Роберт Стайн - Шкура оборотня

Я вскочил на ноги, и в этот момент услышал царапающийся звук, будто терли деревяшку о деревяшку.

Словно открывали окно. Я услышал, как тяжелая туша шлепнулась о землю и встала на ноги.

И тут до меня донеслось низкое ворчание. Тяжелый топот. Шаги.

Шаги прямо рядом с моей комнатой.

Я снова прилип к стеклу. Не дыша, с бешено бьющимся сердцем, я выглянул в окно.

Слишком поздно.

Там уже никого не было.

Все погружено во тьму. Оранжевый свет в окне Марлингов потух. Дом снова погрузился во мрак.

Только черные деревья время от времени сверкали на фоне темно-синего неба при ярком свете луны.

Какое-то время я смотрел и ждал, когда успокоится сердцебиение. Прислушивался к пронзительному вою, тяжелым шагам.

И вдруг все стихло.

Моя камера…

Я с неимоверным трудом оторвался от окна и чуть ли не бегом бросился из комнаты в гостиную по короткому коридору. Может, я оставил там камеру, когда мы с Ханной вернулись из леса?

Нет. Ничего подобного.

Я проверил кухню. Здесь тоже ее нет.

— Тетя Марта! Дядя Колин! — крикнул я. Мой голос прозвучал тише, чем мне хотелось бы.

Я вернулся в коридор. Пробежал мимо своей комнаты, мимо ванной, туалета и кладовки. Их комната в конце коридора.;

— Вы видели мою камеру? — закричал я.

Я распахнул дверь их спальни.

Темно. Темно и пусто.

В комнате еще стоял запах духов тети Марты. И острый запах проявителя.

Они ушли в лес снимать животных.

Я один в доме.

Я глубоко вдохнул и задержал дыхание.

«Спокойнее, Алекс, — говорил я себе. — Все в порядке. Ты в полной безопасности. Найдешь камеру, как только успокоишься. Она, может лежит на самом виду, но ты в таком состоянии, что не способен увидеть ее. Успокойся!»

Я сделал еще один глубокий вдох. Я немного успокоился.

Закрыв дверь в комнату дяди и тети, я пошел назад по коридору.

Я почти дошел до своей комнаты, как вдруг услышал странные звуки. Будто кто-то скребся. А затем тяжелые шаги. Я замер и прислушался. Снова шаги. Тяжелая поступь.

Откуда они доносятся?

Сверху? Да, сверху.

Я посмотрел на потолок.

Снова скрип. Снова тяжелые шаги.

На чердаке!

Кто бы ни были существа, издающие эти звуки, они здесь, в доме!

Я прислонился к стене. Я дрожал всем телом.

С трудом проглотил комок, подступивший к горлу и стал прислушиваться к тяжелым шагам над головой.

Надо выбираться отсюда! Надо выбраться из дома!

Надо сказать тете Марте и дяде Колину!

Ноги вдруг стали что твое фруктовое желе. Я даже не знал, смогу ли я сделать шаг.

Я все-таки попробовал. Шаг. Ноги дрожат меньше. Еще шаг.

И тут сверху до меня донесся какой-то новый звук.

Я остановился и прислушался.

Никак пение? Кто это поет?

Собравшись с духом, я бросился наверх и схватился за дверь, ведущую на чердачную лестницу. Распахнув ее, я крикнул вверх:

— Кто это?

— Это я, Алекс, — раздался знакомый голос.

— Ханна?… — с трудом выдавил я из себя, глядя вверх на лестницу. — Ч-ч-что ты там делаешь?

— Разве тетя не сказала тебе, что я вернулась? — отозвалась Ханна.

— Нет, не сказала, — откликнулся я.

— Она сказала, что тут у нее навалом старой одежды, из которой можно сделать отличный костюм на Хэллоуин. Вот я и пришла выбрать что-нибудь.

Голова Ханны появилась на верхней площадке.

— А чего у тебя такой голос?

