Стефани Бодин - Садовник

— Ну?

— Скажи, сейчас приеду.

Она пошла к себе в комнату.

Я поставил разогреваться ужин — остатки от цыпленка карри. В ванной зашумела вода — мама пыталась протрезветь под душем. Я включил на духовке таймер. Занятия по кулинарии в местной библиотеке из ребят посещал я один, и полученные там знания иногда приходились весьма кстати. Большую часть времени она была хорошей матерью: готовила, убиралась, воспитывала меня. В остальные дни я выкручивался сам.

У себя в комнате я улегся на скамью-тренажер перед телевизором и включил диск. Видеокассету к тому времени я засмотрел почти до дыр, так что пришлось оцифровать запись. И сделать двадцать копий. На всякий случай. Теперь девятнадцать дисков лежали в коробке под кроватью, а двадцатый — в DVD-проигрывателе.

В детстве я просматривал запись чуть ли не каждый день, потом, конечно, стал включать пореже. Она всегда придавала мне уверенности. Если мы с мамой ссорились — обычно во время ее загулов, — я в тысячный раз смотрел одно и то же и успокаивался. Было в этой записи что-то особенное. Она притягивала, волшебным образом вводила в транс, давала возможность отвлечься от проблем.

На экране появилась картинка, и я, как всегда, замер.

Отец — или, скорее, его торс, — одетый в зеленую рубашку, сидел в кресле у желтой стены. В руках — книжка «Как зайчонок убегал». Отцовские руки чуть темнее моих. Когда я впервые обратил на это внимание, одна загадка решилась сама собой: раньше я всегда удивлялся, почему я смуглый, ведь мамина кожа бледнее мела. Я стал понимать, что во мне от женщины, которая воспитывает меня, а что от этого мужчины, которого я в жизни не видел. Каждый раз я старательно изучал запись в надежде обнаружить что-то новое.

О нем.

Или о самом себе.

Но тщетно. Все сокровища уже найдены.

Голос низкий, читает четко, с расстановкой. Слова в книжке на страницах с черно-белыми картинками, а цветные иллюстрации на полный разворот и без текста. В одном месте — моем любимом, где зайчонок собирается стать крокусом в тайном саду, — отец поворачивает книжку к себе и на мгновение замолкает, перелистывает страницу и снова показывает ее в камеру. А затем — буквально на секунду — у него задирается рукав, и становится видна татуировка. Синяя бабочка.

— Мейсон!

С трудом оторвавшись от экрана, я нажал паузу на пульте и отправился в спальню. Дверь в ванную была закрыта. Я постучал:

— Мам?

Она стояла, обернутая голубым полотенцем, руки в крови.

Я схватил салфетку и опустился на колени, чтобы приложить к ее ноге. Тряс головой и ворчал:

— Нельзя брить ноги, когда ты пьяная!

Ее рука легла мне на голову.

— Не могу идти на работу в таком виде.

— Придется, мам. Все отгулы за этот месяц ты уже выбрала.

— Я не в состоянии работать…

Мне хотелось попросту заткнуть ей рот, но разве так делу поможешь? Вместо этого я попытался ее урезонить:

— Еще не хватало, чтобы тебя уволили.

Она разволновалась еще больше:

— Так и будет, если приду нетрезвой…

— Давай поедем вместе, я помогу тебе с работой.

Мама опустилась на кровать:

— Тебе туда нельзя.

Я еще ни разу не бывал в «Тихой гавани» и теперь изо всех сил пытался убедить себя в разумности этой идеи.

— Да брось. Побуду там, пока тебе не станет лучше, и вернусь домой.

Мне искренне казалось, что план не так уж и плох.

— Нет. — Она похлопала меня по руке. — Со мной все будет в порядке. В ночную смену работы не много.

Я присел на кровать и обнял ее:

— Давай, я хотя бы довезу тебя.

— Ладно.

На мгновение она прижалась ко мне, затем встала и снова пошла в ванную.

Конечно, нехорошо заставлять маму идти на работу. Но что тут поделаешь? Я кинул заляпанную кровью салфетку в таз и замочил в холодной воде. Вернулся на кухню, убрал посуду, поставил на край стола мамину сумочку. И тут же — как будто нечаянно — смахнул ее локтем.

Содержимое рассыпалось по полу, я стал запихивать все обратно и вдруг увидел брелок с маленьким ключом. Он вполне мог подойти к шкафчику с документами. Бросив взгляд в сторону спальни, я отцепил ключ и положил в задний карман.

В другом кармане джинсов взревела группа «Блэк Саббат» — звонил Джек.

— Сегодня все-таки можем ехать, — сообщил он. — После девяти я свободен.

Я взглянул на часы и прикинул: успею и маму отвезти, и заполнить заявление, и подпись подделать.

— Заметано!

Класс!

Чтобы не тратить время зря, я сложил в рюкзак вещи, не забыв захватить и диск. Уезжая из дома, я всегда брал с собой запись, как другие люди кладут в бумажник фото родных. Может, это и странно, да только с диском мне как-то спокойнее — а вдруг припрет посмотреть? Джек знал о записи еще с начальной школы, и насмешек от него я ни разу не слышал. Он понимал, что она значит для меня.

Забросив маму в «Тихую гавань», я вернулся и пошел прямиком к ней в спальню — открыть шкафчик. Ключ легко повернулся, но потянуть за ручку не хватало духу — это было вторжением в мамину личную жизнь. Однако мысль о том, что внутри может лежать что-нибудь интересное, не отпускала. Вдруг я найду что-то, связанное с отцом?

Например, сбережения на учебу в колледже. При этой мысли я не удержался и закатил глаза.

И все же я начал осмотр. В одной папке хранились документы по налогам. Я быстро пролистал их: вместо обычной ручной подписи — электронная.

Сердце забилось чаще. «Совсем сдурел!» — подумал я. Неужто я действительно надеялся раскрыть какую-нибудь тайну из маминого прошлого? А разве не все дети такие? Мы всегда недовольны своими родителями и мечтаем, чтобы они были круче, чем есть на самом деле.

Вздохнув, я положил документы на место. Единственная тайна из прошлого моей матери — ребенок от парня, которого больше нет в ее жизни. Такое случается сплошь и рядом.

Я потянулся за следующей папкой… К руке что-то прилипло. Оказалось, ко дну верхнего ящика был прилеплен конверт, заклеенный высохшим желтым скотчем.

Хоть я и был уверен, что мама на работе, сперва бросил взгляд на дверь и только потом уставился на конверт. Не верилось, что видеозапись — единственная вещь, оставшаяся у мамы от отца. Открыть великий секрет я не надеялся, но чувствовал — там может быть нечто важное. Судя по всему, именно этот конверт она и прятала от меня. Поэтому я решил пойти на кухню и вскрыть его.

Сначала оттуда выпала ламинированная карточка — диплом Дюкского университета. На нем значились мамино имя и присужденная степень. Я в изумлении открыл рот. Она окончила магистратуру?.. Затем вытащил белый конверт; обратный адрес — некая финансовая фирма. Внутри лежало уведомление шестимесячной давности о приостановке автоматического зачисления денег на счет в банке. Примерно с того времени мама и стала чаще прикладываться к бутылке.