Мария Ема - КОТАстрофа. Мир фантастики 2012

Ада Карповна боком, мелкими шажками подобралась ближе.

– А чегой-то я смотреть буду? – подозрительно спросила она. – Ты чего с моей комнатой делать собрался, а? Это моя квартирка-то, моя! Понял? Не отдам! Один раз отняли, теперь не отдам, понял?!

– Да я ведь не отнимать… – растерялся Артем. – Я ведь прогонять-то вас не хочу… Я ведь…

– Прогонять!? Меня?! – визгливо крикнула старуха.

Артем отпрянул и попятился. Морщинистое лицо Ады Карповны с желтыми злыми глазами оказалось вдруг совсем близко.

– Ну, что ты, Ада, – вдруг сказал мягкий голос над самым ухом. Артем дрогнул и обернулся. Аделаида, улыбаясь, смотрела на него, и в ее золотистых глазах светились печаль и нежность. – Это ведь наш с тобой сосед теперь. Он не злой, правда. Он… почти как Петечка… добрый…

Девушка тронула Артема за локоть, склонилась над разложенными обоями.

– Вот эти красивые. И эти.

– Марко больно, – буркнула старуха, отпихивая Аделаиду в сторону, и, близоруко щурясь, с кряхтением нагнулась над обоями.

– Ну, выбери сама, – предложила девушка.

– Чегой-то? И ты чего здесь? Тебя звали?

– Ну, пусть он новые обои поклеит, Ада. Тебе жалко, что ли?

– Чегой-то? Мне мои нравятся.

Ада Карповна ткнула узловатым пальцем в стену, задумчиво поскребла ее желтым ногтем. Артем растерянно смотрел, как поверх нового слоя штукатурки проступают старые, недавно оборванные и вынесенные на помойку обои – засаленые, облезлые, с истершимся рисунком.

– Нет, не нравятся, – пробурчала старуха. – Старые они уже. Как и я, дура…

– Разве? – удивилась девушка. Потянулась к стене, погладила вспыхнувший под ее тонкими пальцами яркий рисунок с розовыми бутонами.

Сказала мягко:

– Ну… вот пусть он их переклеит. Ведь не жалко, правда?

Ада Карповна хмыкнула.

– Ада, ты думаешь, нам здесь тесно будет? У нас ведь у каждого своя комната, знаешь… А с соседями дружить надо, тем более, если люди хорошие…

– Вона как заговорила. Затворница, – пробурчала старуха. – Ну… пусть себе клеит, чего хочет, в своей комнате…

Отвернулась, сгорбившись, упрятав руки в отвисшие карманы, медленно зашаркала в тот угол, из которого появилась.

– Спасибо, Ада Карповна! – опомнившись, сказал ей в спину Артем. – Аделаида, и вам спасибо… Вы такая… Знаете, мне ваши стихи очень понравились. Правда. Вы мне что-нибудь еще почитать дадите?

Ада Карповна хмыкнула, обернулась. Буркнула:

– Ишь ты!

Аделаида улыбнулась, распрямилась, переспросила неуверенно:

– Правда?

И отпрянула от большого пегого кота, прыгнувшего ей прямо под ноги.

– Ой, Барсик! Подрос как!

– Барся! – обрадовалась Ада Карповна. Подошла, с кряхтеньем нагнулась. – Ишь, холеный! Как в молодости!

Две руки потянулись к коту – молодая, нежная, и старая, морщинистая, с узловатыми, дрожащими пальцами. Столкнулись, дрогнули одновременно.

Девушка и старуха посмотрели друг на друга.

– Знаешь, Аделаида, у тебя, правда, стихи хорошие, – тихо сказала Ада Карповна. Смущенно кашлянула. – Мне они всегда нравились.

