Деннис Уитли - Им помогали силы Тьмы

Всю следующую неделю Грегори с жадностью вслушивался в радиосводки с полей войны, отлично понимая, что если уж жребий брошен, то довольствоваться лучше тем, что есть, и радовался, когда узнавал, что союзники мощным натиском сметали на своем пути все в Сицилии, победоносно наступая на противника.

В воскресенье, 18 июля, он рано утром вывел моторку в пролив, шепча мысленно молитвы о том, чтобы у Купоровича все прошло нормально. К его нескрываемому облегчению, Купорович появился в назначенное время и принес интересные новости.

Уминая с наслаждением бутерброд, припасенный Грегори, он заявил, что скинул за две недели не меньше двух фунтов весу, что условия жизни в лагере не поддаются никакому описанию: работать их заставляют с рассвета до темноты, они наполняют мешки песком и землей, потом обкладывают ими стены для защиты зданий, в которых немецкие ученые проводят свои эксперименты, надсмотрщики нещадно стегают кнутами тех пленных, кто работает, по их мнению, недостаточно усердно, кормят их там черствым хлебом и похлебкой из картофельных очистков. Каждый день люди умирают от недоедания и непосильной работы, бараки, в которых они спят, превращены в зловонные свинарники, потому что люди возвращаются с работы настолько обессиленные, что не могут даже прибрать.

Но ему удалось увидеть гигантские ракеты как издалека на земле, так и в воздухе, когда их испытывали. По размерам они приблизительно соответствовали данным, которые были получены британской разведкой, но при стрельбах Купорович обратил внимание на то, что более половины ракет взрываются в воздухе, не долетев до цели.

Сенсацией, сообщенной Купоровичем, было то, что нацисты разрабатывают еще один тип секретного оружия — ракеты значительно меньшего размера, оснащенные крыльями, похожие на беспилотный самолет. Эти тоже часто отказывали при испытаниях и, сделав круг, падали в море. Их на полигоне было значительно больше, чем гигантских.

Для того чтобы их шифровка в центр никак не ассоциировалась у немцев с увольнительной «солдата Сабинова» из концлагеря, решено было послать донесение в Лондон на следующий день, после обеда, и передавать шифровку они планировали подальше к югу от Вольгаста.

Вечером в понедельник, около половины восьмого, Грегори высадил Купоровича у Пенемюнде и проводил глазами до того момента, когда тот исчезнет в калитке с тем, чтобы терпеть еще две недели непрестанных унижений и непосильной работы.

Все это время Грегори чувствовал себя чем-то вроде соломенной вдовы, проводившей мужа на войну и не имевшей от него весточки. Но в воскресенье, 25 июля, радиоприемник принес радостную весть по Би-Би-Си: благодаря успехам войск союзников на Сицилии режим Муссолини пал. Подробностей не сообщалось, а немецкие радиостанции несколько дней вообще старались замалчивать это событие, но к концу месяца вынуждены были признать этот факт.

Утром 1 августа Грегори снова забрал с Пенемюнде Купоровича, который принес новые данные.

Работая у одного приземистого строения, Купорович увидел, как из здания вышли два человека в штатском — инженеры или ученые. Они остановились в нескольких футах от Купоровича и стояли, наблюдая за пуском ракет. Когда пуск небольшой крылатой ракеты закончился успешным попаданием в намеченный район, один из них сказал:

— Наконец-то у нас что-то вытанцовывается с беспилотными самолетами, и к тому же я слыхал, что на севере Франции полным ходом идут монтажные работы по установке пусковых устройств. Очень скоро главной нашей проблемой станет массовое производство этого оружия, но им-то уж точно будет оказан приоритет в военной промышленности, и помяни мое слово: уже к зиме или еще этой осенью мы будем бомбардировать ими Лондон.

Говорилось все это, конечно же, по-немецки, и двум болтунам, очевидно, и в голову прийти не могло, что кто-либо из этих доходяг русских может понимать их. Но познания Купоровича за два месяца пребывания в Германии в области немецкого языкознания существенно сдвинулись, и он уверял Грегори в том, что дословно передал все, что слышал, и готов в этом поклясться.

Новость о том, что Германия готова уже в ближайшие месяцы применить против Британии новое секретное оружие, была настолько ошеломляющей и тревожной, что Грегори решился передать ее в Лондон моментально и пошел в каюту составлять шифрованную радиограмму, а Купорович тем временем направил баркас в сторону Вольгаста. Немного не доходя до городка, Грегори подготовил донесение и отправил его в эфир.

У Купоровича в лагере дела шли не очень гладко. Он подрался с громилой из барака, который хотел отнять его пайку. Главарей готовящегося побега он пока не вычислил, но то, что в лагере что-то назревало — это было точно. Но докладывать начальству все же что-то надо, и он, насочиняв разных небылиц молоденькому офицерику из СД, под непосредственным началом которого находился, ушел в увольнительную.

Большую часть воскресенья и понедельника он либо ел, либо отсыпался, набираясь сил и стойкости. Незадолго до полуночи в понедельник Грегори в третий уже раз проводил его до калитки в стене вокруг Пенемюнде.

Выпустить его должны были в воскресенье, 15 августа, и к девяти утра Грегори пришвартовал моторную лодку у небольшого причала, ожидая, когда можно будет увезти Стефана.

Прождав Купоровича полчаса, Грегори не на шутку встревожился, затем, подумав, что русский, быть может, оставил для него записку через часовых у ворот, вылез из лодки на набережную и пошел к воротам. Снаружи поста сержант и несколько солдат грелись на солнышке, но ничего путного сообщить они ему не могли, тогда он попросил сержанта послать одного из солдат за офицером. Через пять минут пришел пожилой лейтенант-резервист и сказал, что он знает «солдата Сабинова», поскольку тот внесен в список лиц, которым дозволено покидать пределы лагеря в установленное время, но ничего о нем не знает.

С ощущением непоправимой беды Грегори прождал Купоровича до одиннадцати часов, болтая о разной чепухе с сержантом, потом решив, что дальнейшее ожидание бесполезно, вернулся на моторную лодку и помчался в Вольгаст. В гостинице его ожидала записка от генерала Лангбана. Ее принесли незадолго до прихода Грегори, в ней сообщалось следующее:

«С сожалением должен Вас известить о том, что Вашего человека вчера ночью избили, и он находится в лагерном лазарете. Травмы, нанесенные ему, не слишком серьезны и, я надеюсь, не помешают тому, чтобы завтра вы могли его забрать. Он загарпунил одну крупную рыбу, но этим наши проблемы не исчерпываются, в лагере определенно готовится большой заговор. Поэтому я бы попросил Вас вернуть его во вторник к полуночи».