Стивен Кинг - Худей!

— Вилли, этого быть не может. Я говорил с Ледой Россингтон. Она сказала мне, что Гари лечится в клинике Майо от рака кожи. Она сказала, что болезнь зашла довольно далеко, но они уверены, что он поправится. И еще она сказала, что не видела тебя с рождественского вечера у Гордона.

— Она лжет!

Хьюстон замолчал… А тот звук в отдалении… Плач Хейди? Рука Вилли сжала трубку так, что побелели суставы.

— Ты говорил с ней лично или по телефону?

— По телефону. Не понимаю, какая разница?

— Если бы ты увидел ее, ты бы понял. Она выглядит как женщина, которая перенесла шок, которого ей хватит на всю жизнь.

— Ну, когда ты узнаешь, что у мужа рак кожи, и болезнь уже достигла опасной стадии…

— Ты говорил с Гари?

— Он в отделении интенсивного ухода. А людям, находящимся в таком отделении, телефонные разговоры разрешены только при крайне чрезвычайных обстоятельствах.

— Я уже вешу 170 фунтов, — сообщил Вилли. — В целом, потеря составляет 83 фунта, и я назвал бы это чрезвычайными обстоятельствами.

Молчание на другом конце провода. Слышалось только всхлипывание Хейди.

— Ты будешь говорить с ним? Хотя бы попытаешься?

— Если ему разрешат доктора и если он сам захочет говорить со мной. Но Вилли, тебе все это кажется…

— Нет… Мне не кажется!

«Не кричи, ради бога, не делай этого».

Вилли закрыл глаза.

— Ну хорошо, хорошо, — успокаивающе заговорил Хьюстон.

— У тебя навязчивая идея. Так лучше? Все, что я хочу сказать, что эта идея не поможет тебе выздороветь. Фактически, она может быть коренной причиной психоанорексии, если это то, от чего ты страдаешь, как полагает доктор Янт. Вы…

— Хопли, — сказал Вилли. Пот выступил на его лине, и Вилли вытер его платком. Перед его глазами мелькнул образ Хопли… лицо, которое уже не было лицом, а стало рельефной картой ада. Немыслимое воспаление, стекающая жидкость и звук, невыразимый звук, когда он провел ногтями по щеке. Со стороны Хьюстона наступило молчание.

— Поговори с Дунканом Хопли. Он подтвердит…

— Не могу, Вилли. Дункан Хопли покончил жизнь самоубийством два дня тому назад, когда ты находился в клинике Гласмана. Застрелился из служебного револьвера.

Вилли плотно зажмурился и покачнулся. Он чувствовал себя, словно снова пытался закурить. Ему пришлось сильно ущипнуть себя за щеку, чтобы не свалиться в обмороке прямо у телефона.

— Тогда ты знаешь, — сказал он, все еще не открывая глаз. — Ты знаешь или кто-то знает — тот, кто видел его.

— Гранд Лолор видел его, — сказал Хьюстон. — Я звонил ему несколько минут назад.

Гранд Лолор. На мгновение испуганный рассудок Вилли не смог понять, ему показалось, что Хьюстон произнес искаженную версию фразы «гранд жюри». Затем он понял. Гранд Лолор был местным следователем по делам насильственных смертей. Когда Вилли еще был юристом, он тоже пару раз давал показания перед большим жюри.

Такая мысль вызвала бессмысленный приступ хихиканья. Вилли закрыл ладонями нижний конец трубки, надеясь, что Хьюстон не услышит хихиканья; иначе он наверняка поверит в его безумие.

«А ведь тебе бы очень хотелось поверить, что я свихнулся, правда, Майк? Ведь если бы я свихнулся, я начал бы что-то лепетать о маленькой скляночке с ложечкой слоновой кости, никто никогда не поверил бы мне, а? Боже упаси».

И мысль сделала свое дело. Приступ смеха прошел.

— Ты расспросил его?..

— О некоторых деталях, касающихся смерти? После той истории ужасов, которую рассказала мне твоя жена, будь уверен, что я расспросил, — голос Хьюстона медленно стал чопорным, — следует удовольствоваться тем, что, когда он поинтересовался, каким боком это должно касаться меня, я просто повесил трубку.

— Что он сказал?

— Что лицо Хопли действительно воспалено, но ничего похожего на ту картину ужасов, которую ты обрисовал Хейди. Описание Гранда только подтвердило мою мысль, что это одно из тех воспалений, от которых я лечил Дункана еще в 1974 году. Эти вспышки крайне его расстраивали, и не были для меня сюрпризом. Должен заметить, что воспаление сальной железы у взрослых иногда достигает серьезной формы и считается наиболее влияющим на психику заболеванием из всех, которые я знаю.

— Значит, ты полагаешь, что он расстроился тем, как выглядит, и застрелился?

— Да.

— Тогда давай проясним все до конца, — сказал Вилли. — Ты сказал, что у Хопли ординарное воспаление, которое он уже имел в прошлом… но в это же время ты утверждаешь, что он убил себя из-за того, как он выглядел в зеркале. Очень двусмысленный диагноз, Майк.

— Я и не думал утверждать, что к этому привело только воспаление кожи, — сказал Хьюстон, начиная звучать раздраженно. — Самой худшей вещью в отношении проблем является то, что они, как правило, приходят парами, трио, целыми шайками. Никогда по одной. Психиатры имеют самый большой процент самоубийств на 10 тысяч человек, Вилли, но копы от них ненамного отстают. Вероятно, появилась целая комбинация факторов. Последнее воспаление могло явиться той соломинкой, которая переломила спину верблюду.

— Ты не видел его, — угрюмо ответил Вилли. — Это была не соломинка. Это был… мировой торговый центр.

— Он не оставил записки, по которой мы могли бы что-то узнать.

— Христос, — произнес Вилли, проведя рукой по волосам. — Христос!

— Но причины самоубийства Хопли не тема для нашего разговора. Мы ведь говорили о другом?

— Только не я, — пробормотал Вилли. — Только не для меня…

— Мне кажется, что мы должны поговорить о том, что сознание сыграло с тобой, Вилли, злую шутку. Оно завлекло тебя в ловушку. У тебя разыгралось воображение… относительно цыганского проклятия… и когда ты зашел той ночью к Хопли, ты просто увидел то, чего не было, — теперь голос Хьюстона приобрел доверительные нотки, чего раньше в нем не было. — Ты случайно заглянул к нему, а до этого зашел к жене Гари. И все только для того, чтобы немножко взбодриться?

— Нет.

— Ты уверен? Хейди говорит, что ты стал выпивать.

— Если бы это было так, меня бы видела Энди, твоя жена. Ведь так?

Последовала долгая пауза. Потом Хьюстон бесцветно проговорил:

— Это удар ниже пояса, Вилли. Но именно такого замечания я ожидал бы от человека, который пережил сильный стресс…

— Психологический стресс. Апсихо-анорексия. Вы, врачи, напридумывали имен для чего угодно. Но если бы ты видел Хопли. Ты бы… — Вилли остановился, вспомнив пламенеющие прыщи на щеках Хопли, сочащиеся угри, нос, который стал совсем неприметным на фоне жуткого, вулканического пейзажа этого лица.

— Вилли, неужели ты не видишь, что твой разум пытается найти логическое объяснение тому, что с вами происходит. Ты чувствуешь, что виновен в смерти цыганки…