Виталий Полосухин - Черный зверь

— Что мне делать? — пробурчал я.

— Секундочку… — Валя сбегала в «баню», вернулась с каким-то тюбиком и подошла ко мне. Это был гель для укладки. Я было запротестовал, но она шустро выдавила его на ладони и вытерла это дело о мои волосы. Прилизав таким образом мою шевелюру, она отошла и восхищенно сказала: — Супер! Давайте становитесь с Элкой. Обними ее и сделай вид, что кусаешь в шею.

Я неловко взялся руками за Элину талию. Краска ударила мне в лицо. Когда я приблизил лицо к ее шее и почувствовал запах ее кожи, волос, то моя голова закружилась. Это было выше моих сил.

— Денис, естественней! Ты жаждешь ее крови!

Элин хихикнула и, прогнувшись назад, театральным жестом прикрыла глаза рукой. Перед моими глазами была ее нежная гладкая шея в обрамлении пушистых рыжих локонов. Мне казалось: еще секунда, и я прижмусь к ней губами. Но я словно одеревенел. Со стороны, наверное, я выглядел так, будто первый раз прикасался к женщине. Фотомодель из меня вышла никакая.

Сделав несколько снимков, Валя наконец меня отпустила. В «бане» я с облегчением скинул вампирскую рубашку, надел одну футболку и вышел на крыльцо. Спутник продолжал атлантом подпирать столб. Я составил ему молчаливую компанию, подперев второй столб.

Спутник бросил на меня косой взгляд и отвернулся, но вдруг, изменившись в лице, посмотрел на меня снова. Я, боковым зрением заметив это, не понял, что его такзаинтересовало. Но он спросил сам:

— Что это у тебя на шее?

— Где? — Я машинально потрогал шею рукой, но уже понял, о чем он. Это были следы зубов Лизы. Спутник глядел на мою Шею не отрываясь. Странно, что его так испугало? Ранка на удивление быстро зажила, и на ощупь чувствовались только небольшие следы от клыков.

— Собака укусила, — как можно равнодушнее ответил я.

— В шею? — недоверчиво спросил он.

— Ну да. В шею. — Я пожал плечами, будто собаки кусали меня в такие места, по сравнению с которыми шея — ерунда.

— Бешеная? — спросил он странным голосом.

Я посмотрел ему в глаза:

— Ага. Бешеная.

Эти расспросы мне не понравились, но значения им я не придал.

Девушки продолжали фотографироваться. Я отыскал взглядом хозяев. Айра продолжала накрывать на стол, а Глеб жарил шашлыки, нисколько не смущаясь тем, что на них не обращают внимания. Мне стало стыдно. Я подошел к беседке:

— Давай помогу.

Айра тепло посмотрела на меня:

— Ну, помоги. Можешь открыть бутылки.

На столе стояли бутылка водки и несколько бутылок дешевого вина. Я вспомнил о своем подарке, но решил подождать и взялся за штопор.

Возясь за столом, я услышал, так спутник попросил у Вали сотовый.

— Там, в сумке глянь, — ответила она, не отрываясь от фотоаппарата. Спутник скрылся в «бане». Не то чтобы внезапное желание человека позвонить показалось мне странным, но после его вопросов о моей шее я стал подозрительнее.

Выйдя из «бани», он отозвал Валю и тихо что-то сказал ей. Она удивленно подняла брови, переспросила. Он утвердительно кивнул. Я не слышал, о чем они говорят, но заметил, что в глазах Вали появилась грусть и обида. Заметил ли это спутник, я не знаю, но по крайней мере сделал вид, что это его не касается. Он как-то целомудренно чмокнул Валю и, ни с кем не прощаясь, покинул дачу.

Я подумал, что он мог хотя бы рукой махнуть. Но слишком его не осуждал. Кроме девчонок здесь, кажется, все чувствовали себя немного чужими.

Ближе к вечеру все стали концентрироваться вокруг стола. Все — это Айра, Элин, Лиза, Валя, Глеб и я. Два парня на четырех девушек. Причем не самых зажигательных парня.

Глеб разложил на тарелки горячие шампуры, и мы наконец собрались за столом. Айра и Глеб переоделись в более приличную (как им казалось) одежду, и Айра, многозначительно переглядываясь с Глебом, протянула Элин маленькую деревянную коробочку. Элин замерла и уставилась на эту коробочку.

— Иришка, — прошептала она, — ну зачем ты…

— Бери-бери, — замахала руками Айра. — Мне они все равно незачем.

Элин покачала головой, взяла коробочку, осторожно раскрыла ее и достала оттуда пару сережек. Я, признаться, ожидал чего-то большего. Сережки эти не мерцали ни золотом, ни брильянтами. Серые, тусклые, они казались сделанными из камня и нежно позвякивали при каждом движении. Элин быстро спрятала их обратно, поцеловала Айру, потом Глеба и прочувствованно, без актерства произнесла:

— Спасибо!..

Я не заметил, что Валя отлучалась. Но она уже стояла, улыбаясь во всю свою милую мордашку, и что-то держала за спиной.

— У меня не так шикарно, но все-таки…

Она держала большую книжку. Вернее, это была не книжка, а альбом. Я догадывался, что по нынешним временам эта игрушка тоже не из дешевых, но и представить себе не мог,, насколько ее цену увеличивает невозможность ее достать. На обложке было написано «Modigliani». Мне это не говорило ни о чем, но Элин, видимо, о многом.

Далее последовала очередная сцена восхищения, тоже, по-моему, вполне искренняя. Я пожалел, что не мог предугадать многого заранее. Я бы потратил к чертям собачьим все деньги Навигатора, но купил что-нибудь сногсшибательное. Теперь было уже поздно.

— У меня тоже кое-что есть, — скромно улыбаясь, сказал я. — Секунду, подождите…

Я смотался в «баню», отыскал свою бутылку, завернутую в бумажный пакет, и собрался было мчаться обратно, но остановился. Затем подошел к сумке Вали, расстегнул карман и достал оттуда сотовый. Это был очень изящный, дорогой «Эриксон» с цифровым дисплеем. Я нажал на кнопку повтора последнего номера — тот высветился на дисплее. Я оторвал от пакета кусочек, переписал номер и спрятал в карман джинсов.

— Вот. — Я развернул бутылку и поставил на стол перед Элин. — Не знал, что тебе подарить и решил… на свой вкус.

Все-таки бутылка смотрелась неплохо. Не зря я потратился. Элин улыбнулась мне.

— Спасибо. — Она поцеловала меня в щеку. О господи, ну еще секундочку!..

Закончив с подарками, мы принялись за еду. Стол этот был отнюдь не гоголевским и даже не чеховским, поэтому описания он не стоит. Тосты, произносимые всеми по оче-Реди, тоже были не верхом застольного красноречия. Элин пила как сапожник, опрокидывая рюмку за рюмкой. Она разрумянилась и начинала немножко путаться в словах. Когда очередь дошла до меня, я, тоже успевший кое-что опрокинуть, поднял свою рюмку и произнес:

— Что такое модель? Эталон, образец, к которому все должны стремиться. Но я спрашиваю себя: что было, если бы все девушки были похожи на виновницу нашего торжества? И отвечаю: я давно сошел бы с ума. Так выпьем же за твою уникальность!

Я, согнув руку в локте, гусарским жестом осушил рюмку. Элин прыснула со смеху, а Лиза демонстративно хлопнула несколько раз в ладоши. Я сел, пошатнувшись.