Георгий Зотов - Сказочник

Хотя… Зная, что вскоре случится, этот ужин должен съесть я.

Я тоже обнимаю Илью. Объятия Смерти – грандиозно зловещая штука, но я сейчас не задумываюсь об этом факте. У меня плохое предчувствие… Словно мы видимся в последний раз. Илья не может жить вечно, и это значит лишь одно: моя беседа с Мастером окончится для Смерти не так, как я хотел бы. Надо поскорее всё закончить, но… Видимо, поговорка «перед Смертью не надышишься» – самая верная. Пусть он немножко успокоится. Мне тоже непривычно думать: неужели завтра я не приду? Будь я человеком, меня бы сейчас разрывала тоска. Но я не семнадцатилетняя девица, полная романтических страданий, ежедневно изливающая на страницы онлайн-дневника ведро розовых соплей. Я закончу с нашим последним свиданием быстро, без конвульсий.

– Постараюсь, – улыбаюсь я ему. – Как только разберусь с Австралией. А сейчас – сядь повыше, подложи подушку и принимайся за торт… ешь прямо руками. Я расскажу сказку.

…У меня не сорвётся с языка, что сказка – последняя. Я не признаюсь вслух.

«…Тёмной, тёмной ночью… в страшную грозу, когда небо расчертили прожилки молний, из чёрного-чёрного города выехал чёрный-чёрный гроб на колёсиках… Он ехал по чёрной-чёрной улице и докатился до чёрного-чёрного подъезда. Поднялся на чёрном-чёрном лифте, открыл дверь в чёрную-чёрную квартиру. Въехал в чёрную-чёрную комнату… ПРЯМО СЮДА! Крышка откинулась, из гроба высунулась чёрная-чёрная рука – И СХВАТИЛА ТЕБЯ ЗА ГОРЛО! Агаааааа, боишься?

Да блин же ж.

Я вот так и знал, что нет. Однажды летом, явившись за душой пионервожатой, утонувшей во время купания на пляже детского лагеря, я краем уха подслушал ночные байки, которые рассказывают в палатах пионеры. В полной тьме, шёпотом, накрывшись для вящего эффекта одеялами. Слушай, Илья, да меня самого чуть кондратий не обнял. Десятилетние дети в России, оказывается, такие истории сочиняют, что Стивен Кинг с Хичкоком поседеют. Первая байка, услышанная в ту ночь: едет-едет по шоссе автобус с детьми, въезжает в длиииииииииный тёмный туннель, а когда выбрался наружу, то у всех детей нет головы. А знаешь почему? Потому что водитель автобуса был сама Смерть.

На редкость тупое обоснование моей работы.

Я не таджикский гастарбайтер, чтобы зарабатывать вождением транспортных средств, и не имею намерений крошить ребят целыми автобусами. Но мой образ у детей ещё хуже взрослых представлений – нечто размытое, тёмное и с костлявыми пальцами. Что ты смеёшься? Я рассказываю жуткую историю, ты должен забраться под одеяло и дрожать, а не сидеть с довольной рожицей, перемазавшись тортом. Хотя, тут я тебя понимаю – чего бояться? Логики в таких рассказах ни на грош. Гроб на колёсиках катился через весь город, и никому не было до него дела? Хм, постой-ка… Я же видел ваши автомобили… может, это «Жигули» или «Лада-Калина»? Тогда классификация верна. И правда гроб на колёсиках, самый жадный гаишник отвернётся – что возьмёшь с нищего водителя, разъезжающего на ведре с гайками? Машины в страшилках упоминаются редко, но метко. Давным-давно, когда тебя ещё не было, была популярна байка о злом дяденьке на чёрной «Волге» с номером ССД. Он подъезжает вечером во дворы и приглашает сесть в машину, обещая «конфет и настоящего щенка». Если кто сядет, то умирает, потому что ССД расшифровывается как «Смерть советским детям», а шофёр… Конечно же, это опять я. Нет, просто вот от души радуюсь столь прелестному представлению. Правда, тут хоть повышение – в те славные времена чёрная «Волга» считалась, как сейчас «мерседес». Куда лучше гастарбайтера, обезглавившего детей в автобусе.

