Людмила Энжел - Пепел 2. Бездна.

25.

Утро. Солнце проникает между занавесками. Я не знаю даже сколько времени, но в дверь кто-то настойчиво звонит. Это наверняка копы, мы дали вчера тут жару. Я ещё сверху досыпал лёгкой наркоты, и в итоге до утра, как последнее животное, трахался с этим парнишкой. У меня болит каждая кость в организме, а голова вообще не моя. Смотрю на Ники, он мирно спит. Его ждёт не очень приятное пробуждение. Опять этот противный протяжный звонок, они решили настойчивостью меня достать. Надо открыть. Только бы они не прошли дальше, а то увидят спящего 17-ти летнего парня, и тогда меня ждут неприятности. Я нехотя поднимаюсь, как же кружится голова! Я с трудом соображаю, что я голый, да и хрен с ними, пусть любуются, на голого, красивого педика с похмелья, сволочи такие, подняли меня. Снова звонок.

- Да, иду, я иду! – с этими словами, даже не глядя, я распахиваю дверь, на пороге стоит мужчина, и я замираю в оцепенении.

- Здравствуй, Джейсон, я Эндрю Брайт, отец твоего погибшего друга или… любовника Эвана, не знаю точно, кем вы являлись друг другу.

Я понятия не имею, что ответить, стою голый, с взлохмаченными волосами перед отцом Эвана, это розыгрыш?

- Твою мать!

- Я вижу, я не вовремя?

- Да, нет, я тут… собирался ванну принять, просто как-то, даже не думал, что это будете вы! Вернее мы даже никогда и знакомы-то не были, я…

- Я могу войти? Нам надо поговорить.

- Ээээ, я…

- Джей?

Я оборачиваюсь, это малолетний придурок вышел к нам, завёрнутый в простынь и застыл посреди коридора.

- Я… ой, извините, - он быстро прячется в комнате.

Отец Эвана явно смотрит на меня, как на закоренелого преступника, по лицу Ники написано “я несовершеннолетний и меня трахали всю ночь”.

- Джей, я понимаю, что вторгаюсь в твою личную жизнь, нравится она мне или нет, это не так важно, я пришёл поговорить об Эване.

- Ладно, проходите, только дайте мне одеться и хотя бы привести себя хоть в какой-то порядок? Вы не против, подождать меня пару минут?

- Я подожду.

Я убегаю в комнату, оставив его стоять у входной двери. Что я делаю? Что происходит? Это не сон? Отец Эвана стоит на пороге, спустя пять лет после его смерти? Как он нашёл меня? Я замечаю, как уже одетый Ники виновато смотрит на меня.

- Малыш, тебе пора домой, у меня куча дел, я позвоню.

- У тебя нет моего номера.

- Я спрошу его у Сиены, если понадобится.

- Обещаешь?

- Нет, я никогда и ничего не обещаю!

- Тогда дай свой.

- Чёрт, Ники, ты начинаешь меня злить, - я кидаю ему визитку, - А теперь давай, быстренько, исчезни.

Он явно расстроен, но что я могу поделать, в моей голове смешались все мысли, мне не до него вообще. Я спешно целую его и выпроваживаю. Эндрю Брайт пропускает его, изучая внимательным взглядом. И взгляд этот осуждающий, я сотни раз сталкивался с подобным взглядом.

- Этому мальчику есть хотя бы 18 лет?

- Нет, вы пришли меня арестовать или почитать мораль?

- Нет, извини, нечасто увидишь подобную картину.

- Понимаю, проходите, - я жестом приглашаю его в гостиную, - Хотите выпить?

- Нет, спасибо, мне нужен ясный ум.

- А вот я выпью, мне как-то дурно, - наливаю себе выдохшееся шампанское, от одного его вида меня начинает подташнивать.

Эндрю Брайт ставит свой кейс на стол и открывает его. В нём ноутбук, бумаги и куча напечатанных фотографий.

- Что это?

- Всё, что я смог собрать о тебе, тайной жизни своего сына и уголовном деле.

- Вы что следили за мной?

- Нет, но нанятые мною люди раздобыли максимум, что смогли. У меня к тебе вопрос, это правда?

- Что из всего?

- Мой сын был геем? – он испытывающе смотрит на меня.

- Я не знаю, может быть.

- Но вы встречались?

- Какое-то время.

- А именно с твоего переезда в этот город и до самой его смерти?

- Да, это так. Это допрос, что ли? – я пью уже прямо из бутылки.

- Нет, но ты должен понять меня, я до сих пор не нашёл убийц Эвана, не нашёл мотив.

- Я нашёл.

- Что? – его лицо исказилось от удивления.

- Я нашёл одного из его убийц, он сейчас проходит принудительное лечение в психиатрической клинике, он отправил на тот свет очень много людей.

Эндрю падает на стул, на пару минут лишившись дара речи.

- Но, как? Я потратил столько денег, времени, ни одной зацепки, ни одного подозреваемого, как ты нашёл его?

- Это необъяснимая, долгая история, я сам до сих пор не понял, как это вышло.

Он смотрит на меня, и от этого взгляда несчастного человека мне не по себе.

