Виталий Полосухин - Черный зверь

— Разина. Но я не знаю ее адреса…

— Как не знаете?! — воскликнул Эдуард Фомич. — Она же ваша подруга!

— Да никакая она мне не подруга! Просто знакомая по работе. Моя подруга — Элин. А Лиза скорее ее подруга.

— Так. Хорошо. — Эдуард Фомич собрался с мыслями. — Давайте адрес Элин.

— Я не помню… — смущенно пробормотала Валя. — Я знаю только, как добраться. Это в Царицыне где-то…

— Боже, что за!.. — Эдуард Фомич хотел сказать «дура», но вовремя себя сдержал. Он почувствовал, что ведет себя до позорного непрофессионально. Это до чего же надо было дойти, чтобы он, тертый-перетертый калач, перестал следить За собой! Но это напряжение многих недель совсем подкосило его. Последние несколько дней он спал по три часа в сутки, да и то с трудом, поддерживая себя таблетками, которые глотал уже двойными дозами.

— А я могу вам телефон сказать! — оживилась Валя.

— Отлично! Давайте телефон.

Валя продиктовала телефон. Эдуард Фомич пытался придумать, что еще можно вытянуть из нее, но это, видимо, был предел.

— Ладно. Вы свободны. — Он повернулся к Николаю. — Проводите ее.

Валя, облегченно вздохнув, спрыгнула с табурета. Эдуард Фомич остался в кабинете вдвоем с Грэгом.

— Послушай… — сказал он Грэгу. — Давай я тебе куплю отличную силиконовую куклу, а? Что ты мучаешься?

— А кто вам сказал, что я мучаюсь? — улыбнулся Грэг. — Знаете, что я заметил? Чем девка глупее, тем она лучше в постели.

— Да? — удивленно сказал Эдуард Фомич. — Не замечал… Впрочем, дело молодое. Тебе виднее.

— Не прибедняйтесь, шеф!

Эдуард Фомич вдруг захохотал. Засмеялся и Грэг. Они вышли из кабинета и направились вместе дальше по кори— Л дору. Открыв дверь, они вошли в маленькую тесную комнатку, освещаемую только светом, падающим из-за большого окна в стене. Но окно это было не на улицу, а в соседнюю комнату. В ней Николай и еще двое мужчин в голубых халатах, держа яростно сопротивляющуюся и, видимо, кричащую Валю за руки и за ноги, усаживали ее в черное, похожее на зубоврачебное кресло. Закрепив ей руки, ноги и шею, люди в халатах приладили к глазам странное устройство, которое не позволяло опустить ей веки, надели на голову черный шлем, закрывающий глаза и уши, прикрепили к вискам пару контактов. Последнее, что они сделали, это вставили ей в рот загубник и привязали его за затылком, чтобы Валя не могла его выплюнуть. После этого они вышли в другую дверь.

Несколько секунд Валя пыталась вырваться, но вдруг она замерла, словно увидела в шлеме что-то. Она начала вырываться еще сильнее, потом ее словно прошиб удар тока, она выгнула грудь, замерла, снова выгнулась, на ее шее набухли вены, впившиеся в подлокотники пальцы побелели, а к лицу прилила кровь. Через минуту изо рта потекли слюни.

Грэг и Эдуард Фомич равнодушно наблюдали за этой процедурой. В комнату, бросив прямоугольник света из коридора, вошел Николай.

— Кольните ее и выбросите ближе к ночи на вокзале или в аэропорту. Только в порядок приведите.

— Хорошо, — кивнул Николай.

— А мы поедем по рыжую душу, — сказал Эдуард Фомич.

С Грэгом он вышел из комнаты, и Николай остался наблюдать один.

Элин закрыла дверь, сбросила туфли и прошла в комнату. После целого дня, проведенного под яркими лампами, мельтешения и гудения метро, прохладный полумрак квартиры был самым лучшим местом во вселенной. Она упала на неубранную с утра, остывшую постель и блаженно вздохнула. Протянув руку, Элин нащупала в изголовье пульт, но включать тупой телевизор сейчас было бы верхом глупости. Она закрыла глаза и почувствовала, как сон тут же навалился на нее слоновьей тушей. Она бы и рада была отрубиться немедленно, но очень хотелось есть, и надо было смыть толстый слой тонального крема с лица, который она не раз за день обновляла и который вплавился в ее кожу под горячими софитами.

Кряхтя, как старушка, Элин поднялась с постели и пошла в ванную. На сероватой наволочке осталось телесного цвета пятно.

Выходя из ванной, она услышала звонок телефона.

— Алло, — утомленным голосом сказала она.

— Элин Шама? — спросил ровный мужской голос. Голос Элин понравился, и усталости в ее голосе поубавилось.

— Да, — ответила она.

— Элин, слушайте меня внимательно и не перебивайте. Вы — в большой опасности. За вами охотятся люди, которые хотят получить у вас нечто, чего у вас нет и не было. Но вся беда в том, что они уверены в обратном. Они не остановятся ни перед чем. Они убьют вас, Элин. Соберите все необходимое и переночуйте на вокзале.

Элин тряхнула головой:

— Что за бред… Кто вы такой?

— Это вам знать не нужно и даже вредно. Элин, если хотите жить, делайте то, что я сказал.

— Послушайте, — холодея от непонятного страха, произнесла Элин. — Вы что-то путаете. Я обычная фотомодель и никогда не была ни в чем таком замешана. Вы меня с кем-то перепутали…

— Элин! — Голос выдал волнение, — Я вас ни с кем не перепутал. Собирайте вещи и уходите из квартиры!

— Вот еще, — нервничая, отозвалась она. — Что за дурацкие шутки! Идите к черту, сумасшедший.

Она положила трубку. Нет, определенно, таких шутников нужно подвешивать за одно место, и пусть висят так! Интересно, что это за дурак? Небось какой-нибудь очередной поклонник, решивший привлечь к себе внимание.

Она достала из холодильника слипшийся ком пельменей, налила из-под крана в кастрюлю горячей воды, чтобы быстрее вскипела, и поставила на газ. Конечно, пельмени были не самой «фотомодельной» едой, но, учитывая, что ела она раз в день, а то и меньше, Элин могла себе такое позволить. Кроме того, относительная полнота по сравнению с другими моделями была ее изюминкой, которую надо поддерживать.

Элин взяла с холодильника «Экстру-М» и, согнувшись на табурете у плиты, принялась решать кроссворды. Примерно из этого состоял ее обычный вечер, иногда разбавленный телевизором. Элин любила тишину и одиночество. Днем так устанешь от шума, вспышек, команд, жары, холода, что к вечеру становишься равнодушной куклой, которую раздражает любой резкий звук, любой резкий свет и любой лишний человек. К таковым Элин относила почти всех мужчин, которые надоедали ей ежедневно до и после работы, на работе, в метро, на улице. Многим кажется, что фотемоделв должна вести какой-то совсем иной образ жизни. И самой Элин так казалось до определенного момента. И она, с богатым кавалером под мышкой, отправлялась после работы в ночной клуб или казино. Но утром на нее орали за мешки под глазами, за несвежий цвет лица, за пятна от белья, которые лень было разглаживать утренней гимнастикой. И пришлось забить на все. Ради чего, непонятно.

Зазвонили в дверь. Элин чертыхнулась и поплелась в прихожую.

— Кто там?! — крикнула она через дверь, заглядывая в глазок.