Иннокентий Соколов - Бог из глины

— Выходи… — продолжил он.

(А не то…)

Сергей резко пнул дверь, так что та чуть не слетела с петель, и ворвался следом, бестолково размахивая ножом. И остановился как вкопанный, попав в кромешную тьму. Попятился, пытаясь нащупать свободной рукой выключатель.

Тьма рванулась навстречу, обволакивая, укутывая бесплотным саваном, ласкаясь, примеряясь, куда бы вонзить свои несуществующие клыки.

(Э нет, подруга, на этот раз все будет по-моему!)

Вспыхнул свет, тусклый, неровный — лампочка покачивалась на обросшем мхом проводе, отчего желтоватое пятно на полу меняло очертания, словно расползаясь и собираясь вновь. Тени скользили по стенам с которых давно осыпалась штукатурка, по останкам ульев, придавая грудам старья неожиданный шарм. Но даже не это оказалось настоящим потрясением для Сергея:

В омшанике не было никого!

Он оглядывал помещение, не веря глазам. Ведь шум казался таким отчетливым, настоящим!

Что же могло быть его причиной?

Конечно, можно было бы заглянуть в самые дальние закоулки, отодвинуть дубовые останки некогда шикарной мебели, вот только одного взгляда на припорошенный пылью пол оказалось достаточно: от входной двери шла цепочка следов (его следов!), оканчиваясь неряшливым пятачком под ногами. Больше следов не было, если неведомый вор не обладал способностью проходить сквозь стены и надолго зависать в воздухе.

Здесь нет никого парень, можешь опустить бесполезный нож, — не дай бог порежешься еще.

Убирайся отсюда!

Сергей протянул руку, чтобы выключить свет, и одернул ее, словно ошпарившись. Тишину омшаника вновь наполнил тревожный скрежет.

Небольшой отрезок водопроводной трубы, небрежно прислоненный к стене, почти у самого выхода, чуть сдвинулся, царапая остатки штукатурки. Сергей заворожено следил за тем, как труба, покачнувшись, ржавым концом прочертила на стене дугу, и грохнулась, подняв небольшое облачко пыли.

Жданов отпрянул, нож выпал из руки, но ему было уже не до оружия. Чертова труба испугала не на шутку.

Но с другой стороны — должна же быть причина тому, что ржавый отрезок трубы, столько лет прислоненный у стене, вдруг решил грохнуться оземь. Выбираясь из тамбура, Сергей не долго раздумывал о причинах — в голову сразу же пришло единственно правильное объяснение:

Крысы!

Огромные серые твари с горящими глазами. Одна из них, пробегая, мимоходом зацепила трубу длинным хвостом, так что все ночные похождения в омшанике не стоили и медной монетки, что валялась у входа, и поднять которую было просто лень.

Сергей облегченно вздохнул. Теперь, когда нашлось простое и логичное объяснение, можно не забивать голову разной всячиной, а с чистой душой отправиться спать. Тем более, что любимая женушка наверняка уже досматривает десятый сон.

Выходя из кухни, Сергей в последний раз оглянулся. Сквозняк всколыхнул шторы, и сквозь темноту тамбура проступили очертания человеческой фигуры.

— Ну нет… — Жданов рассмеялся. Все хорошо в меру. Сейчас его ждет нагретая супругой постель, и легкий ненавязчивый сон, в котором можно будет отрешиться от забот и тревог, и ощутить себя тем, кем являешься на самом деле.

Он поднялся по лестнице, прошел по коридору, ни на миг не задержался в зале, в которой просторно и темно, а на картине, висящей на стене, был изображен густой темный лес, да берег реки, на котором отчетливо выделялись чьи-то небольшие, возможно женские, следы.

В кровати беспокойно ворочалась жена. Сергей тихонько забрался под одеяло, и затих, прислушиваясь к звукам уходящей ночи.

А потом он просто уснул.

Надежда осторожно отодвинула мешавшую ветвь, и шагнула на широкую опушку. Корабельные сосны стояли полукругом, очертив островок свежести, весь заросший травой. Тут и там, сквозь колышущееся поле стыдливо проглядывали редкие кустики лещины. С дальней стороны, сосны становились все меньше, уступая кривому березняку.

Девушка остановилась, вслушиваясь в зловещую тишину леса. Ветер стих, и молчаливые сосны угрюмо рассматривали Надежду. Она снова оказалась здесь — в этом недружелюбном лесу. И как в прошлый раз, все казалось слишком настоящим, чтобы быть сном.

(Это сон, и на самом деле ты сладко сопишь в две дырочки, а муж возится на кухне, возможно, замер у распахнутого настежь холодильника, изучает содержимое, пытаясь сообразить, чего бы съесть, на ночь глядя.)

Надежда настороженно оглянулась. Здесь, в зазеркалье вечерело — уже сейчас она с трудом могла рассмотреть что-либо между деревьями, особенно там, откуда она вышла. Кроме того, сейчас было намного холоднее.

Она поежилась — как и тогда, из одежды на ней не было ничего кроме ночной рубашки, и если в прошлый раз погода не радовала особым дружелюбием, то теперь, дальнейшее нахождение в этом лесу, могло стать проблемой.

Серьезной проблемой.

Вдалеке звонко хрустнула ветка. Кто-то ломился через березняк, и на миг, Надежде даже показалось, что она различает, колышущиеся верхушки берез.

(О, детка, оно сметает все на своем пути, и ты не станешь исключением!)

Оставаться на месте было чистым безумием — Надежда рванула с места, не обращая внимания ни на сосновые шишки, что хрустели под ногами, разламываясь на мелкие колючки, и впивались в босые ноги, ни на ветви, что хлестали по лицу, словно нарочно пытаясь задержать ее.

(Ну а как ты думала, Надя, они все заодно, и все их старания направлены только на то, чтобы помочь существу схватить тебя!)

Опушка осталась позади, и Надежда не видела, как существо, вырвавшись на открытую местность, помчалось, едва касаясь длинными лапами земли. Оно рычало, всматриваясь в темноту леса, пытаясь различить за смолянистыми стволами мелькающую ночнушку жертвы.

Существо догоняло — раскидистые ветви не были ему помехой. Оно мчалось напролом, опустив голову, лишь время от времени сбрасывая с пучки хвои с заросших длинной темной шерстью плеч. Жертва была где-то поблизости — существо чуяло ее, и в предвкушении поживы плотоядно урчало, сокращая разделяющее их расстояние.

(О — это будет славный ужин!)

Надежда убегала, напрасно пытаясь затеряться в наступающей ночи. Существо призвало эту безлунную ночь в союзники, и молчаливые сосны были тому свидетелями. Этот лес действительно оказался не тем местом, где можно рассесться полукругом у костра, и, укутавшись в теплый плед, заворожено провожать взглядом улетающие вверх искорки огня, слушая гитарные переборы и тихонько подпевать, погружаясь в странную дрему. Наоборот — плавное течение ночи оказалось разорванным на отдельные мгновения, запечатленные в памяти несчастной девушки.

Темнота, сквозь которую проступают контуры леса. Сосны угрюмо следят за Надеждой, не решаясь вмешаться, и лишь подставляют ветки, пытаясь осложнить ее бегство.