Виталий Полосухин - Черный зверь

Лиза поворачивается спиной к долговязому и уходит по дороге в сторону от «мерседесов». Она идет медленно, но убыстряет шаг и через несколько метров переходит на бег. Она бежит быстро, но бесшумно.

— Слезай, — тихо сказала Алина.

— Что? — не понял я, завороженный происходящим.

— Слезай! — процедила она.

Я слез с мотоцикла. Она опустила стекло шлема, сунула мне в руку пистолет:

— Убирайся. Встретимся у тебя дома.

Я не успел ничего ответить. Взревел мотор, «Diablo», разгоняясь, встал на дыбы и на одном заднем колесе промчался мимо безжизненных «мерсов». Я видел, как Алина поравнялась с Лизой, снизила скорость и Лиза запрыгнула на мое место. Не дожидаясь развития событий, я повернулся и бросился бежать в сторону шоссе, сжимая в руке бесполезный пистолет.

Жданов вылез из машины, усталый, сутулый и старый. Он подошел к долговязому и безразличным тоном спросил:

— Ну? Что же ты? Какого хрена?

— Я в порядке, — выдавил долговязый. — Хотите, на вас проверю.

Жданов, не размахиваясь, коротко ударил его в солнечное сплетение. Долговязый, давясь и хватаясь за живот, согнулся. Эдуард Фомич отвернулся. Он стоял и ждал. Именно так: он ждал, как ждут выстрела в спину. Но выстрела не последовало. Долговязый поднял голову, глядя в затылок Жданову, и Эдуард Фомич этот взгляд чувствовал. Прошла минута. Эдуард Фомич неслышно вздохнул и пошел к автомобилю,

Никогда не думал, что поймать частника в полчетвертого ночи так легко. Раскошелиться пришлось порядком, зато он довез меня прямо до дома. У подъезда на скамейке уже сидели Алина и Лиза, непринужденно беседуя, как старые подруги. Словно и не было ничего полчаса назад. Наверное, люди постарше отходят от нервных потрясений дольше, чем мое поколение, и это быстрое спокойствие кажется им невероятным или фальшивым. Но лично мне хватает и получаса. Когда жизнь похожа на банальный детективчик в мягкой обложке, она быстро затирается в памяти. Как тот самый детективчик.

Направляясь в сторону Лизы, я поднял пустые руки вверх. Это был не шутливый жест — я действительно хотел-показать, что ничего не замышляю. Лиза встретила меня своим обычным, равнодушным, чуть усталым взглядом.

Я хотел сказать ей что-то, но в голову не приходило ничего нужного. Ведь я совсем не был уверен в том, что она не убийца. Пусть даже она не сумасшедшая — это еще хуже. Значит, она убивала хладнокровно. Но я почему-то в это не верил. У меня хорошая интуиция. До сих пор она обманула меня только один раз. Но тут обманется кто угодно, даже Вольф Мессинг. Разве я мог подумать, что моя любимая девушка…

— Пойдем в дом, — сказала Алина. — А то я тут нервничаю. Мы поднялись в квартиру. Лиза с интересом огляделась, Она ступала по комнатам осторожно, как в музее, и, казалось, даже принюхивалась. Войдя в гостиную, она первым делом взглянула на кресло. Пятно крови прикрывала ткань, к тому же было темно. Но были вещи, которые она, видимо, чувствовала и в темноте.

Алина бесцеремонно завалилась в это самое кресло, по-мужски вытянув ноги. Я вздрогнул, и какой-то непонятный стыд заполнил вдруг меня. Я не сказал ей ни слова.

Вовсю наступало утро. Спать было бессмысленно. Я, нв-понятно за что и на кого злой, сделал себе кофе, больше никому не предлагая, и сел в одиночестве на кухне. Но одному побыть мне не дали. Вошла Лиза. Она села рядом за стол и спросила;

— Почему ты хотел меня убить? Что значили те слова, которые ты мне сказал у меня дома?

Я решил, что скрывать мне нечего.

— Я думал, что в гибели Айры и Глеба, в исчезновении Вали и Элин виновна ты. Я и сейчас не знаю, ошибался ли я. Но убивать тебя не собираюсь. Я был в отчаянии. Сейчас это прошло.

Я не смотрел на Лизу, я говорил все это себе под нос и не видел ее лица. Но пауза затягивалась. Я хлебнул кофе.

— Они исчезли? — спросила она обычным голосом.

— Да. Почти сразу же, как мы вернулись с дачи. Айра и Глеб мертвы совершенно точно. Что с Элин и Валей, я не знаю, но подозреваю — то же самое.

— Почему же ты считаешь, что во всем этом могла быть виновата не я?

— Не знаю. — Я пожал плечами. Я решил сразу не говорить Лизе, что застрелил приятеля Вали у подъезда ее дома;

Меня интересовало, какое место сама Лиза занимает в этой партии и что знает. — Интуиция. Я, например, видел, как и даче Элин во сне ходила по перилам балкона. Я едва ее поймал. Если она — лунатик, с ней могло случиться все, что угодно.

Лиза махнула рукой:

— Да ну, какой она лунатик. Она просто подшутила на тобой. Она же окончила цирковое училище, воздушная гимнастка. Ей по бельевой веревке на уровне седьмого этажа пройтись — что плюнуть.

Я вспомнил, что чувствовал в тот момент, и мне стало… хреново мне стало.

— Как так подшутила?..

— Вот так.

Я плюнул на все. Все стало мне безразлично да конца.

— Я застрелил того парня, который был с Валей на даче. Это случилось у подъезда твоего дома, и он был в компании тех людей, которые потом пришли за тобой в казино. Я думаю, он был одним из них. И эти люди виноваты в том, что случилось с ребятами.

Лиза кивнула:

— Это правильно.

Вошла Алина:

— Давайте-ка решать, как быть дальше. Лизу опасно долго держать в одном месте. Я не знаю, как быстро эти господа доберутся до твоей квартиры, но ждать их не стоит.

Я хотел было сказать — делайте что хотите, но решил, что это будет слишком, и просто промолчал.

— Я позвоню Фаине, чтобы она приехала сюда и забрала Лизу. Пусть пока поживет на даче у Павки, а там разберемся.

Лиза не возражала. Мне было все равно.

Алина ушла в комнату. В утренней тишине было хорошо слышно, как она крутит диск телефона.

— Доброе утро, профессор. Вы не спите?.. Она у нас… Мы сейчас на квартире Дениса, но оставаться тут, по-моему, нельзя. Я хотела бы, чтобы вы или Фаина заехали и забрали ее. Лучше будет перевезти ее к Павке… Да, хорошо. Ждем.

— Фаина через час подъедет, — сообщила мне Алина, появившись в дверях. Она будто бы не считала нужным согласовывать что-либо с Лизой. Впрочем, и сама Лиза относилась к происходящему равнодушно. Она не спрашивала, кто такая Фаина, что это за профессор и куда, собственно, ее собираются везти.

Следующий час мы провели в молчании. Это молчание не было неловким — оно было каким-то равнодушно-усталым. Молчание людей, которые вынуждены быть вместе, но которых ничего не связывало, которым не о чем было просто поговорить. В самом деле, казалось бы, между нами и вокруг нас произошло столько всего, что какие-то связи должны были появиться. Но то ли мы были слишком разными людьми, то ли события эти и наше к ним отношение было каким-то синтетическим, что ли… холодным, а тепла между нами не появилось.

Около семи утра на улице послышался приближающийся рокот двигателя спортивного автомобиля. Мы, как по команде, встали. Я проводил Алину и Лизу до дверей.