Рэйчел Кейн - Последний вздох

— Подожди! — Шейн схватил меня за руку, когда я направился обратно к задней двери. — Люди Амелии только что приходили сюда. Они перерыли весь дом в поисках тебя.

— Хорошо. Значит, они не будут искать здесь какое-то время.

Ева стояла в сторонке. Она до сих пор не произнесла ни слова. — Майкл… они сказали нам позвонить, когда ты вернешься. Если мы этого не сделаем, они сказали что… — Она бросила взгляд на Шейна. — Они сказали, что вернуться и убьют нас всех. Думаю, они не преувеличивали.

— Кажется, они были довольно серьезно настроены насчет нанесения увечий, — сказал Шейн. — Черт с ними. Иди, Майк. Если они попытаются, их ждет драка. Я не готов сдаться, только не тогда, когда существует шанс вернуть ее.

Я кивнул. — Ты видел ее еще раз?

— Да, — сказал он и откашлялся. — Она в порядке. — А вот Шейн в порядке не был, понял я. Он выглядел… очень уставшим. Темные круги под глазами, нездоровый цвет кожи.

— Я надеюсь на это, — сказал я. Надеюсь. Прежде, я думал о Клер, как о надежде Шейна, и вот я, несу труп в надежде, что Мирнин — профессиональный сумасшедший — появится, провернет свою какую-то странную магию и вернет моего друга обратно к жизни. Это, учитывая обстоятельства, тоже было довольно хорошим определением надежды. — Позаботься о них. Я вернусь.

— Подожди. Дай мне половину списка. Я могу помочь. — В Шейне сейчас пылала настоящая страсть, цель. Я знал, что это опасно. Опять же, по нескольким намекам, что Амелия обронила в своем кабинете, стало понятно, что вампирская сущность больше не защищала от каких-либо опасностей ночи.

Я сложил бумагу пополам, разорвал ее и протянул ему его часть. — Три пункта, — сказал я. — Один час. Понял?

— Понял, — сказал он. — Будь осторожен, старик.

— Ты тоже, — сказал я.

— Подождите, — сказала Ева, и шагнула вперед. — Нет, серьезно, вы двое не уйдете посреди ночи, оставив меня здесь с… — Она не смотрела прямо на тело Клер, лежащее накрытым на диване. Вместо этого она сделала глубокий вдох и бодро выпалила. — С возможным возвращением тех вампирских придурков с целью убить нас…

Она была права насчет этого. — Нет, — сказал я. — Ты пойдешь с Шейном. Никто не должен оставаться здесь один.

— Клер будет одна, — сказал Шейн. Он вытащил оливково-зеленый брезентовый мешок из-под шкафа на другой стороне комнаты, расстегнул его и стал проверять содержимое. — Надеюсь, она понимает, почему мы должны это сделать. — Он посмотрел вверх. — Держись, Клер. Мы вернемся за тобой. Я обещаю.

— Я бы хотела пойти с тобой, — сказала мне Ева шепотом.

— Я знаю. — Я взял ее руки и поцеловал их, потом ее губы. Она всегда могла заворожить меня одним лишь поцелуем, снова и снова, и трудно было оторваться от вкуса малины и шоколада и сладкого, восхитительного, пряного аромата, в котором была вся Ева. — Я буду передвигаться быстро и пешком. Вы с Шейном возьмете катафалк. Встретимся здесь через час. Если опоздаешь, я тебя найду.

Она улыбнулась, и на ее щеках появились ямочки. Я хотел поцеловать их, но на это не было времени. А особенно не было времени для всех ее частей, что я хотел поцеловать.

— Будь осторожен, — сказала она мне. — Я выхожу за тебя, знаешь ли.

— Я знаю. — Я поддался искушению и поцеловал ее в нос. — Могу сказать то же самое.

Прежде чем сорваться с места, я подождал, дабы убедиться, что дом плотно заперт, а Шейн и Ева благополучно сели в большой, черный катафалк. Моя часть списка Мирнина указывала на некоторые вещи из его лаборатории, и я гораздо больше подходил для того, чтобы находиться в этой части города с наступлением темноты… и, к тому же, Мирнин имел привычку устанавливать маленькие ловушки для посетителей. Лучше я, чем мои друзья.

Дом Дэй рядом с переулком весь горел огнями, и я помедлил, прежде чем посмотреть вверх, на угловое окно второго этажа. Кружевные занавески раздвинулись, и на меня взглянуло древнее, морщинистое лицо Бабули Дэй. Она поприветствовала меня и подняла ружье. Я помахал в ответ.

Мы понимали друг друга, я и Бабуля. Я гадал, вернулась ли ее внучка Лиза: если всё же вернулась, то она была бы также серьезно вооружена. По семейству Дэй можно было сказать, что дела менялись, и не в лучшую сторону.

Хорошо. Значит, у них есть шанс не стать жертвами.

Я пронесся оставшееся расстояние, на бегу уклоняясь от стоячих луж воды — дождь прекратился, по крайней мере, на некоторое время — и мусорных баков. Переулок в конце сузился, упираясь прямо в хижину, скрывающую вход в лабораторию Мирнина.

Кто-то услужливо выбил дверь, и я, не сбавляя скорости, спрыгнул с лестницы, приземляясь обеими ногами на каменный пол, и несколько секунд осматривал беспорядок, развернувшийся передо мной.

Святое дерьмо. У кого-то определенно была истерика, или драка. Зная Мирнина, я бы поставил на первое.

Я отпихну книги с пути — книг было много — и где-то под грудой услышал грохот стекла. Я знал, что искать, но стоило лишь гадать, оставил ли он всё на тех же местах с моего последнего посещения. Мирнину нравилось делать перестановки.

Сильно.

Паук Боб чувствовал себя прекрасно, сидя на своей паутине в аквариуме возле потрепанного кожаного кресла Мирнина. Он вырос почти до размеров тарантула. Я задумался, чем Мирнин его кормил, но это не мое дело, только не сегодня. Я продвинулся к резервуару, пока восемь глаз-бусинок наблюдали за мной, и открыл химический шкаф, на установке которого настояла Клер, чтобы использовать его для опытов с веществами, которые могли обжечь плоть или стать причиной ужасной смерти.

Внутри, все бутылки были целы и четко помечены аккуратным почерком Клер. Я остановился на секунду, глядя на это, потому что было чувство, что она была здесь, стояла рядом со мной, но это лишь иллюзия, не реальность. Настоящая Клер заперта в доме, как когда-то было со мной.

Это просто… остаточное явление. Принятие желаемого за действительное.

Я заглянул в список и схватил две бутылки. Клер оставила сумку в углу, и я начал наполнять ее. Химикаты были только частью того, что требовалось Мирнину — ему также понадобилось оборудование, походившее на дефибриллятор. Он набросал эскиз своей небрежной, но странно точной, рукой, и я поднял его, чтобы сравнить с каждым диковинным агрегатом в поле зрения.

Вот, на пятом столе, стояла штуковина, которую он нарисовал. Я схватил ее.

Последний пункт из списка, однако, не был в поле зрения, и я потратил бесконечные, разочаровывающие минуты, открывая шкафы и вываливая содержащееся там дерьмо, в попытках отыскать его. Черная кожаная сумка, похожая на старомодный докторский набор.

Сумки нигде не было.

— Я бы спросил, ищешь ли ты что-нибудь, но это и так довольно очевидно, — прозвучал скрипучий голос позади меня. Я не чувствовал чьего-либо приближения, но я знал этот голос, очень хорошо знал, и его ни с кем другим нельзя было спутать.