Олег Кожин - Бестиариум. Дизельные мифы (сборник)

Ребята в Бюро не спешат. Ясное дело, важные птицы – без них сейчас никуда. Если этот мудак не появится в течение десяти минут, придется открывать новую пачку. Руки буквально чешутся – спичит взять в руки четырехструнного друга и дать волю пальцам, отпустить вожжи фантазии. Или еще лучше: мы с ребятами, все вместе, на сцене «Дохлого Джонни», а публика ловит каждый звук… Почему они копаются так долго? Уже и плюху от Туры получил, и радио послушал, и помечтал, и покурил, покурил, а потом еще раз покурил… Эта работа меня угробит.

Как раз на мысли о гробах скрипнула дверь, и на улицу вышел пижон в черном – широкополая шляпа, длинное пальто, пояс развевается позади, лакированные туфли. Переводчики всегда походили на гробовщиков.

Он остановился и принялся озираться вокруг.

– Эй, Мак!

Парень перестал вертеть головой и, как марионетка, повернулся на месте. Тощий, как скелет, и совсем еще молодой. Безупречно белая рубашка, черно-синий галстук с приятным золотистым отливом. Стильный пижон!

– Детектив Дункель?

– Точно.

– Владимир Щекавица.

– Щекав… Это польская фамилия?

– Украинская, – скривился франт.

– Коммунист?

Щекавица уставился на меня, словно я выплеснул ему в лицо стакан холодной воды. Я засмеялся.

– Расслабься, парень, просто шучу. Топлю лед, сечешь?

Щекавица выдавил подобие улыбки. Надменный олух. Но он мне нравился. Сработаемся.

Когда мы подходили к машине, я услышал, как изнутри надрывается рация. Подскочив к двери, я ввалился внутрь.

– Дункель слушает.

Щекавица пялился на меня, как на неизвестное науке животное.

– Еду, – буркнул я и щелкнул переключателем. Повернулся к переводчику. – Щек, придется нам покататься. Кстати, Владимир… Сокращенно будет Влад?

– Да.

– Так же Дракулу звали. Ты, случаем, не из Карпат будешь?

Сверкали мигалки, выл гудок – старенький «Понтиак» мчался лабиринтами Бруклина что было мочи. Хмурые чернокожие провожали Дункеля тяжелым взглядом.

Притормозив возле Проспект-Парка со стороны Оушен-авеню, детектив выскочил на улицу. Владимир тоже вылез из машины.

– Я с вами.

Дункель смерил его взглядом и пожал плечами.

– Как знаешь. Под ногами не путаться, глупых вопросов не задавать. Усек?

– Усек, – сказал Владимир и положил в рот пластинку жвачки «Риглис». Хмыкнув, Дункель закурил и, махнув Владимиру – мол, за мной, – двинулся в сторону неизбежного сборища зевак.

Желтая лента окружала площадь в пять квадратных метров под большим развесистым дубом. Знакомые лица мрачно смотрели на темный силуэт на земле. Подойдя ближе, Дункель устало вздохнул: на траве растянулись вещи, явно принадлежавшие молоденькой девочке; из одежды серыми змеями торчала кожа ног, рук. Волосы веером рассыпались вокруг лица, походившего на непропеченный блин. Жидкость на темной коже поблескивала черным бисером.

– М-да, – сказал Дункель.

– М-да, – отозвался Полхаус и промокнул платком вспотевший лоб.

Дункель выпустил дым и поднял голову.

– Есть какие-то новые зацепки?

– Нет, Джерри… Не знаю, имеет ли это хоть какое-то значение, но тело… точнее, труп… мать твою, как называть это ?! – Он ткнул пальцем в нечто, похожее на сдувшуюся резиновую куклу.

– Неважно. Расслабься. Пускай будет тело, один хрен.

