Стивен Кинг - Худей!

— Мог бы позвонить и сберечь, по крайней мере, одну поездку.

Джинелли улыбнулся.

— Да, мог бы позвонить, но звонок не подсказал бы мне, как твои дела, Вильям. Ты был не единственным, кто беспокоился.

Вилли наклонил голову и сглотнул с трудом. В последнее время он слишком часто плакал.

— Но вот, Джинелли восстает из мертвых, прыгает в Нову, которая пахнет навозом сильнее обычного, после того как изрядно постояла под солнцем, и едет в Бар-Харбор. Добравшись туда, он достает три маленьких пакета из багажника и открывает их в своей комнате. В одном находится 38-калиберный кольт с подплечной кобурой, а содержимое двух других свободно размещается в карманах его спортивной куртки. После этого он забирается в Седан и направляется в живописный Ванкертон, как он надеется, в последний раз. По дороге он делает всего одну остановку, у супермаркета. Он заходит и покупает две вещи: банку Болла, в которой обычно приготавливают консервы, и бутыль пепси-колы. Он приезжает в Банкерпорт почти одновременно с сумерками, проезжает к карьеру, зная, что застенчивость в данном случае не даст результатов, если тело было найдено в результате вчерашних переживаний, ему в любом случае попадать в суп. Но там никого нет, даже и признаков нет, что кто-то побывал. Поэтому он докапывается до Спертона, шарит у него в карманах и достает приз.

Джинелли излагал все это совершенно невыразительным голосом, но Вилли ощущал, что история прокручивается у него в голове вроде фильма… но не совсем приятного. Джинелли на корточках роется в гравии, нащупывает рубашку Спертона, его карманы… залезает внутрь. Роется в мелочи вперемешку с песком, которая никогда не будет истрачена. А за карманом охладевшая плоть, в смертном окоченении.

— Бру-у, — сказал Вилли и содрогнулся.

— Гляди на это в перспективе, Вильям, — сказал спокойно Джинелли. — Поверь мне, дело в том, откуда смотришь.

«Вот, что больше всего меня и пугает», — подумал Вилли, а затем с все возрастающим изумлением я выслушал окончание истории о поразительных приключениях Джинелли.

С ключами Хертца в кармане Джинелли вернулся в Бьюик Ависа. Он открыл пепси-колу, вылил ее в банку Болла, закрыл ее колпаком и поехал к лагерю цыган.

— Я знал, что они там, — сказал он, — не оттого, что им хотелось там остаться, а оттого, что полиция штата велит им оставаться там до окончания расследования. Представь себе шайку кочевников в мирном городке, по которой стреляет посреди ночи бог знает кто. Копы не могли не проявить интереса к подобному делу.

Они проявили интерес, точно. На опушке стояли два плимута и патрульный крейсер. Джинелли поставил машину между плимутов, вышел из машины и пошел с холма к лагерю.

Погибший трейлер утащили куда-то, очевидно туда, где им займутся люди из лаборатории. Посреди спуска с холма Джинелли остановил полицейский, поднимавшийся вверх.

— Вам тут нет никакого дела, — сказал коп. — Вам придется идти по своим делам.

— Я убедил его, что у меня тут маленькое дело, — сказал Джинелли, ухмыляясь.

— Каким образом?

— Показал ему вот это, — Джинелли залез в боковой карман и перебросил Вилли карточку в кожаной обертке. Вилли понял, что это было, едва взглянув. Он видел такую вещь пару раз на протяжении своей карьеры и видел бы гораздо чаще, если бы специализировался по уголовным делам. Это было удостоверение ФБР с фотографией Джинелли. На фото Джинелли выглядел лет на пять моложе, с коротко стриженными волосами. Удостоверение идентифицировало его как специального агента Эллиса Стонера. В голове Вилли все стало на свои места.

— Ты хотел получить бьюик, потому что он больше похож на…

— На правительственную машину, верно. Большой неприметный Седан. Я не собирался показываться в консервной банке, которую мне пытались навязать.

— Это… одна из вещей, которые привез тебе «сотрудник» во вторую поездку?

— Да.

Вилли перебросил ее обратно.

— Она выглядит почти настоящей.

Улыбка Джинелли поугасла.

— Она настоящая, за исключением фотографии.

На мгновение наступила тишина, когда Вилли продумывал эту фразу, стараясь не особенно задерживаться на мысли, что случилось со специальным агентом Стонером, и были ли у него дети. Наконец, он сказал:

— Ты поставил машину между двух полицейских и предъявил удостоверение копу спустя пять минут после того, как вытащил ключи из кармана трупа, закопанного в гравий?

— Нет, — ответил Джинелли. — Минут через десять.

На пути к лагерю Джинелли заметил двух небрежно одетых парней. Но наверняка это были копы, потому что они на коленях бережно рылись возле грузовика с козерогом. У каждого была маленькая садовая лопатка. Третий светил им фонариком.

— Постой, постой, вот еще, — сказал один из них. Он достал из земли пулю и положил ее в ведро. Два цыганенка, очевидно, братья, наблюдали за операцией.

Фактически Джинелли был доволен, что тут копы. Никто не знал, как он выглядит, а Самюэль Лемке видел только запачканное грязью лицо. Также вполне вероятно, что на месте инцидента главную роль сыграло русское автоматическое оружие. Тут мог появиться и агент ФБР. Но Джинелли уже проникся глубоким уважением к Тадеушу Лемке. Это было не только слово, написанное на лбу Спертона; это было то, как он стоял под пулями, летящими из темноты. И конечно, из-за того, что происходило с Вилли, Джинелли чувствовал, что старик мог бы его и узнать, он мог прочесть правду по глазам, или учуять по запаху кожи, или, кто знает как. Ни при каких обстоятельствах он не собирался позволить старику коснуться себя. Он хотел встретиться с девушкой.

Он вошел в круг машин и наугад постучал в дверь одного трейлера. Ему пришлось постучать вторично, прежде чем дверь открыла среднего возраста цыганка с недоверчивыми, испуганными глазами.

— Что вам нужно? У нас ничего нет, — сказала она. — У нас сейчас неприятности. Извините. Мы закрыты.

Джинелли махнул удостоверением.

— Специальный агент Стонер, мэм.

Ее глаза округлились. Она быстро перекрестилась и сказала что-то по-романски, а потом заговорила на английском:

— Боже, что же дальше-то будет? С тех пор как умерла Сюзанна, над нами словно повисло проклятие. Или…

Ее отодвинул в сторону муж, который велел ей замолчать.

— Специальный агент Стонер, — снова представился Джинелли.

— Да, я слышал, что вы сказали, — цыган спустился на землю со ступенек у задней дверцы. Джинелли дал бы ему лет сорок пять, но цыган мог быть намного старше. Он сутулился и выглядел почти горбатым. На нем была тенниска «Мир Диснея» и огромные мешковатые шорты. От него исходил запах дешевого вина и блевотины, которая, должно быть, только что вырвалась наружу. Да и по виду он напоминал человека, с которым это происходит довольно часто, например три-четыре раза в неделю. Джинелли показалось, что он узнает цыгана… это был один из тех, кто разбежался под огнем с грацией слепых эпилептиков, с которыми неожиданно случился сердечный приступ.