Мишель Цинк - Хранительница врат

Он откладывает стебелек на тарелку. Лицо его внезапно становится серьезным.

— Лия, прости.

— За что? — спрашиваю я, проглотив остаток ягоды.

— За Урсулу. За все это.

Я качаю головой.

— Ты тут ни при чем. Это же не твоя вина.

Он обводит взглядом кружащиеся по залу пары — вращающийся под медленную грустную песню калейдоскоп фиолетового и черного шелка.

— Это же мой народ. Моя семья. А ты… ты, Лия, для меня стала даже большим, как наверняка уже и сама знаешь. — Он берет меня за руку и целует в ладонь. — Я хочу, чтобы они были добры к тебе.

Я, в свою очередь, беру его руку и повторяю этот жест.

На краткий миг я словно бы впервые гляжу в его глаза. Теряюсь в них, и ничто другое уже не имеет никакого значения. Мелодия резко сменяется новой — веселой и быстрой. Димитрий встает и тянет меня за собой.

— Окажи мне честь…

Это не вопрос. Не успеваю я опомниться, как мы уже на середине зала в самой гуще танцующих. Среди толпы я различаю Луизу, но она теряется так же быстро, как и появилась, так что я ни в чем не уверена.

— Но… я не умею танцевать под такую музыку! — растерянно говорю я, глядя на лихо отплясывающих танцоров вокруг.

Димитрий кладет одну мою руку себе на плечо, а другую на талию. Сам он так же обхватывает меня.

— Не волнуйся, это проще простого. Кроме того, какая ж из тебя Сестра, если ты танцевать не умеешь!

И вот мы уже движемся вместе с толпой в такт музыке. Сперва Димитрий просто таскает меня за собой по залу. Движения танца ничуть не проще, чем у тех, что мы учили в Вайклиффе, а музыка только запутывает меня еще больше. Это вам не плавный Шопен или Штраус — мелодия переливается, подскакивает, то и дело меняет темп.

Пока я пытаюсь подстроиться под шаги Димитрия, мы не раз и не два наталкиваемся на соседей, и он ведет меня по залу, поминутно восклицая: «Прошу прощения» и «Извините, пожалуйста». Ужас как неудобно. Правда, через некоторое время я начинаю чувствовать себя увереннее. Димитрий все так же управляет мной, но я хотя бы наступаю ему на ноги уже не на каждом шагу.

Едва я начинаю получать удовольствие, как музыка обрывается. По залу проносится счастливый рев, и в долю секунды Димитрий куда-то исчезает. Я оглядываю столпотворение вокруг, но не успеваю заметить, куда же делся Димитрий. На его месте уже стоит какой-то другой джентльмен.

— Ой, здравствуйте, — только и выговариваю я.

На нем такой же наряд, как на Димитрии — только, конечно, смотрится совсем не так роскошно. Впрочем, сам по себе мой новый партнер вполне приятен, да и улыбается приветливо.

— Здравствуйте, Сестра.

Не успеваю я подумать, что не так уж плохо будет до возвращения Димитрия провести время с этим славным джентльменом, как он тоже исчезает в толпе, а его место занимает следующий — с волосами золотистыми, как у Сони. Нам едва хватает времени обменяться улыбками, как он, в свою очередь, скользит прочь, сменяясь новым танцором.

Ритм музыки все нарастает, так что у меня, в сущности, нет выбора, кроме как по мере сил держаться наравне со всеми в бесконечном параде партнеров. Наверняка во всем этом безумии есть какая-то система, какой-то порядок — но я выявить его не могу.

Пару раз я пытаюсь просто-напросто сбежать из танца, однако высвободиться от партнеров и всей этой толпы кругом совершенно невозможно. Так что я сдаюсь и позволяю вертеть себя во все стороны, пока голова не начинает кружиться от музыки и смеха.

Очередной мой партнер, упитанный престарелый джентльмен, вращает меня по залу и передает следующему. Смех мой начинает звучать несколько истерически.

— Должен заметить, выглядите вы получше, чем когда я видел вас в последний раз… — Голос этот мне не перепутать ни с каким другим, хотя самого Эдмунда — свежевыбритого, в новом наряде, — я бы насилу узнала.

Я радостно улыбаюсь ему, и мы вместе движемся в вихре танца.

— О вас могу сказать то же самое!

Эдмунд и в самом деле выглядит свежим и отдохнувшим, а точно такой же наряд, как у всех Братьев — облегающие брюки и туника, — придают ему элегантность, подобающую мужчине его возраста.

Он кивает.

— Путешествия в Алтус всегда нелегки, а нынешнее было хуже прошлых. Особенно для вас. Как вы себя чувствуете?

— Гораздо лучше, спасибо. — Сама я уже запыхалась от танцев, а вот Эдмунд свеж и бодр, как будто танцует пару минут, не больше. — Только посмотрите! Да вы настоящий мастер! Рискну предположить, вам не в первый раз доводится танцевать на этом острове!

Глаза его искрятся весельем. Он лукаво подмигивает.

— Ни за что не скажу!

После гибели Генри я еще не видела Эдмунда таким счастливым. Меня омывает волна радости и блаженства. Я собираюсь спросить его, где он был со времени нашего приезда на остров и чем занимался, как вдруг он кивает и наклоняется ко мне:

— Нечестно с моей стороны присвоить одному себе право танцевать с самой хорошенькой из всех Сестер Алтуса. До скорой встречи.

И, лихо завертев меня, подталкивает к очередному партнеру. Я готова уже запротестовать, сказать, что мы видимся впервые за столько дней — и тут понимаю, что снова оказалась с Димитрием.

— Прости! — заявляет он, перекрикивая гомон толпы. — Я все пытался вернуться к тебе, но…

Он выразительно пожимает плечами и, искусно лавируя, принимается выбираться из царящего вокруг столпотворения. Наконец мы протискиваемся к самому краю отведенного для танцев пространства.

Димитрий продолжает кружить меня, не прекращая танцевать ни на миг. Неожиданно я оказываюсь прижатой спиной к холодному камню стены в темном углу. Несколько секунд мы стоим, пытаясь отдышаться. Даже у Димитрия щеки раскраснелись от плясок, а уж что обо мне говорить!

— Ну как, весело? — спрашивает он, чуть переведя дух.

Я киваю, запыхавшись.

— Сперва совершенно в такт не попадала, но, кажется, в результате у меня получалось неплохо.

Он улыбается.

— Это у тебя в крови.

Я наклоняю голову, охваченная смущением. Как ни странно, но во многих отношениях Димитрий знает обо мне больше, чем я сама.

Он пальцем приподнимает мой подбородок, так что я вынуждена заглянуть ему в глаза.

— Мне не хотелось ни с кем делить тебя сегодня вечером. — Поначалу прикосновение его губ совсем бесплотно, однако постепенно становится все настойчивее, все жарче. Наконец Димитрий с усилием прерывает поцелуй. — Ты на вкус — что клубника.

Я гляжу на его губы, гадая, надежно ли мы спрятаны в этом укромном уголке, но тут за спиной у Димитрия появляется Астрид. Не замечая ее, он наклоняется ко мне для нового поцелуя.

— Гм… — Я легонько кашляю и выразительно гляжу поверх плеча Димитрия, пока и он, в свою очередь, не оборачивается назад.

— Астрид? Мы тебе зачем-то нужны?