Артём Корсаков - Обратная ночь

Сложно описать чувства, которые я испытывал, когда вновь увидел мёртвые тела своих близких. Окончательно смирившись с мыслью, что больше не услышу голосов Дианы и Лизочки, от чего, конечно, становилось только хуже, я, тем не менее, надеялся на некое эфемерное чудо, которое - и это совершенно очевидно, - никогда не произойдёт, что не мешает ждать его, как необходимое спасение. При этом меня угнетало сожаление, что не удаётся вспомнить самый сладкий кусок своей жизни. А как хотелось заново влюбиться в Диану, вновь испить это чувство. Я был уверен, абсолютно уверен, что наша любовь чистая и совершенная. Быть может, все так думают, строят фантазии, идеалистические фигуры. И я делал тоже самое, только мои мечты касались не будущего, а прошлого. Девушки верят в то, что встретят принца, благодаря сказкам олицетворявшего собой настоящую любовь. И они имеют на это полное право - будущее неизведанно, в мечтах мы вольны распоряжаться им, как захотим, даже осознавая всю фантастичность своих иллюзий, пока не потеряем даже мизерную возможность это счастье получить. А вдруг сбудется? Я же строил "розовые замки" в прошлом, которое уже свершилось. Была ли наша с Дианой любовь настоящей, я не знал, но мне хотелось в это верить. Кто знает, может, мы ругались с ней без конца, били посуду и устраивали скандалы. Я не помню этого, я не помню ничего.

Солнце ещё только коснулось горизонта, а я уже стоял возле своих родных. Деревья защищали мою обуглившуюся кожу от смертельных лучей. Она не восстановилась после солнечного ожога, как это происходило при получении ран в лесу. Похоже, ультрафиолет останавливает регенеративные способности вампира. Возможно, серебро имеет то же свойство.

Что делать с телами? Даже в такой момент и задаваясь таким вопросом, я старался думать рационально. Надо было их похоронить - так говорил мальчик, так подсказывал разум. Что ещё оставалось делать? Не отдавать же Диану и Лизочку чужим людям, чтобы они похоронили тела днём, когда я не смогу присутствовать на прощании? Или сидеть и страдать над мёртвыми, но что мне это даст? Я даже не узнаю, за что они погибли.

Я сделал то, что посчитал нужным сделать: вырыл могилу руками, ломая ногти, сдирая с пальцев кожу, которая пусть и восстанавливалась - не ультрафиолетом же повреждённая - но ссадила и обжигающе ныла. Силы были поистине безграничными: за полчаса мне удалось вырыть яму в полметра глубиной - и это голыми руками в лесу, где корни деревьев превратили почву в бетонный пласт. Человеку подобное не под силу.

Укутав тела жены и дочери в спальные мешки, я опустил их во "временную" могилу, обещая себе вернуться и похоронить семью достойно, как только разберусь со своей памятью. Над могилой я натянул кусок материи от палатки, по краям вбив колышки, и засыпал это ветками и листвой, замаскировав место погребения. Вот и всё!

- Как тебе хватает хладнокровия хоронить жену и дочь? - прошептал я, ненавидя себя за то, что остался жив, когда они мертвы. Там на поляне в лесу рассудительность помогла мне напасть на след. Здесь же она подавляла мои чувства.

Почему Диана и Лизочка? В этой несправедливости я обвинял себя - кого же ещё? Да, существовал убийца, - так утверждал рассудок, будь он проклят, - но моя совесть ещё не настолько обнаглела, чтобы начать перекладывать вину на другого. Это ты виноват! Это ты их не защитил!

Я продолжил собираться, остальные вещи закинув в самодельный мешок, который собрал из остатков палатки. Его не имело смысла брать с собой, я просто заметал следы. Мешок полетел в овраг. Из вещей остался только чёрный балахон, который я натянул на себя. Теперь, на месте, где ещё недавно стояла палатка, мало что говорило о разыгравшейся прошлой ночью трагедии.

Прошёл час после заката. Вот оно, торжество разума над чувствами: похоронил близких и убрал следы пребывания. Неужели вампиры настолько отличаются от людей, что не могут сказать ни одного прощального слова над могилой жены и дочери. Или это я такой бесчувственный?..

Я закрыл лицо капюшоном и услышал вой. Это была смесь человеческого вопля радости и волчьего призыва. Я вздрогнул: а вот и они, помощники убийцы, как и предсказывал мальчик, пришли завершить начатое прошлой ночью. Не было ни малейшего сомнения, что это может быть кто-то другой, что я элементарно заблуждаюсь. Ко мне идут вампиры: с каждым мгновением во мне нарастала жажда мести и волнительное возбуждение от предвкушения смертельной схватки.

Вой повторился, теперь уже ближе. Ещё чуть-чуть и я их увижу.

Земля ещё не успела остыть, и в воздухе ощущалось её тёплое дыхание. В этом дыхании я и почувствовал их, восемь особей, целых восемь кровеносных систем. Как? Откуда столько? Вой ещё раз повторился, теперь уж совсем близко. Вампиры пришли быстро, моё обоняние не обмануло меня: в один миг я увидел перед собой троих, а следом - ещё пятерых. Вампиры замерли, едва заметив меня, - такое впечатление, будто они ожидали увидеть кого-то другого. Кого же ещё? Неужели, здесь разгуливает ещё один вампир, семью которого они убили?! Окружать меня вампиры не стали, лишь обступили. Они словно бы пытались понять, друг я или враг, и чего от меня стоит ждать.

Светловолосый с красными зрачками... его не было, убийца не пришёл. И что теперь делать, их - восемь, я - один, они ведь убьют меня.

Я знал, что мой шанс в неожиданности. Оставалась пара секунд всеобщего оцепенения, после истечения которых вампиры растерзают меня. Пара секунд...

Силы были слишком неравны, они убьют меня и всё закончится. "Всё закончится!" - осознав это, я захотел жить. Это нестерпимое желание захватило меня так стремительно, что я дрогнул. Не хотелось, чтобы всё закончилось вот так вот: один засушливый на воспоминания день и всё. Разве это справедливо?! Хотя не в моём положении задумываться о справедливости. Не возможная боль или смерть пугали меня в этот момент, а жалость к себе и к такому короткому, отведённым Богом сроку.

Вампиры не видели моего лица и не могли заметить страха. Но скоро оцепенение пройдёт, они догадаются, чьё лицо скрыто под капюшоном...

Я рванул назад. Ветки, царапавшие кожу, препятствия - всё было на руку вампирам. Умчаться бы подальше, пусть схватят, пусть убьют, но только не здесь, не рядом с моей семьёй. Запах крови преследователей ощущался так остро, будто их сосуды протянулись прямо перед моим носом. Я не знал, куда бежал, да и куда я мог бежать, если даже не помнил, откуда забрался на эту гору: ни указателей, ни тропинки в помощь. Пусть Бог, если, конечно, он существует у вампиров, решает жить мне или умереть.