Василий Жабник - Принцесса Ямакидзу

— Одиннадцать утра. Слушай, исай! — Лапин уже успел японизировать своё любимое обращение. — Я тут моему японцу твою «Принцессу» показал — так он, натурально, чокнулся: забросил текущий проект и рвётся теперь её экранизировать. Да и я бы не отказался — мне в его затее место главного художника светит. Так что если ты нам прав на экранизацию не дашь по-хорошему, то мы к тебе злых ниндзей пришлём и получим их по-плохому.

— Про ниндзей — это ты, Рапин-сан, врёшь, — сказал Архипов, засыпая. — Но я всё равно согласен.

Первый тизер «Принцессы Ямакидзу» появился в Интернете через четыре месяца. Любопытства, вызванного им, достало на то, чтобы исходную мангу выпустить приличным тиражом в Японии, но для напечатания в России уже не хватило. Архипов не особенно огорчился — он с головой ушёл в работу над иллюстрациями к полному собранию сочинений Лавкрафта, заключив очень выгодный контракт с московским издательством «Дагон-Пресс», где трудился менеджером тот самый мрачный юноша, что купил у Архипова всю пачку распечаток с Ктулху — у которого на пузе были вытатуированы якорь, развратная русалка и электронный адрес художника.

— Значит так, — наконец сказал Томашевич. — Ты проходил мимо сувенирной лавки и увидел, как из дверей выходит девушка с фарфоровой куклой; ты подумал: а что, если девушка вдруг споткнётся и куклу кокнет?.. Тут-то твоё воображение и зафункционировало. Я эту историю распишу в подробностях, а ты её выучишь и потом другим журналистам впаривать будешь.

Архипов кивнул:

— Спасибо, Влад.

— А теперь продолжим наше интервью, — сказал Томашевич и пощёлкал по пустому стаканчику.

— Давай за Киру? — спросил Архипов, разливая водку.

— Давай! — согласился Томашевич.

Приключения принцессы фарфоровых кукол, которой старый кукольник подарил сердце своей погибшей дочери, закончились, пошли титры, включился свет — и вдруг разразилась овация.

— У меня тушь не потекла? — озабоченно спросила Ольга.

— Нет, — сказал Томашевич и шмыгнул.

Он встал, огляделся, выискивая знакомых среди аплодирующих зрителей — и несколькими рядами выше заметил Архипова. Он тоже был не один — справа от него сидела бледная черноволосая девушка, а слева — бледная черноволосая девочка. Галатея говорила Архипову что-то явно одобрительное, а Кира болтала ногами и лучилась удовольствием — ведь мультик про неё получился такой классный!..

Томашевич не решился подойти к ним.

— Ты читал это? — брезгливо спросила Ольга после завтрака, протянув Томашевичу свежий номер «Парвеню», открытый на разделе кинорецензий.

— Нет ещё, — сказал Томашевич, допивая кофе. — А что там? Опять Жоржик резвится?

— Он самый, — вздохнула Ольга. — Ума не приложу: как ты можешь целыми днями находиться в одном здании с этой скотиной?..

— Дай-ка посмотреть, — Томашевич взял журнал.

В своём отзыве, озаглавленном «Из тех же ворот, что и весь народ», Жоржик сообщал читателю, что название страны Порцеллании, откуда родом принцесса Ямакидзу, восходит к итальянскому слову, означающему женские половые органы... — и дальше Томашевич читать перестал, а просто двигал глазами туда-сюда, выхватывая из строк словечки вроде «педофил», «вагинальный» и «фрейдизм».

Придя в редакцию, он сразу же распечатал бланк заявления об увольнении по собственному желанию, вписал свои ФИО, проставил число, расписался и направился к Лонскому.

— Почему?.. — кротко и грустно спросил главный редактор. По глазам своего лучшего интервьюера он понял, что отговаривать его бесполезно.

— По кочану, — буркнул Томашевич, но потом смягчился: всё-таки причина его ухода была не в Лонском. — Я устал. Мне здесь надоело. Хочу что-нибудь новое попробовать — политическую журналистику, например. Или спортивную. Ты, кстати, за кого болеешь?

— Да иди ты, — проворчал Лонский. Футбол он терпеть не мог, и вся редакция об этом прекрасно знала.

— Мой тебе совет, — добавил Томашевич, задержавшись в дверях, — смени парфюм, а то ж за километр почуять можно, когда ты крадёшься...

Выйдя от главреда он заглянул в отдел культуры.

— Привет! — доброжелательно воскликнул Жоржик, оторвавшись от монитора. — Читал, как я «Принцессу» распатронил?

— В пух и прах, — согласился Томашевич, подошёл поближе и влепил ему оглушительную, выбившую слёзы пощёчину.

— Сдурел, что ли?! — взвизгнул Жоржик, лаская заалевшую ланиту. Он был не то чтобы очень уж толст, но гладок, грудаст и вообще мягкотел, и Томашевичу на долю секунды стало стыдно, словно он ударил женщину.

— Да иди ты, — процитировал Томашевич и ушёл сам.

Жоржик с недоумённой тревогой долго смотрел ему вслед.

2012, январь—февраль