Лиза Дероше - В объятиях демона

— Не может быть! — кричу я.

— Похоже, назад ты поедешь на дедушкиной красавице, — улыбается мама.

— Не понимаю, из-за чего весь сыр-бор. Это всего лишь старая рухлядь. Кому понадобится такая машина, если можно купить совершенно новенькую? — спрашивает, как всегда, прагматичная Грейс.

— Дедушке понадобится, и мне тоже, — отвечаю я.

Сестра закатывает глаза и пожимает плечами.

Всю мессу дедушка ерзает на скамье. Чтобы уберечь себя от того же, я наблюдаю за Грейс, стоящей на коленях и перебирающей четки. Когда умер Мэтт, она выбрала другой путь, полностью посвятив себя Богу, словно Он может все исправить или изменить. Она всегда была слишком доверчивой. Даже наивной.

Молитвы не срабатывают. Это уж я испробовала.

Я снова смотрю на дедушку, вспоминая последний раз, когда по-настоящему вставала на колени и молилась. Это произошло три года назад. В субботу я проснулась посреди ночи словно от удара молнии, рассекшей сознание. Я зажмурилась от боли, и передо мной возник образ бабушки, лежащей в луже крови, в саду. Когда я позвонила ей, никто не ответил. Тогда я сказала маме, что мы должны поехать и проверить, но она лишь отмахнулась. Я не могла толком объяснить, зачем нам нужно ехать — это было сумасшествием, — поэтому вернулась в комнату и стала молиться.

Когда в тот день дедушка вернулся с рыбалки, то нашел бабушку в саду. Она упала с лестницы, напоровшись на ножницы для подстригания веток.

Тогда я поняла, что Бога нет.

В конце мессы, длившейся вечность, дедушка вскакивает со скамьи.

— Готова прокатиться?

— Я весь год была готова.

— Поехали!

Он направляется к выходу из церкви, я иду следом. Когда мы добираемся до машины, он открывает дверь водителя и протягивает мне ключи.

— Я за рулем? Не может быть!

— Ты заслужила, — улыбается он.

Я прыгаю за руль, включаю зажигание, и машина оживает. По радио звучит песня «Rolling Stones» — «Sympathy for the Devil». [19] «Сочувствие к дьяволу» (англ.). Я делаю громче.

— Просто восхитительно.

Я так широко улыбаюсь, что сводит скулы, и обхватываю руль.

— Ну, давай рули. — Его сияющие голубые глаза смотрят на меня.

Я подгоняю зеркала и сиденье, затем переключаюсь на первую и медленно выезжаю с парковки. Как только мы удаляемся от толпы, выезжая на дорогу, дедуля говорит:

— Газу прибавь-ка. Поглядим, на что она способна.

Я нажимаю на газ и лечу, ветер теребит волосы, прохладное утреннее солнце ласкает кожу.

— Она отлично держится! — перекрикиваю я рычание мотора, радио и ветер.

Бросаю взгляд на дедушку; он явно гордится мной.

— Ты хорошо поработала.

— Дедушка?

— Что?

— Если бы у дьявола была машина, то, как ты думаешь, какая?

— Черная «шелби-кобра», — говорит он, и я слышу в его голосе озорные нотки.

В желудке у меня что-то дергается.

— Какого года?

— Шестьдесят седьмого.

Близко.

Мы подъезжаем к дому.

— Оставь ее пока, — говорит дедушка. — Покатаемся попозже.

— Так каков наш следующий проект? Еще один «мустанг»?

— Возможно. Подумываю как раз о «шелби» шестьдесят седьмого. Иди-ка сюда. Хочу кое-что показать, — зазывает он, открывая парадную дверь.

Я с наслаждением вдыхаю сладковатый запах дыма от курительной трубки, пока мы петляем между потертым диваном и ореховым журнальным столиком в маленькой гостиной, направляясь в спальню в задней части дома. Дедушка берет с тумбочки деревянную рамку и протягивает мне.

— Бабушка когда-нибудь показывала тебе это?

— Нет, — говорю я, принимая фотографию и рассматривая ее.

На ней молодая пара: он — с темными волосами и небесно-голубыми глазами, в темно-синих джинсах и черной футболке. Парень обнимает девушку в бриджах и красном топе на бретельках, легкий ветерок теребит пшеничные волосы. Она сидит на капоте черной «шелби-кобры» шестьдесят седьмого года.

— В этот день я попросил руки твоей бабушки — летом после окончания школы.

— Ух ты. Вы такие молодые.

— Ну, в то время все, конечно, было иначе, но я до сих пор верю, что когда все по-настоящему, ты знаешь это.

Я снова утыкаюсь в фотографию — дедуля так крепко обнял бабулю, как будто вся его жизнь зависела от нее. А она, с блеском в сапфировых глазах и легкой улыбкой на губах, прижимается к нему.

— Она выглядит такой счастливой.

Дед довольно улыбается.

— Мы действительно были счастливы. Я в то время слыл смутьяном. Твой прадед считал меня дьяволом во плоти. Пытался выставить из дома, угрожал дробовиком. — Дедушка засмеялся. — Словно бы это помогло, будь я и впрямь дьяволом.

— И как тебе удалось переубедить его?

— Да я не сильно и пытался. Просто он вскоре понял, что я действительно люблю ее. Я всегда старался вести себя с ней порядочно. И через какое-то время он, видимо, решил: есть вещи похуже дьявола.

Я бросаю последний взгляд на фотографию и ставлю обратно на тумбочку, проводя по «шелби» указательным пальцем.

— У меня есть… друг, водящий «шелби» шестьдесят восьмого.

Выражение лица дедули становится серьезным, а на лбу собираются морщинки.

— И насколько он тебе «друг»? — с подозрением спрашивает он.

Как я ни силюсь, не могу сдержать глупой улыбки.

— Пока не определила.

Видимо, дедуля что-то понимает по моему лицу.

— Фрэнни… ты же знаешь, что парням нужно только одно.

— Дедушка!

— Так уж все устроено. Но не позволяй им толкать тебя на… сама знаешь что.

— Я могу о себе позаботиться.

На его лице по-прежнему строгое выражение, но взгляд смягчается.

— Не сомневаюсь. Родители с ним знакомы?

— Ага, — говорю я, замешкавшись. — Он их слегка шокировал.

Веселость его глаз берет верх, а на лице появляется широкая улыбка.

— Что ж, на это, думаю, и нужны родители, — хмурится он. — Но не могу понять, как кто-то, водящий «шелби» шестьдесят восьмого года, может быть таким уж плохим.

— Спасибо, дедуль. — Я крепко обнимаю его. — Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, Фрэнни.

Когда дедушка подвозит меня к дому, я шустро выбираюсь из машины, вприпрыжку бегу в дом и закрываю за собой входную дверь.

И, подняв глаза, вижу перед собой Грейс со скрещенными на груди руками и поджатыми губами. Сестра внимательно смотрит на меня пронзительными голубыми глазами.

— Давай поговорим, — произносит она, не отрывая от меня пристального взгляда.

— Ну что еще?

Она хватает меня за руку и тянет за собой.

— Пойдем наверх.

Я позволяю дотащить себя до спальни и, как только она закрывает дверь, иду к окну.

— Знаю, что ты не читаешь Библию, — начинает Грейс присущим ей серьезным тоном. — Но в Первом послании Петра, в главе пятой, сказано: «Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить». [20] Первое послание Петра, 5:8. Фрэнни, Сатана воздействует на слабых.