Дмитрий Герасимов - Крест в круге

– Туго соображаешь, – покачал головой Пень. – Я ж говорю: от расстрела тебя спас!

Оперативник тем временем закончил обыскивать седого и подтолкнул его к машине.

– В управление его, ребята! – скомандовал он остальным. – А потом – в СИЗО [22] . Там его уже заждался «обманутый муж»!

Он повернулся к Пню:

– Спасибо, парень. Тебя вызовут повесткой для дачи свидетельских показаний.

– Менты! – весело крикнул Пень. – Я вам помог? Все сделал грамотно?

Он растянулся в улыбке и закончил:

– Поэтому бабки я оставляю себе! Чтобы потом не говорили, будто я на вас по идейным соображениям работаю!..

Лика с Вадимом расположились в креслах самолета, пристегнувшись ремнями. Вадим невидящим взглядом смотрел в иллюминатор.

– Я – внук таинственной старухи из двести пятнадцатого номера, – повторил он, стараясь поверить в только что услышанное.

– И единственный наследник династии Липгардтов! – закончила Лика.

– Почему же она… не призналась? – пробормотал Вадим. – Почему сразу не сказала?

– Она должна была сама все проверить и во всем убедиться, – пожала плечами Лика.

– Она вела себя как… ненормальная, – вздохнул Вадим. – И только напугала меня.

Лика жарко схватила его за руку:

– Твоя бабушка завещала тебе наследство! И это завещание – у меня!

Вадим задумчиво посмотрел на жену.

– Я же сказал ей… – прошептал он, – что никакие сокровища не могут заменить любовь. И тепло родных.

Лика положила голову ему на плечо.

– Я не знал ни отца, ни матери, – продолжал Вадим, и голос его дрогнул. – Всю свою жизнь я мечтал только об одном: чтобы в один прекрасный день отдать все, что у меня есть, за нежный взгляд, теплое слово, одну-единственную встречу… с ними. Всю свою жизнь я ждал… любовь.

– И вот у тебя есть я, – прошептала Лика.

За стеклом иллюминатора медленно уползали в туманную рябь рваные хлопья умирающей ночи. Новый день расталкивал локтями полусонную Москву, и она, зябко ежась, спешила спрятаться под крыло стальной птицы, уносящей Вадима и Лику далеко-далеко от нее…

– Вадим, – Лика достала из сумочки плотный конверт, – бабушка передала тебе письмо.

Он подержал на ладони послание, словно пытаясь угадать спрятанную в нем боль, и испуганно поднял глаза на жену.

– Мне… не по себе. Сердцу так… тревожно.

Лика погладила его по плечу:

– Ничего не бойся… Все самое страшное уже позади. В прошлом.

Вадим еще секунду сидел неподвижно, потом вздохнул и развернул сложенный вчетверо лист.

Вадим опустил дрожащий лист бумаги, отвернулся и вытер глаза.

Некоторое время они летели молча, каждый погруженный в свои мысли.

Наконец Лика повернула голову и улыбнулась.

– Вадька, а ты понимаешь, что если суд подтвердит твои права, ты станешь владельцем отеля?

– Отеля? – переспросил он рассеянно. – А зачем мне отель?

Лика удивленно пожала плечами:

– Как это – зачем? Ты станешь владельцем огромного состояния!

Вадим поцеловал жену и заглянул ей в глаза.

– Мне не нужен отель, – сказал он мягко. – Неужели ты ничего не поняла, любимая?

– Я понимаю только одно, – улыбнулась она, – Если к одному счастью само плывет в руки другое счастье – значит, так надо! И не следует гневить судьбу!

– Судьбу? – переспросил Вадим.

Он взял ладошку жены в свою руку и вздохнул.

– Помнишь, родная, ты спрашивала меня про крест? Как его найти, чтобы разорвать круг, если в жизни так много похожего на крест?

– Помню, – прошептала Лика.

– Так вот, – покачал головой Вадим, – похожего – много, а крест – один.

– Это – любовь, да? – осторожно спросила Лика.

Вадим на секунду задумался, словно подбирая нужные слова.

– Да, в первую очередь – это любовь , – сказал он. – Ведь именно она может сделать то, что не могут ни богатство , ни кровь . Только она способна победить пророчества.

Оглянись вокруг: как много людей уверено в том, что они пишут свою судьбу! Как много людей, которые верят в чужие пророчества! И никто из них даже не задумывается о том, что на самом деле каждый час, каждый день он сам выбирает свой крест.

То это – кинжал, то – птица, охраняющая богатство, то – еще что-то… А крест не выбирают и не находят – он уже даден! Его нужно только принять.

– Я немножко запуталась… – смутилась Лика. – Значит, крест – это судьба, бремя?

Вадим опять покачал головой:

– И любовь, и судьба, и бремя … Единственный крест – это… крест.

Лика замолчала. Было видно, что она озадачена.

– Вадим, – спросила она наконец после продолжительной паузы, – а как же отель?

Он рассмеялся.

– Я же говорю: мне не нужен отель, равно как не нужен Северный Ледовитый океан в кармане. Существует какой-то качественный, надпонятийный скачок. Мы застынем в воздухе с ужасной гримасой в этом скачке, подстреленные одним-единственным вопросом: «А дальше – что? Зачем, или во имя чего?»

Надпонятийный скачок – это отель ради отеля, это деньги ради денег. Но это – фокус одного дня, любимая. Даже не дня – мгновения. Когда знаешь, «для чего?», но уже не можешь ответить себе – «во имя чего?», «а что дальше?».

Зачем мне отель? Чтобы попасть в журнал «Форбс»? Чтобы потом страничку из этого журнала вклеили в мою куцую эпитафию? Зачем этот отель был нужен Федору Липгардту? Какое счастье он принес ему и его родным?

– Липгардт оставил наследство потомкам, – возразила Лика.

– Он умер, Лика… Он просто умер, и в его могилку – если она у него вообще есть! – не уместился ни отель, ни даже золотой зажим для галстука. Он замуровал свое наследство в сейф, а его потомки превратили это наследство в предмет пожизненного поиска цели, а потом и раздора.