– Тело. Ладно… – Полхаус глубоко вдохнул и выдохнул, явно пытаясь взять себя в руки. – Короче, на тело напоролась парочка влюбленных. Зовут их… – Он заглянул в блокнот, – Мэри Энн Пинкертон и Дэвид Смизерс, двадцать один и двадцать три года. В парке стоял туман, и они решили, что романтичней ничего быть не может. В самом укромном, по их мнению, месте они нашли тело, – Полхаус снова вздохнул, – Мэрджори Хоуп, семнадцать лет. Девчушка прогуливала школу, потому что ее пригласил на свидание, – быстрый взгляд в блокнот, – Тимоти Бэст, школьный ловелас номер один. На свиданку не дошла.

– Бэста допросили?

– Да, но у него железное алиби.

– Насколько железное?

– В это время он сидел в кабинете школьного директора – его застукали в туалете с какой-то соплюшкой на пару классов его младше. Догадайся, чем они занимались.

– Ясно. А результаты анализов черной херни на теле Хастингса?

– Это мазут.

– Мазут, – хмыкнул Дункель и раздавил сигарету. Щекавица неодобрительно глянул вниз.

– Лучше и не скажешь, Джерри, – кивнул Полхаус.

– Что-то еще?

Полхаус полистал блокнот.

– Нет.

Детектив вздохнул и с кислой миной осмотрелся. Заметив Роя с Майком, он подошел к ним. Через минуту он подошел к Щекавице – тот всё еще стоял возле останков Мэрджори Хоуп.

– Ладно, Дракула, поехали. Не будем терять времени.

Детектив и переводчик подошли к желтой ленте. Дункель посмотрел на зевак – жадные глаза, открытые рты. Кое-кто притащил фотоаппараты. В самой гуще народа противно заиграли на флейте – словно музицировал сумасшедший. Ни стыда, ни совести.

Детектив поднял ленту, пропустил переводчика и двинул через толпу. Пару раз «случайно» ткнул кого-то под ребра. Улыбнулся, когда в ответ донеслось удивленное хрюканье.

Впереди послышался ропот, кто-то завизжал.

Всё произошло молниеносно.

Щекавица остановился как вкопанный, а потом зашипел, пригнулся, сделал шаг назад. Дункель увидел, как дернулась голова парня, услышал, как хрустнули позвонки. Кто-то поднял Владимира над землей – Джерри не мог рассмотреть нападавшего, его полностью скрыло развевающееся пальто Щекавицы. Переводчик дернулся еще раз, и еще, и еще. Шипение перешло в бульканье.

Народ заорал и бросился врассыпную. Похожий на козла паренек с большими зубами в панике рванул прямо на Дункеля, и тот вырубил его локтем. Положил руку на кобуру, палец рванул застежку.

Послышался хруст, словно кто-то прошелся стекловатой по барабанной перепонке, и, отделившись от тела, голова Щекавицы подпрыгнула над толпой. Шляпа переводчика сорвалась и ударилась в грудь Дункеля. В воздух взметнулись русые волосы. Там, вверху, голова и зависла – подбородок бедняги держала рука незнакомца.

Пистолет выскользнул из кобуры.

– С дороги! С ДОРОГИ, ТВОЮ МАТЬ!!! – послышались вопли полицейских.

На землю упало мертвое тело, и неизвестный метнул голову в Дункеля. Не раздумывая, детектив прыгнул вбок и услышал за спиной удар и крик – кому-то не повезло.

Но женщине с передником в цветочек повезло еще меньше. Сбитая с толку, Ирма Пев бежала куда глаза глядят. Словно животное во время пожара, она мчалась вперед и даже не заметила причины всей неразберихи. Споткнувшись о труп несчастного Влада, она упала. Пытаясь подняться, она глянула вверх и увидела над собой существо из ночных кошмаров.

Когда-то оно было Стивеном Хобблсом, молочником, который жил по соседству. Ирма недолюбливала его за то, что, как ей казалось, он сливал часть молока себе. Но как бы то ни было белая жидкость ему не помогла – лицо над клетчатой рубашкой стало совершенно черным. Не коричневым, не серым, не желтым – угольно-черным. Краем глаза она заметила в толпе лыбящуюся рожу мерзкого карлика. Недоросль держала в руках бурдюк и хихикала.