Но удивляет меня другое.

Вы в детстве милые, чудесные и вообще лапочки. Так почему ж в столь нежном возрасте вам неймётся пачками сочинять байки, от коих кровь стынет в жилах и у спецназа ГРУ? Да-да, пожалуйста, не спорь со мной. Как сказка про девочку, против желания мамы купившую куклу в красном платье. Приносит она куклу домой, ставит на балконе, а кукла всю ночь стучит в стекло и замогильным голосом поёт песенку: «Платье у меня из крови, она с меня капает, кап-кап-кап!». Девочка испугалась, побежала к гадалке, а та и говорит: «Зачем не послушалась маму? Оторви кукле голову». Пришла девочка домой, пять раз пыталась выполнить совет гадалки – да так и не смогла, легла спать. Пришла ночь. Кукла встала из ящика на балконе, выросла до человеческого роста, сама оторвала голову маме и налила в таз кровь из платья. Схватила девочку – и давай макать её в таз, пока не утопила.

Так всегда случается с теми, кто маму не слушает!

Опять не страшно? Вижу, тебя и приход Годзиллы не смутит. Ничего, когда доживёшь до тридцати – умрёшь от страха на середине истории, а если и нет – ночью не пойдёшь в туалет, будет мерещиться кукла в человеческий рост. Хит-парад детских страхов – чёрный цвет и оживающие игрушки. И, разумеется, высовывающиеся невесть откуда руки. Сколько сотен подобных баек я запомнил! И как на улице валялся кошелёк, стоило его подобрать – рука душила нового владельца. И рука из экрана телевизора, ночью убивающая детей, допоздна смотрящих телик, и последний писк моды – рука из чёрного смартфона. Чаще всего в страшилках душат, иногда режут, а на крайняк – топят. Следует отметить, что с возрастом предпочтения меняются: при просмотре современных фильмов ужасов лидируют маньяки с ножами, а с петлёй… ну, это, скажем так, архаичная редкость.

Или вот ещё, слышал в детском саду.

Однажды в семье умерла бабушка. Знамо дело, похоронили её… Миленькое начало, не правда ли? Но не будем отвлекаться. Проходит одна ночь. Из квартиры вдруг пропадает отец. На следующую ночь исчезает мать. А потом – старший брат. Остаётся только младшая сестра, вызывает полицию. Пришли полицейские: один лёг в спальне на диван в гостиной, а другие затаились и смотрят. И вот ровно в полночь открывается крышка пианино, оттуда лезет (помилуйте, ну какой ещё может быть вариант?) мёртвая рука, а вместо ногтей – ножи. Доползла до полицейского, и ррррраз! – перерезала ему лезвием горло. Хватает тело, и тащит к музыкальному инструменту. Бросились блюстители порядка, откинули крышку пианино. Там лежит гроб, внутри – умершая старуха с открытыми глазами. Она съела отца, мать и брата, а теперь пьёт их кровь. Я слышал два варианта финала:

1. Бабушка встала из гроба и скушала ментов.

2. Её убили, и девочка жила долго и счастливо.

Я предпочёл бы вариант, где скушали и ментов и девочку, но, увы…

И всё же – отчего детские сказки страшнее взрослых?

Словно цепляют крючком и вытаскивают из глубин подсознания то, что всегда вызывало ужас. Хотя в детстве есть верный рецепт спасения от чудовищ, какими бы они ни были. Накройся с головой одеялом, все отступят – и зомби, и вампиры, и зловещие бабушки-мертвецы. Одеяло – волшебная броня, дети ограждаются ею от страхов ночи. Может, поэтому и не боятся – для них весь мир игрушечный, а не только зло. У старших другие ужасы – задержка зарплаты, нежелательная беременность, смертельная болезнь, потеря работы. Поэтому взрослые взбадривают себя фильмами ужасов, для утешения, – типа, ведь есть вещи и похуже. Меня всегда изумляло, почему вы греетесь мыслью: «Кому-то ещё более хреново, чем мне». Не следует ли равняться на тех, кому лучше?