Андрей Уткин - Город зомби и Ночная рубашка

И тишину разорвали выстрелы. Чёрт его знает, какое безумное количество выстрелов вылетело из Пашкиного (папашкиного) «ствола», но все до единого решетили голову мертвеца, который давно уже не стоял, а валялся рядом с «отравленным погоном». Вокруг его звёздочек пузырилась и пузырилась пена! Шипела, как женщина-змея.

Но змея была не женщина, а водитель с полковником. Судя по тому, какими глазами они смотрели на этого горе-стрелка.

— Ты что же сделал, гад? — прошипел первым полковник.

Вот чего так боялись эти двое! Не погона, пузырящего ядовитой пеной, а того, что один псих откроет стрельбу… Ведь законом же «зверски» запрещено! Нельзя стрелять в мертвецов… Но полковник, когда увидел вооружённых зомби или тех, выстраивающихся в «дьявольски ровную линейку», с ужасом понял смысл этого приказа. Если солдаты-земляне начнут стрелять в солдат-зомби, наступит война. И не на жизнь, а на смерть!

— А что? — пугливо защебетал Павел. — А что я? Я… Это не я! Я скажу, ты! Ты выстрелил! А что я? Я… Это не я стрелял!

Он даже пистолет от себя отбросил. «Полкан» с ужасом заметил на этом придурке резиновые (жёлтые) перчатки. До этого, когда он увидел у него ствол, то не особенно беспокоился — руки-то голые: балбес явно оставит «пальчики»!

— Это же ты военный? — всё хохотал перепуганный Иваныч, подпинывая «пушку» всё ближе и ближе к Юдашеву. — Меня здесь вообще не было! Я не отвечаю за эту армию мертвецов…

— Немедленно остановите его!!! — прогремел полковник, обращаясь больше к небесам, чем к водителю (жалкому созданию, которое тут же забегало своими коротенькими ножками, но уже успело споткнуться и ещё раз встать, но споткнуться).

Водитель уже мчался за Павл Иванычем так, что аж пятки сверкали. Но его мгновенно остановили выстрелы (в основном, выстрелы в небо, в звёзды), донёсшиеся из бластеров, выданных инопланетянами ходячим трупам.

— А за что вы его? — наконец-то не вытерпел Стас и подал голос.

— Ориентировка, мальчик, — пожал плечами инспектор. — Ты знаешь, что такое ориентировка?

— Монтировка? Это что-то у шофёра?

— Ну да, ну да, вроде того, — дружески улыбнулся «мент».

Как оказалось, ориентировка в милиции не только на Олега, но и на его жену Елену. Потому что в камере предварительного заключения не было только Стаса. Мужа и жену — обоих упекли за решётку.

— За что вас арестовали? — сидел неподалёку с ними, на общей скамье (длинной, протянувшейся вдоль целой камеры) какой-то интеллигент в очках.

— Да вас, я вижу, тоже, вот так вот, ни за что ни про что, — ответил ему Олег.

— Нет, меня, в обще-то, по делу. Час или около того назад я отравил свою жену.

— Жену? — потянулась к нему Елена (потянулась её шея). — Отравили???

— Видите ли, я химик. Ну, что поделать? Эксперимент не удался… Но, в принципе, тоже, получается, ни за что!

— А вам хоть её жалко?!

— О-о-о… Жалко — не то слово. Но они же этому не верят. Если бы верили… Точнее говоря, если бы я не открывался в том, что мне очень досадно за свою неудачу… Вернее, за свою ошибку. Роковую ошибку. Так я бы тут сейчас не сидел!

— Ох ты, — хмыкнул Олег. — Странная логика. Чтобы отпустили за убийство своего мужа или своей жены, нужно честно признаться, что испытывал к ним жестокость!… Я же говорю, долбанутая планета! Причём, долбанутая на всю голову.

Очкарик должен был сказать, что имел в виду совсем не это (отпустили бы на свободу), а то, что его перевели бы в следственный изолятор, но ему не понравился ход этого разговора: начал с вежливого вопроса («за что сидишь»), но сейчас должен углубляться в своё собственное дело! С чего это вдруг? Они не «подсадные» ведь «утки» — не ради помощи следствию «пробрались» в его камеру! Наверняка, с ними тоже случилось что-то скверное. И им было бы лучше побыстрее поделиться с товарищами по несчастью, а не допрашивать этого очкарика. Им-то что до него?! Каждый должен заниматься своими заботами.

Одним словом, очкарик должен поменять тему, но его застопорила эта фраза, брошенная Олегом: «ваша планета долбанутая». Может, он просто псих? Но тогда с ним лучше не связываться. И не удивительны его слова: «а Вас, очкарик, тоже арестовали незаконно?» На этой планете незаконно не арестовывают… Но, что касается психов, то с ними всегда так: натворят что-нибудь, а когда поймают с поличным, те ничего не помнят! Вот так в нашей тюрьме и множатся «невинные овечки»! Натворил дел в состоянии пьяного аффекта, а утром уже… ни бельмеса не помнишь.

Очкарика звали Борис.

Но с другой стороны, Борис не мог так вот, за глаза, называть человека психом. Пусть, даже, называть про себя. Но что иначе делать? И Борис сам решил разобраться. То есть, «залезть» в голову этому случайному встречному и, этак говоря, «покопаться». Олег уже подозревал, что на данной планете не существует сотовой связи (может быть, ещё каких-нибудь других средств, помогающих людям объединиться) и он не ошибался. Здесь никому ничего не стоит: проникнуть в сознание чужого человека и выведать там всю, необходимую себе, информацию.

Может быть, если Олег столкнулся с таким явлением лично, он подумал бы про себя, что всё это чушь. Но смогла бы перемениться его оценка окружающей действительности, напомни ему о цыганках-гадалках? Ведь им тоже, как-то так удаётся вызнавать всевозможные сведения о своих визави!

— Как фамилия задержанных? — спрашивал старший следователь грозным тоном своего подчинённого. — Муж и жена?

— Так точно, — отвечал подчинённый чеканным голосом, назвав фамилию. — Прибыли из прошлого.

— ИЗ ПРОШЛОГО??? — совсем осатанел следователь. — Не фига себе! А я-то думал, это ещё одни бессмертные.

— Обычные пришельцы, — пожал младший плечами. — Что тут такого особенного?

— А ты подумай! Это же не пришельцы. Это шпионы. Их специально заслали, чтобы они разнюхивали…

— Товарищ старший следователь, разрешите вопрос?

— Спрашивай.

— За что вы так ненавидите бессмертных?

— Мы их не ненавидим. Просто люди к ним ещё не привыкли.

— Но ведь люди сами бессмертные. Что же, они не осознают этого?!

— А вот это нас не касается! Нам «стучат», доносят, а мы должны беспрекословно исполнять.

— Но ведь, потом же более сильные стукачи будут доносить на них самих.

Это такой же бессмысленный вопрос, как «почему люди не привыкли к чужому бессмертию, если сами бессмертны».

— Кажется, вы заговариваете мне зубы.

— Разнюхал всё-таки? — осклабился старший следователь. — Это потому, что ты торопишься, гонишь как угорелый. Бросил дело об убийстве жены очкастого интеллигента и перескочил на новеньких.

— Вы считаете, что это не он её убил, а кто-то другой?

— Опять ты лезешь в мою голову сосунок! Да, я так считаю! Может быть, её убили эти двое — муж и жена. Но ты запомни самое основное: пока мы работаем в милиции, мы воздерживаемся от чтения мыслей подозреваемых! Ты усёк?!