Мишель Цинк - Хранительница врат

Лицо ее окаменевает. Она переводит взгляд с Димитрия на меня, потом снова на него. Злость в ее глазах мне не померещилась. Девочка выбирает слова, прикидывает, насколько может дать волю ярости, и, в конце концов, прищуривается и обращается непосредственно к Димитрию, как будто меня тут нет вовсе.

— Уна просит передать, что леди Абигайль проснулась и спрашивает сестру Амалию.

Димитрий кивает.

— Хорошо. Спасибо.

Астрид не двигается с места, как будто ноги у нее прибиты к полу.

— Я сам провожу Лию к леди Абигайль. Можешь идти.

В глазах девочки мелькает вспышка раскаленной добела ярости. Астрид вне себя от того, что ее так пренебрежительно отправили восвояси. Димитрий для нее — старший по рангу, что, несомненно, предполагает определенный уровень почтения. Так ничего и не сказав, она резко разворачивается на каблуках и уходит, исчезает во все еще кружащейся в танце толпе.

Димитрий снова поворачивается ко мне.

— Я знаю, как ты волнуешься из-за леди Абигайль. Пойдем скорее к ней.

Сама не знаю, чего я медлю, ведь возможность увидеть леди Абигайль — кульминация всего нашего долгого путешествия, целой жизни, полной сомнений и вопросов. Ключ к моему будущему. К окончанию пророчества.

Наверное, именно поэтому я и замираю несколько секунд, а потом киваю и трогаюсь с места.

Как все-таки приятно забыться в танцах, музыке и праздничном пире! Даже противостояние с Урсулой кажется милым развлечением по сравнению с тем, что ждет впереди. Однако ход событий неумолимо вел именно к этому — а потому я иду вслед за Димитрием из пиршественного зала, отчетливо понимая: это начало конца.

И если мне очень, очень повезет — то, возможно, еще и предвестье нового начала.

— Боюсь, я должен извиниться за Астрид, — говорит Димитрий, пока мы шагаем к покоям тети Абигайль. — Я знаю ее с самого рождения и всегда относился к ней как к младшей сестренке, но она, кажется, видит наши отношения совсем иначе.

Мы идем по длинной галерее, что я запомнила еще с утра — однако она, по всей видимости, вьется вокруг всего Святилища, и я понятия не имею, где мы сейчас находимся.

Я гляжу на Димитрия и лукаво улыбаюсь.

— Ничего страшного. Не мне ее винить.

Не знаю уж, что тому причиной — вино, танцы или мерцающие на черном небе звезды, но прикосновение шелка, вздымающегося и опадающего вокруг моих голых ног, будоражит меня, заставляет очень остро почувствовать себя живой.

Широко улыбаясь, Димитрий тянется к моей руке.

— Сдается мне, на тебя действует воздух Алтуса.

— Возможно.

Губ моих касается легкая улыбка. Мы идем рука об руку дальше.

Я не знаю, сколько еще мы сможем разговаривать свободно, и мысли мои возвращаются к серьезным материям. Мне хочется кое-что понять.

— Димитрий?

— Да?

— Почему эта Урсула такая… такая цепкая?

Он смеется, запрокинув голову назад.

— Ты гораздо добрее, чем был бы я на твоем месте.

Он ведет меня за угол и останавливается перед входом в здание. Галерея продолжается и внутрь — только теперь уже, конечно, становится крытым коридором. Я догадываюсь, что Димитрий хочет воспользоваться тем относительным уединением, которое предлагает нам нахождение снаружи.

— Урсула — Старшая, по рангу уступающая одной лишь леди Абигайль. После смерти Абигайль — что, как ни печально, может произойти в самом скором времени — Урсула метит на ее место.

— Не понимаю, я-то тут при чем? Я не собираюсь оспаривать ее права. Да я даже не в Алтусе живу.

Он вздыхает, и у меня появляется отчетливое чувство, что мы ведем этот разговор почти против его воли.

— Да, Лия, но есть еще две Сестры, которые вправе притязать на положение выше Урсулы. — Он устремляет взгляд в темноту ночи, а потом снова смотрит мне в глаза. — Твоя сестра Элис. И ты.

В первый миг кажется, что слова его лишены смысла.

— Ты о чем? Это же невозможно.

Он качает головой.

— Отнюдь. Все Сестры — потомки союзов между изначальными Стражами и земными женщинами. Но вы с Элис — прямые потомки Маари и Катлы, породивших пророчество. Потому-то вы и избраны на роль Хранительницы и Врат. Так есть, и так было всегда.

— И что?

— Владычица Алтуса должна состоять в как можно более близком родстве с Маари и Катлой. Леди Абигайль происходит от них по прямой линии, и, если не считать Вирджинии, вы с Элис — единственные ее ныне живущие родственники. Единственная ее родная кровь. Элис не годна на эту роль из-за нынешнего неповиновения законам Григори. Урсула же из того же рода, но не по прямой линии.

Я переминаюсь с ноги на ногу, силясь осознать его слова.

— Хорошо, а Вирджиния? Она же старше меня. Уж верно, у нее больше прав притязать на титул.

Димитрий пожимает плечами.

— Она не хочет, Лия. Она отказалась от притязаний на титул, когда покинула Алтус, — да и в любом случае, вряд ли ей хватит могущества управлять островом.

Тетя Вирджиния некогда сказала мне, что дары Сестер распределяются еще до рождения: иные из нас получают в дар больше силы, а другие — меньше. Похоже, ее нисколько не тяготило признание, что она сама оказалась слабее, чем ее сестра, моя мать.

— Я тоже не хочу никакого титула! — заявляю я и тут же осекаюсь. — Хотя… я ведь не знаю ничего про Урсулу — не знаю, достойна ли она этого титула.

Алтус и Сестры. Урсула, Элис, тетя Абигайль, умирающая тут, за стеной. Слишком много всего для меня одной. Я растерянно берусь пальцами за виски, точно тем самым могу отогнать рой неотвязных мыслей.

Димитрий берет меня за руку.

— Идем. Сперва повидаемся с леди Абигайль. Остальное подождет.

Я киваю, признательная ему за то, что могу, не думая, идти, куда он ведет меня. Мы проходим через дверь в просторный холл. Димитрий сопровождает меня на всем пути, на каждом шагу — и я уже не могу представить себе, как буду исполнять пророчество без него, без его верности, его поддержки.

Конечно, все совсем не так просто — но я усиленно изгоняю вопрос, неотступно всплывающий из глубин моего разума: есть ли во всем этом место Джеймсу?

В комнате царит полумрак — но не потому, что шторы и занавески на окнах плотно опущены, как в комнате больного. Напротив, две пары стеклянных дверей стоят нараспашку, впуская в помещение теплый ночной воздух. Тихий морской бриз вздыхает у занавесок, они приподнимаются и опадают, точно дышат ему в такт.

Димитрий остается у двери, а я прохожу вглубь комнаты. Навстречу мне шагает Уна. Позади нее я различаю силуэты еще двух Сестер. Одна из них наливает воду в чашу для умывания, вторая вытаскивает одеяло из массивного шкафа у окна.

— Лия! Я так рада, что ты пришла! — Уна наклоняется и целует меня в щеку. Говорит она тихо, хотя и не совсем шепотом. — Леди Абигайль проснулась с полчаса назад, и первым же делом спросила о тебе.