Тобша Лирнер - Сфинкс

— Это ты, Оливер? — Голос отца был старым и слабым, но звучал настолько близко, что мне показалось, я ощущаю, как пахнет трубочным табаком его шерстяной джемпер. Я мог представить, как его длинные шишковатые пальцы сжимают трубку допотопного черного телефонного аппарата.

— Папа, что случилось? — Я постарался успокоиться, хотя ужасно боялся за Гарета и за здоровье старика.

— Гарет. Он не хотел звонить тебе сам. Наверное, решил, что тебе и без того досталось.

— С ним все в порядке?

— Дело не в наркотиках, если ты об этом подумал…

Воображение рисовало самые ужасные картины, но голос отца прервал мысли.

— Кто-то вломился в его дом. По вполне понятным причинам он не мог заявить в полицию. — Отец осторожно кашлянул. — Но мне признался, что грабители искали что-то определенное. Те еще отморозки — избили его девушку, когда она застала их в доме…

Потрясенный, я оперся о стол. Следовательно Уоллингтон ходил за мной по пятам. И что еще хуже, я навлек неприятности на всю мою семью.

— Слушай, папа, я сейчас разъединяюсь, чтобы срочно позвонить Гарету. Только обещай, что не будешь открывать дверь никаким незнакомцам.

— Не боюсь я никаких незнакомцев, парень, — проворчал он. — В свое время трепал всех подряд.

— Знаю, папа, ты можешь постоять за себя, но это другое дело: они могут быть вооружены. Все, о чем я тебя прошу: затаись на время.

— Оливер, ты попал в беду? — В первый раз за наш разговор в голосе отца послышались испуганные нотки.

— Выкручусь. Ты должен мне верить.

— Конечно, верю, парень. Сам знаешь.

Сдерживая слезы, я положил трубку.

Телефон не отвечал несколько минут, которые показались мне часами. К тому времени, когда послышался голос Гарета, я успел себя убедить, что Уоллингтон или нанятые им головорезы опередили меня и брат лежит теперь бездыханный.

— Гарет, мне только что звонил отец. — Я изо всех сил старался не показать, насколько напуган.

— Я же ему не велел.

— Сейчас речь не об этом. Можешь описать мне этих людей?

— По словам Зои, их было двое. Она считает, что видела двоих, хотя ее сразу же вырубили. Оливер, они забрали мои тетрадки с набросками астрариума и разгадкой шифра.

У меня екнуло сердце — сбывались мои худшие опасения. Уоллингтон, должно быть, знал о существовании ключа Ваз. Как же иначе — он был знаком с Амелией, Гермесом и Сильвио и увязался за мной в Египет. Наглое вторжение в дом брата вывело меня из себя, появился порыв во что бы то ни стало его защитить.

— Что с Зоей?

— Легкое сотрясение мозга — она вообще нашла это приключение захватывающим. Но это Зоя — ты ее знаешь. Сам-то как? Я о тебе беспокоюсь. Кто эти психи?

— Чем меньше ты знаешь, тем будет лучше для тебя. Можешь на некоторое время переехать к Зое. Не думаю, что они вернутся, и охотятся они только на тебя, но мне будет спокойнее, если ты исчезнешь на несколько недель.

— Хорошо. Я знал, что Изабелла напала на что-то грандиозное. Это так?

— Остерегайся, Гарет. — Я повесил трубку, и меня охватило чувство одиночества.

Еще на вилле меня ждал отчет Мустафы о проделанной на месторождении работе. Данные гравитационной разведки, которую мы потихоньку проводили, внушали надежду. Если бы я смог достать деньги и лицензию, то стал бы очень богатым человеком. Я раздумывал, поддержит ли Йоханнес Дю Вур проект, а затем вспомнил его предостережение не слишком полагаться на интуицию и решил повременить — не говорить ему о потенциально новом месторождении, пока не будет конкретных цифр.

Я поднялся и вышел на балкон. Внизу, высунув косматую голову из будки, спал Тиннин. Рюкзак с астрариумом был по-прежнему спрятан в глубине его домика. Словно почувствовав мой взгляд, овчарка зарычала во сне.

Мысли вернулись к лекции Амелии и вычисленной ею хронологии следа астрариума во времени. Внезапно во мне вспыхнуло страстное желание увидеть Изабеллу. Я вспомнил, как мы стояли с ней у реки Ганг и наблюдали, как индийцы омываются и окунаются в святые воды. Вдруг мы оба заметили, как течение подхватило беспомощно барахтавшегося ребенка. Мать, застыв от ужаса, кричала на берегу. Не прошло и секунды, как Изабелла оказалась в воде, бешеными гребками продвигаясь вперед, догнала утопающего и вытянула на берег. Я же с изумлением наблюдал за происходящим. Такова была Изабелла: бесстрашная, решительная, в любой момент готовая действовать. Мне стало интересно: как бы она поступила на моем месте? Какими были бы ее следующие шаги? Желал я того или нет, но оказался вовлеченным, как раньше она, в разгадку тайны астрариума. Намеревалась ли она что-то сообщить, когда посещала меня во сне? Мне не давало покоя утверждение Амелии, что астрариум способен творить хаос или приносить удачу, и я понял, насколько раздвинулись границы моего сознания, пока я пытался проникнуть в тайну устройства. Куда могли привести знаки на стене, которые указала мне Изабелла? Рыба, бык и Медуза. Я знал, что рыба — христианский символ. И сразу вспомнил имя священника из церкви Святой Екатерины, которое назвала мне Франческа.

Я постоял, касаясь ладонью прохладной стены храма и вспоминая, как мы были здесь с Изабеллой. Это случилось всего несколько месяцев назад, и в моих глазах до сих пор стояло ее лицо, когда она увлеченно рассказывала о святой Екатерине, во имя которой был освящен храм. Как многие ученые, Изабелла была убеждена, что Екатерина — это переиначенная на христианский лад Ипатия Александрийская, языческий философ, распятая на кресте за то, что пропагандировала свои научные воззрения. Она была также выдающимся математиком и знатоком космологии. И теперь, на ступенях храма, мне казалось, что Изабелла рядом — идет впереди, и ее темные волосы колышутся, когда она рассказывает мне об этом. Но внезапно вспомнил, что второй раз приходил в эту церковь на похороны жены.

Я вошел внутрь и сразу почувствовал облегчение от дневной жары. Высокий сводчатый потолок играл мозаикой разноцветного света. Я приблизился к главному алтарю, и мои шаги отдавались в гулкой тишине храма. Подметавший мраморный пол человек заговорил со мной по-итальянски и предложил себя в качестве гида. Когда я спросил об отце Карлотто, он исчез в боковой двери. А я воспользовался возможностью обойти храм — вспомнил, как он выглядел во время похорон, каким нереальным казался алтарь с его золоченым деревом и сияющими витражными стеклами.

Я остановился перед витражом, изображавшим изможденного Христа со впившимся в лоб терновым венцом. Он протягивал руку к старику, передавая ему ключи. Именно этот старик приковал мое внимание. Я вгляделся в его седую голову, во вдохновенно-доброжелательное лицо. Знал его с детства — святой Петр, страж райских врат. Но меня удивила птица, парившая над его левым плечом. Я сразу ее узнал — ястреб-перепелятник. Затем всплыли в памяти слова Зои: на концерте ей показалось, что над моим левым плечом кружит птица. Рука невольно потянулась к левому уху — ничего. А чего я ожидал? Привидений?