- За что его убили?

- Я не знаю,… но могу предположить, что частично из-за его ориентации, такой был почерк этого психа, он выбирал жертв, которые его бесили.

Он закрывает лицо ладонью.

- Джей, что у вас было с моим сыном? Как так вышло? Почему я ничего не знал?

- Вы меня без ножа режете. Всё получилось как-то спонтанно, нас просто потянуло друг к другу, или меня к нему, я уже не помню. Он не хотел, чтобы вы знали. Он думал, что вы расстроитесь. Никто не знал, может, только догадывались.

- Почему ты ничего не рассказал мне? У тебя было так много времени! Он ничего не значил для тебя?

- Боже, мистер Брайт, мы были подростками и занимались тем, за что нас бы все осудили, мы и сами не знали, что это было, но оно было. Что я должен был вам сказать? «Добрый день, я Джей, и я трахался с вашим сыном?».

- Не говори так! Ещё пару лет назад я бы убил за такие слова, но сейчас я знаю, что это не важно, он уже мёртв, а ты единственный, кто связывает меня с ним.

- Нет, нет, нет, мистер Брайт, вот сейчас, вы ошибаетесь, я не связываю вас с Эваном, да, мы встречались несколько месяцев, когда учились в старших классах, но это ничего не значит. У меня своя жизнь, Эван мёртв, он в прошлом.

Этот измученный горем человек устало улыбается мне.

- Джей, не играй в подонка, я не тот, перед кем ты должен включать свой защитный механизм. Я не собираюсь лезть в твою жизнь. Я знаю, что ты не забыл, ведь это ты приносишь цветы на его могилу.

- Это может быть, кто угодно! – он заставляет меня нервничать.

- И ты, наверняка, последний, кто видел его в живых?

- Да, это так, но я не собираюсь оправдываться, почему я не рассказал об этом, мне бы не хотелось, чтобы все узнали тогда, чем мы занимались, да и подозрения мне были ни к чему. Я ничего не видел, и не знаю, что произошло дальше, не знаю, как его похитили.

- Джей, Джей, ты уже оправдываешься. Зачем? Я не виню тебя. Но ты должен рассказать мне всё о его убийцах, или убийце, я не успокоюсь, пока они не получат по заслугам, пока не осознают то, что натворили.

Я ухмыляюсь.

- Осознают? Это вряд ли, у этого маньяка сменились десятки жертв, он как-то не сильно их различал, я сомневаюсь, что он вообще когда-либо испытывал чувство вины за содеянное.

- Но всё же, ты говорил, его лечат. Мне нужны подробности.

- Я не очень много знаю, постараюсь рассказать всё, что смогу, - и мы погружаемся в мои воспоминания о том дне, когда я отправил этого подонка в лечебницу. Я думал, что буду спокоен, но эти воспоминания заставили меня нервничать, руки постоянно потели. Я чётко нарисовал лицо Лиама у себя в голове, его злобные, бегающие глаза, щетину и напряжённые мышцы, он будто был всегда готов нанести удар. Мы разговаривали очень долго, я даже успел почувствовать голод, на мгновение я поймал внимательный взгляд Эндрю Брайта. Взгляд полный задумчивости, в нём не было злобы, но он был настроен решительно. Чтобы он там не задумал, мне всё равно, этот ублюдок Лиам не заслуживает такой простой участи. Пусть пострадает, если Брайт в состоянии сделать его жизнь более трагичной, я только рад. Честное слово, плохо было бы так говорить, но я рад. Брайт ушёл, на прощание он оставил мне свою визитку и сказал, что если у меня будут проблемы, я могу звонить. Это так мило с его стороны, потому что для него, по сути, я никто, но меня слегка пугает его желание привязать память о сыне ко мне, к редкостному безалаберному подонку! Он наверняка возненавидит меня, если ещё не возненавидел, я не собираюсь всю жизнь оплакивать Эвана. Да, что это вообще со мной? Почему я до сих пор вздрагиваю от его имени? Простая интрижка, которая разделила меня на два разных человека: Джея-подростка и Джея-бездушную-сволочь. Эти два персонажа живут во мне, и Джей-подросток с хищными блестящими глазами такое же ранимый, под оболочкой уверенности, каким всегда был. Я ненавижу его, он беззащитен и слаб, но это всё я. В своих бесконечных раздумьях, я устал анализировать те события день за днём. Устал от этих тягостных воспоминаний, устал от вида свежих цветов на его могиле. Но почему я просто не забуду и не выброшу все осколки прошлого? Почему они врезаются мне в мозг, в мой и без того воспалённый и раздражённый мозг, вызывают во мне агрессию, превращают в Джея-сволочь? В моём сне Эван сказал, что мы не отпускаем его, но, мне кажется, это он нас держит, будто не хочет, чтобы я был счастлив, хочет, чтобы я навеки остался привязанным к его надгробному камню и тем солнечным дням. Я ненавижу это! Ненавижу! И тем не менее ревностно охраняю память о нём, спрятав её глубоко в себе. Это похоже на какую-то болезнь, так не бывает!