Рэйчел Кейн - Кусачий клуб

Майкл и Ева ушли во время всего этого. Еда сидел холодной на стол, когда Клер подняла голову, чтобы проверить. Кожа Шейна была холодной и влажной на ощупь. — Ты должен поесть, — сказала она. — Ты почувствуешь себя лучше, когда поешь.

Он горько засмеялся. — Думаешь, если я поем, то перестану быть полным кретином?

— Ты не такой.

— Лишь потому, что я не хорош в чем-либо. В том числе и в этом.

Боже, он просто разваливался на части, и она не знала, что сказать. Клер помогла ему встать на ноги, а затем сесть за стол. Она унесла еду обратно в кухню, чтобы разогреть в микроволновке и обнаружила, что Ева и Майкл были там, занятые тихой, напряженной дискуссией. Они замолчали, когда увидели ее.

— Нам следует поесть, — сказала она и нажала кнопки на микроволновке.

— С ним что-то не так, — произнесла Ева. — Ты видела. Ты знаешь.

— Давайте есть, — перебила Клэр. — Мы все устали, голодны и нервничаем.

— Клэр…

— Пожалуйста. — Ее голос сломался когда она произнесла это, и ей пришлось вытереть глаза чтобы не покатились слезы. — Просто садитесь и ешьте!

Но когда она вынесла еду, место Шейна за столом пустовало. Она проверила его комнату, но даже там его не было.

Он ушел.

И она не знала куда.

ШЕЙН.

Я сидел один за столом, глядя на дом, который так много значил для меня. Мой дом. И он больше не был похож на дом. Ничто не воспринималось правильным… меньше всего для меня.

Я больше сюда не вписывался. Я был опасен.

Что-то было не в порядке со мной, и я не мог рисковать тем, что причиню боль Клер. Я не мог перестать думать о лице Евы, когда я уже собирался ударить ее, о шокированном, яростном, загнанном взгляде, что она бросила на меня.

О том, как я увидел лицо отца в его отражении.

Я ненавидел Майкла сейчас, ненавидел его, и я не хотел этого. Он был моим лучшим другом, моим приятелем, моей поддержкой, но сейчас это не имело для меня значения. Он был лишь одним из них.

Это причиняло боль. Сильную.

Услышав слова Евы, что она выходит за него замуж… Это разорвало всё на куски. Я ненавидел его, и я не мог ненавидеть его. Я любил ее, и я не мог не ненавидеть ее тоже, потому что она сделала этот выбор. Ничто из этого больше не имело никакого смысла. Я ненавидел людей, которых я должен был любить. Не Клер — это чувство было чистым, оно было совершенным. Я не мог ее ненавидеть.

Пока я не подумал о Мирнине. Пока я не вспомнил, что сказал Джестер… «Она помечена.

Я чувствую запах укуса у нее». Не ее вина, но я ненавидел, что Мирнин заявлял о своих правах на нее. Что я не мог заставить прекратить это, как бы я ни старался.

Василий обещал мне деньги, и он подписался под этим. Он также пообещал выход для меня и Клер.

И я должен получить это как можно быстрее, потому что ничего не произойдет для спасения.

Клер была на кухне, разговаривала с Майклом и Евой, и меня захлестнуло чувство… паранойи, наверное. Я просто знал, что она пытается всё наладить, что мы все должны собраться вместе и сделать вид, просто сделать вид, что пропасть между нами не была достаточно велика, чтобы свалиться в нее.

И я не мог этого сделать. Я просто не мог.

Я встал и вышел, тихонько закрыв за собой дверь.

В темноте, никакой Защиты, никаких вампиров, которые щелкнули бы пальцами и убедились бы, что я мог разгуливать в безопасности — не то, чтобы это работало таким образом, что бы они ни обещали. В сегодняшней почте мне пришло письмо — я снова задолжал Банку крови, и если я не появлюсь для уплаты своих налогов в ближайшее время, то может приехать Передвижная станция по сбору крови. Они не были нежными, когда это происходило. Они вошли, схватили тебя, привязали тебя к креслу, и воткнули иголку в твою вену, нравится тебе это или нет.

Иногда они забывают ее вытащить, когда ты уже сдал свою пинту. Или две. Или три.

Иногда люди просто не выходили из него.

Я не собираюсь больше делать этого. Я не был частью этого. Я собирался убраться отсюда и забрать Клер с собой.

Я пошел в тренажерный зал. Если в темноте и были вампиры, преследующие меня, они бы сильно пожалели, и они, должно быть, почувствовали это, потому что я добрался до него и никто меня не тронул. Я обливался потом, даже на холодном ветру — от моей кожи исходил пар.

Однако, я ощутил дрожь. Вновь пустота. Не голод, а жажда.

Когда я прошел в зал и через потайную дверь, первое, что я сделал, открыл спортивную бутылку из общего холодильника и выпил протеиновый коктейль. Потом еще один. Потом еще.

На третьем я снова чувствовал себя уравновешенным. Контролирующим. Сосредоточенным.

Сильным.

— Эй, парень, — сказал Грег, другой человек, проходящий подготовку. Он был соковыжималкой, смешанной с фальшивыми мышцами, но он был холоден, во всяком случае.

Слепая ярость преимущество на ринге. Мы дали друг другу «пять», хлопнув ладонями, когда я прошел мимо него, и затем я пошел к скамье, чтобы сесть с пятью другими, ожидающими своей очереди на ринге. Шима была единственной девушкой. Гул оборвался, жестче, чем ее вес в железе. Она ударилась со мной кулаком, как и все остальные. Подурачились вместе.

— Я слышала, что Вонючку Дага прикончили, — сказала Шима у меня над головой, разговаривая с Китом, другим соковыжималкой с руками в обхвате такими же, как вся голова Шимы. — Кто-то сказал, что это потому, что он разболтал. Правда?

— Думаю, что так, — сказал Кит. — Сумасшедший маленький ублюдок. Он не выдержал бы — не было запала, так или иначе — но он мог держать удар. Отдам ему должное.

— Да, ты нанес ему их множество, сказала Шима. Она и Кит ударились кулаками передо мной. — Не то, чтобы я по нему скучаю, но что он сказал?

— Не знаю. Плевать.

— Даг, — повторил я. Часть тумана рассеялась для меня, хотя я продолжал сжимать кулаки, сжигая излишки энергии. — Парень из колледжа? Которому перерезали горло?

— Да, это он. Вонючка Даг. Потому что, друг, у него были кое-какие гигиенические проблемы.

— Который, по большей части, приобрел это прозвище из-за тебя, — сказала Шима. Кит попытался ударить ее, за моей спиной. Она заблокировала его без каких-либо усилий. — А что?

Ты его знал?

— Моя девушка обнаружила тело, — сказал я. — Она знала его. Я не знал, что он тоже в этом участвовал.

— Да, он был одним из первых, кого они спросили, — сказала Шима. — Наверное, потому, что он сумасшедший, и одиночка и трещал половину времени. Даже не Морганвилльский ребенок.

Полагаю, они восполнили свои потери.

Забавно, но идея, что Василий и Глори убили бы одного из нас, чтобы защитить свой маленький беспорядочный бойцовский клуб… не удивила меня. Не встревожила меня, также.

Вонючка Даг сам до этого довел.

Шима похлопала меня по спине, не нежно. — Эй, красавчик, не хочешь пойти следующим?