— Я… я подумал, — начал я, но слова застряли у меня в горле.

Я стал подниматься по лестнице.

— Сюда нельзя, — закричала Ханна. — Не ходи сюда!

Я остановился на третьей ступеньке.

— А в чем дело?

— Я не одета. Примеряю всякое барахло, — объяснила она. И с улыбкой добавила: — А кроме того, я хотела тебя удивить. Здесь такие потрясные тряпки. Похоже, в молодости твои дядя и тетя носили презабавные костюмы.

Голова ее скрылась из вида. До меня донесся шорох материи. Я спустился вниз.

— Да, слушай, ты не видела мою камеру? Я весь дом облазил и…

— Ой! — вскрикнула вдруг Ханна, вновь высовывая голову в люк. На этот раз она не улыбалась.

— Ты что? — крикнул я ей.

— Да твоя камера, Алекс. Тебе не кажется, что ты оставил ее в лесу?

У меня дыхание остановилось.

— Быть того не может. Мне кажется…

Я замолчал, чувствуя, как страшно засосало под ложечкой и перед глазами все поплыло.

— Она была у тебя в руках, когда Шон и Арджун ушли. — сказала Ханна. — Но когда мы пришли домой, я не припомню, чтобы я ее видела.

— Этого только не хватало, — замотал я головой. — Надо бежать искать ее, Ханна. Нельзя оставлять ее на ночь в лесу.

— Ты что! — испуганно закричала Ханна. — Послушай, Алекс. Не вздумай ходить туда.

— Но мне надо!

— Но ночной лес — это тебе не игрушка! — горячо убеждала меня Ханна. — Там правда опасно.

Я повернулся и побежал в коридор. Я достал из стенного шкафа куртку и заодно нашел на полу в стенном шкафу в коридоре фонарь. Проверил, как он горит. Свет был ровный.

— Я на несколько минут! — крикнул я Ханне.

— Алекс, не надо, — послышался ее голос. — Прошу тебя, не ходи. Не ходи сегодня ночью в лес. Ты хоть подожди меня. Я сейчас оденусь. Подожди, не уходи, ладно?

Но я не мог оставить камеру в лесу. Там она погибнет.

Я захлопнул за собой входную дверь.

Все вокруг было залито лунным светом.

Я обогнул дом и побежал через задний двор. Плотные черные тучи вдруг затянули луну. Ночной воздух оказался гораздо прохладнее, чем я ожидал. И такой влажный. На бегу я застегнул молнию куртки.

Пробегая мимо дома Марлингов, я посмотрел на окно. Но там ничего не было видно. Боковое окно все так же открыто. Но весь дом погружен во тьму. Света нигде не видно.

Трава была скользкой и мокрой от обильной росы. На лоб капнуло что-то холодное.

Неужели дождь?

Я застонал, подумав о камере, валяющейся где-то в лесу. Это такая дорогая камера. Я молился о том, чтобы успеть найти ее до дождя.

Какие-то мелкие зверюшки беззвучно бросились врассыпную у меня из-под ног. Я остановился.

Нет. Не зверюшки. Опавшие листья. Порыв ветра нес их по траве.

Задний двор примыкал к лесу. Я наклонил голову, чтобы не стукнуться о низкие сучья. Старые большие деревья скрипели и раскачивались на ветру.

Где-то вдалеке ухал филин, и я подумал о тете и дяде. Они где-то здесь в лесу со своими камерами. Может, я наткнусь на них.

Я бежал по извилистой тропинке. Еще одна капля упала мне на лоб. По дорожке забарабанил дождь.

Я остановился, увидев согнутое дерево-старика. То самое, что мы с Ханной фотографировали днем… Я поводил лучом по его искривленному стволу.

— По крайней мере, я не сбился с дороги, — вслух проговорил я.

Перешагнув через упавшую ветвь, я двинулся вглубь леса. Деревья издавали странные звуки, листва шелестела под порывами ветра. Где-то далеко раздавалось все такое же четкое уханье филина.