурашливо выкрикнул, пустив петуха в конце фразы: «Вот вам и Снегурочка! Здрасте!»

Неожиданно взрослым, мелодичным голосом новенькая почти пропела: «Я не Снегурочка! Меня Светлана зовут!»

Пашка на негнущихся ногах подошёл к девочке. Вгляделся в тонкие черты лица, радостно улыбнулся и сказал ей, оторопевшей от такого приветствия: «Теперь я, наконец, знаю, какая ты!»

…С той поры прошло немало лет. Они окончили школу, поступили в институты. Павел в Сеченовку, а Светлана в Ленинский педагогический. И уже на первом курсе расписались. Свадьбу не справляли. Ровно за два месяца до торжества Пашкины родители погибли в автокатастрофе. Бабушка слегла с инфарктом, но не справилась с потерей и через сутки отправилась вслед за ними. Так Пашка в одночасье осиротел. Он благодарил Бога, что рядом с ним в трудное время была Светлана, которую он любил, как ему казалось, больше жизни. С того декабрьского дня, когда она появилась на пороге класса, они стали лучшими друзьями. После окончания школы поняли, что их связывает настоящее чувство. С благословения родителей Светланы, они больше не расставались и стали жить вместе в огромной трёхкомнатной квартире Павла.

Как это ни странно, первая близость с любимой девушкой не принесла Павлу так долго ожидаемого удовольствия. Нет, он искренне любил и хотел Светлану, но как только возбуждение охватило его, в мыслях всплыл сексуальный детский опыт в кладовке. Стоны Маши и её горячее влажное лоно. Павлу стало стыдно, как будто Светлана могла подсмотреть, о чём и ком он думает в самый важный момент их жизни. Всё желание улетучилось, и у него ничего не вышло. Светлана была в недоумении, даже всплакнула слегка. Павел, как ему казалось, искренне принялся убеждать девушку, что у мужчин иногда случаются такие казусы. Это вовсе не от того, что он её не любит или не хочет. Просто он так долго ждал этого события, так волновался, вот и случилась неловкая промашка. Светлана всхлипывала, но успокоилась и даже пару раз улыбнулась сквозь слёзы. Но потом всё случилось само собой. Ночью во сне их тела соприкоснулись и сплелись, соединились в единое целое. Соитие, которое последовало за этим прошло легко и естественно, словно они занимались сексом давно и хорошо знали потаённые желания и предпочтения друг друга. А после влюблённые провалились в глубокий сон.

Под утро Павлу приснилась покойная бабушка. Старуха сидела рядом на кровати, разглядывала его и горестно качала головой. Пашка засмущался и попытался прикрыться рукой.

Бабушка усмехнулась и неприятным, каркающим голосом грубо сказала: «Ох, и знатный кобель, ты вымахал. Не будет бабам от тебя покоя!»

«Бабуль! – с жаром воскликнул Павел. – Да ты что такое говоришь? Я Светлану люблю, и никогда ни на кого её не променяю!»

«Что ж, – прищурилась старуха хитро, – давай посмотрим?»

Она неторопливо развязала белый головной платок и сняла его. Вынула из волос черепаховый гребень, наклонила голову и резко откинула назад. Седые тонкие кудельки вдруг превратились в густые чёрные пряди. Лицо за секунду стало молодым и прекрасным. Но не бабушкиным. Перед ним сидела нагая Маша. Павла охватило бешеное вожделение. Ему показалось, что его чресла взорвутся, если он не выплеснет из себя животную страсть.

Постепенно жизнь вошла в спокойное русло. Молодые притёрлись друг к другу. Павел не вспоминал о постыдном случае из детства и во снах не видел ничего. Просто проваливался в тёмное забытье, а утром не мог вспомнить, что ему снилось.

Учёба и студенческая жизнь занимали почти всё их время, так что на общение супругам оставались лишь короткие часы перед сном. И то, если не висели хвосты из курсовых и несданных зачётов. Тогда вместо задушевных бесед они быстро ужинали и расходились с учебниками по разным комнатам, чтобы не отвлекаться на всякие нежности влюблённых: переглядывания, мимолётные поцелуйчики и касания ног под столом, которые обязательно приводили их в постель. Они со Светланой единогласно решили, что с детьми подождут до окончания института. А может и ещё позже. Надо же ей поработать по специальности, прежде чем запирать себя на несколько лет в домохозяйках. Павел в этом вопросе был даже более чем предусмотрителен, ни разу не потерял головы от страсти. Он очень хотел детей, но в то же время мечтал, чтобы любимая реализовала свой умственный потенциал. У Светланы был несомненный талант к языкам. Она в совершенстве знала четыре: английский, немецкий, испанский и латынь, и только приступила к изучению чрезвычайно трудных японских иероглифов. Сам Павел бредил генетикой и эмбриологией. Преподаватели пророчили ему выдающуюся карьеру и большое будущее в медицине.