Надя Гром - Гроза. Роман со смертью

Тишина. Горят свечи. Их неверный свет отражается в таинственной манящей глуби старинного зеркала. Комната полна теней. За окном непроглядный мрак ночи, лишь слегка посеребренный звездами. И полная луна в тонком черном кружеве облаков – избранная царица этого часа.

Кто-то теплым бархатным голосом шепчет мне о том, что жизнь вечна и я, кокетливо опустив ресницы, по-девичьи стыдливо прячу за спиной крылья. Нет, я не ангел, и крылья мои черны, как тихие воды омута смерти. Но кто это – я? И с кем я заигрываю? Где-то в темных глубинах моей души хранятся ответы, но они, как прошлая жизнь, давно и прочно позабыты. Я не хочу помнить, я знаю, что, в конечном итоге, смысла в них нет. Оставьте меня здесь, наедине с моим таинственным другом, в которого я пусть наполовину, но уже влюблена, и я буду счастлива.

А ты тоже считаешь меня сумасшедшей?

Ты уже давным-давно приняла страшное решение и без кол****ий ступила за черту смерти. Я не знаю, что толкнуло тебя на этот шаг, никто не знает. Но с того давнего, по-летнему жаркого сентября ты незримо, подобно тени, стоишь за моим плечом. Что это – мое болезненное воображение? Дьявольское наваждение? Или ты действительно все еще находишься в нашем мире? Как бы то ни было, я посвящаю эту книгу тебе. Надеюсь, что, добровольно оставив земную жизнь, ты обрела то, что искала.

Над городом гремела гроза. Вода рушилась с неба непрерывным потоком, ручьями текла по мостовым и тротуарам, собираясь в огромные лужи, в которых плавал уличный мусор. Конца этому странному, почти зимнему ливню, разогнавшему горожан по домам, не предвиделось.

По пустому проспекту мчался автомобиль. Дворники безостановочно двигались по лобовому стеклу, сгоняя с него дождевую воду. Молодой парнишка, сидящий рядом с водителем, нервно постукивал пальцами по своему колену и частым резким движением головы откидывал назад длинную непослушную челку. Изредка он бросал на толстопузого чернявого водителя быстрый взгляд. Ему явно хотелось попросить ехать быстрее. Но он молчал, понимая, что из-за непогоды и плохой видимости превышение скорости может быть опасным.

Впереди замигал светофор, предупреждая о смене сигнала на красный, но водитель решил, что успеет проскочить перекресток и вдавил педаль газа в пол. Автомобиль стремительно пересек стоп-линию.

Что произошло дальше пассажир не увидел и даже не успел понять. Он лишь услышал жуткий скрежет сминающегося, словно конфетный фантик, металла. Лобовое стекло отчего-то резко кинулось ему в лицо и быстро-быстро пошло мелкими, окрашенными в рубиново-алый цвет трещинами. Вдруг стало холодно и мокро, а мир погрузился в невообразимую для человека тишину. Потом все беззвучно взорвалось мириадами разноцветных сверкающих брызг и, медленно угасая, потонуло в тяжелом удушающем мраке.

Гроза уже два дня не прекращалась, линию электропередач еще накануне повредило молнией и во всех домах деревеньки почти целые сутки царила тьма.

Одна из местных жительниц зажгла у себя в зале очередную, пятую по счету за день свечу и, поставив ее на стол, подошла к окну. Странная, почти зимняя гроза и не думала стихать. На улице царила непроглядная темень. Старуха вздохнула и уже намеревалась опустить занавеску, как небо рассекла длинная молния. В ее мгновенной вспышке глазам женщины открылась пугающая картина, не изгладившаяся потом из ее памяти до самого конца жизни.

По раскисшей от ливня дороге брела вымокшая до нитки девушка. Она медленно шагала, увязая босыми ногами в жидкой грязи и, словно ничего не видя вокруг, вытягивала перед собой руки. Длинные светлые пряди волос дохлыми змеями свисали вдоль ее плеч и спины.

Старуха в ужасе отпрянула от окна и принялась торопливо креститься.

- Помирает старая ведьма, - пробормотала она испуганно и замерла. – Помирает…

Потом подошла к красному углу в доме и перед святым образом зажгла еще одну, на этот раз церковную, тоненькую свечу. Губы ее истово шептали молитву.

Я никогда не была обыкновенным ребенком. Сейчас я отчетливо это понимаю. Нет, у меня не наблюдалось никаких генетических отклонений вроде болезни Дауна или аутизма. Психическими расстройствами я тоже не страдала. Правда, в определенный период жизни в этом сомневались все, начиная с моей семьи и заканчивая светилами науки в области психиатрии и психологии.

Просто я всегда ощущала себя старше окружающих меня детей в независимости от их возраста. В школе я училась на «отлично», но не потому, что хотела быть первой ученицей или страстно жаждала знаний, нет. Я с легкостью усваивала программу и все, что нам преподавали я, казалось, не запоминаю, а просто вспоминаю.

Мой отец гордился мной и прочил мне медицинский институт, а потом блестящую карьеру врача. Этот путь был избран для меня, так как сам папа был великолепным кардиохирургом. Думаю, что мне с моими способностями следовало бы заняться психологией, но я не спорила. Мне было все равно. Я словно предвидела свою судьбу заранее.

До шестнадцати лет моя жизнь текла относительно спокойно, как и у почти любого подростка. Учебный год я проводила в городе, а на лето отец отвозил меня в деревню к бабушке. Впрочем, лет до четырнадцати он пытался отправлять в разные летние лагеря, но я отчаянно сопротивлялась. Жизнь по расписанию среди незнакомых и неинтересных мне детей напоминала тюрьму и казалась отвратительной. В итоге мы решили, что деревня под Курском – самое подходящее место для проведения каникул. Там я могла заниматься чем мне взбредет в голову – баба Валя считала меня разумной девочкой и следила только за тем, чтобы я регулярно питалась, к тому же мне не запрещалось пригласить туда своих друзей погостить. Их родители были откровенно рады избавиться от неуемных деток хотя бы на пару дней и мы замечательно проводили время на лоне природы.

Вот такой, в общих чертах, и была моя жизнь до тех странных и роковых событий, которые стали происходить после моего шестнадцатого дня рождения.

Автомобиль размеренно двигался по узкой междугородней трассе. Отец молча крутил руль и попыхивал сигареткой, а я задумчиво созерцала проносящийся мимо, уже поднадоевший пейзаж. По краям дороги тянулись узкие посадки деревьев, окаймлявшие зеленеющие пшеничные поля. Изредка на нашем пути попадались небольшие населенные пункты и мелкие речки. Отец наконец-то выбрал свободный от работы день и вез меня к бабушке в деревню.

Начало лета в этом году не радовало жаркой солнечной погодой, но я все равно была счастлива. Впереди маячили целых три месяца восхитительного ничегонеделанья на воле, да и к тому же я вырвалась из-под прилипчивой опеки тети Наташи. Эта женщина стала моей нянькой около пятнадцати лет назад, сразу после смерти моей мамы, а сейчас, когда я выросла, просто вела хозяйство в нашем доме. Я терпеть не могла, когда обо мне заботятся, словно о несмышленом ребенке, а потому сейчас тихо радовалась долгожданной свободе.