– Правда? – обрадовалась Аделаида. – Ты никогда не говорила… Ты не горбись так, Адочка, – она робко погладила дрожащую руку Ады Карповны, переплела свои тонкие пальцы с морщинистыми пальцами старухи. – Ты ведь на самом деле не старая. И не злая. Уж я-то точно знаю…

– Правда? – неуверенно переспросила старуха и попробовала улыбнуться. Губы задрожали от непривычного усилия, лицо, застывшее скорбной маской, тоже дрогнуло, его черты потекли зыбким туманом, искажаясь, растворяясь в воздухе… Через минуту две юные Аделаиды смотрели друг на друга.

Они переглянулись, рассмеялись, крепко взялись за руки и вдруг исчезли. Только воздух еще мерцал некоторое время там, где были их счастливые улыбки и соединенные руки…

– Где они обе? – растерянно спросил Артем. – Куда делись?

– Ох, дурень… – пробормотал кот.

– Ну, опять начинается…

– Ведь столько лет с ними обеими… А все прошляпил… – Кот опустился на пол, зажмурился, закрыл лапой нос. – Ох, старый я дурень…

– Кто прошляпил? Что?

– Да ведь им просто друг с другом надо было помириться, – вздохнул кот. – В глаза посмотреть. Увидеть друг друга. Понял?

– Ну… И куда они делись?

– А куда, по-твоему, призраки деваются, когда их мечта исполнилась? Когда им наконец крылья дают?

В темноте сердито рявкнул голос Барсика Ивановича:

– Ну-ка прекратить это!

– Что? – сонно и недовольно спросил Артем.

– Я тебе объяснял разницу между – хранить воспоминание и сотворять призрака? А?

Артем вздохнул, повернулся на бок, пробормотал:

– Да, что? Я ничего…

– В окно посмотри, – прошипел Барсик Иванович.

Возле окна стояла Лена с распущенными волосами, в синем сарафане, смотрела на цветущие деревья…

– Ты что же это делаешь, дурень, а? – зашептал возмущенно Барсик Иваныч. – Ты зачем при живом человеке призрак сотворяешь?! Хранить воспоминания надо, хранить! Понял? А не сотворять из них незнамо что. И любить надо – не это незнамо что – а живого человека! Понял, дурень? Ох, молодо-зелено…

Дверь открыла Леночка. Заспанная, в коротком халатике и пушистых тапочках.

– Ой, Темка! – Леночка смущенно пригладила растрепанные волосы. – Привет. Ты что так рано? Никита еще спит. И мама.

– Вот и хорошо, – Артем улыбнулся. – Я на сегодня машину заказал. Днем переезжаем.

– Ой, правда? Здорово. А ремонт?

– Ну, самое главное – сделано.

– Ты что на меня так смотришь, Темка? Как будто в первый раз увидел. Или давно не видел…

Леночкина улыбка была нежной и родной. Настороженность, которая делала лицо красивой незнакомой девушки в синем сарафане чуть отстраненным и неживым, как у фарфоровой куклы, давно исчезла. Сейчас Леночкины глаза светились любовью и доверием.

– В первый раз, – ответил Артем. – И очень давно не видел… Ты такая красивая, Ленка…

И он крепко прижал ее к себе – теплую, живую, настоящую…

Артем стряхнул подушки на новом диване, сдвинул детскую кроватку в угол. Отступил на несколько шагов. Внимательно осмотрел комнату.

– Да хорошо уже, – сварливо пробурчал пегий кот, усаживаясь на пороге. – Чем пялиться попусту, перекусить бы чего придумал. Твои-то скоро приедут?

– Сейчас встречать пойду, – улыбнулся Артем.

– Ну ладно. Как говорится, полный дом вам всякого добра… И не поминайте, не призывайте, и не сотворяйте… ну ты знаешь, кого не положено.

Кот поднялся и понуро пошел к двери.

– Э-э… Барсик… Барсик Иваныч!

– Чего? – кот обернулся.

– А ты куда?

– Куда-куда, – проворчал кот. – Аделаида-то моя ушла… Хорошая она хозяйка была, и поговорить, и за ухом почесать с уважением, без фамильярности, и сметаны не жалела… Ну, раз ушла – так теперь и мне пора.