Лиза Дероше - В объятиях демона

Мое тело превратилось в оголенный провод и теперь гудит, нервные окончания обнажились. С другими парнями я бы уже давно решила, что пора притормозить. Я еще ни разу не была готова к последующему действию. Но никто и не вызывал во мне таких эмоций, как Люк. В нем все неправильно, но в то же время когда я рядом с ним, то все словно на своих местах. Я не могу выкинуть его из головы, а моя душа становится целой, лишь когда мы вместе. Он заставляет меня испытывать нечто новое и волнительное, я представляю себя с ним — как я все рассказываю ему.

Поцелуй становится глубже, а с моих ресниц скатывается слеза. Я будто задыхаюсь, но не могу оттолкнуть его. Хочу, чтобы он был ближе.

Я растворяюсь в прикосновении к ее телу. Все, что сейчас существует, — это лишь ее тело. Остальная вселенная — рай и ад — рассыпается в пыль. И как бы порочно это ни было, я собираюсь провести с Фрэнни вечность. Я не остановлюсь, пока она не будет моей… в преисподней… где ей совсем не место…

Я отгоняю эту мысль и сосредотачиваюсь на Фрэнни. Она прижимается ко мне, с закрытыми глазами отдавшись поцелую. Ее руки ласкают меня — они повсюду.

— Не останавливайся, — шепчет Фрэнни, обжигая мне ухо, но она понятия не имеет, о чем просит. Несмотря на ее слова, она и впрямь наивная. Я знаю, что скрывается в мужских сердцах, как и в моем — из серы.

Мне всего лишь нужно овладеть ею. Это первый шаг на пути к преисподней. Она хочет этого; я хочу этого… ох как я хочу.

Я вдыхаю запах шоколада и имбиря — пробую на вкус гвоздику и смородину на ее коже. Руки Фрэнни — везде на моем теле, цепляются за джинсы, стягивая их. Поцелуи становятся глубже и настойчивее. Я больше не могу ждать. Я нуждаюсь в ней. Прямо сейчас.

Я уже готов одним мановением руки избавиться от нашей одежды, представляя на ощупь теплую девичью кожу и нас вместе. Но Фрэнни отодвигается и пристально смотрит на меня, пронзая взглядом до глубины моей черной души. Она поднимает руку и проводит дрожащим пальцем по линии моих губ. Меня переполняет запах теплого шоколада.

Шоколад?

Неужели это… любовь? Она любит меня?

Ее взгляд снова прикован ко мне, и тогда все становится ясным. Мне придется прекратить это, я, видимо, обзавелся человеческой совестью, говорящей мне, что происходящее неправильно, как бы сильно я ни желал ее. Она должна знать, кто я такой, и иметь право выбора. Я целую ее еще раз, последний, так, словно от этого зависит моя жизнь — что очень похоже на правду, ведь если я ступлю на этот путь, то следующая остановка — раскаленная яма.

— Фрэнни, мы не можем сделать это.

Она отворачивается, а я опираюсь на локоть, нависая над ней.

— Посмотри на меня, — твердо говорю я. — Я не то, что ты обо мне думаешь.

А затем я решаюсь.

Ожидая ее неизбежной реакции, я съеживаюсь и усилием мысли отбрасываю человеческое обличье, позволяя Фрэнни увидеть меня во всем моем адском величии: крапчатая медная кожа, всклокоченные черные волосы, падающие на раскосые кроваво-красные кошачьи глаза; прямая алая полоса на плоском лице — мой рот; и, конечно же, неизменные черные рога. Под моей кожей гуляет огонь, заставляя ее дымиться, поэтому я отступаю от Фрэнни, боясь в такой форме сжечь девушку.

Я даже не думал, что буду так сильно сочувствовать Фрэнни, когда сбрасывал человеческую шкуру. Я ошибался. На самом деле я очень сильно сочувствую — нам обоим, ведь любовь к ней вызывает отвращение и ненависть к себе. А от обычно приятного запаха серы меня сейчас просто воротит. Меня воротит от самого себя.

Я ожидаю услышать крик или хотя бы шуршание простыней, когда она отпрянет на кровати подальше от меня. Но ничего из этого я не слышу, хотя запах ее страха — сладкий апельсин — густо висит в воздухе. Я боюсь даже взглянуть на Фрэнни — и увидеть свое собственное отвращение, отраженное в ее глазах.

Но когда я все же набираюсь мужества и смотрю, то понимаю, что она не видит истинного меня. Совершенно. Ведь под тонкой вуалью потрясения скрывается любопытство. Она широко распахивает глаза и дышит часто, стараясь собрать слова воедино.

— Так… я… в смысле…

— Фрэнни, я демон, — перебиваю я, злясь на самого себя. — Из ада.

Она лишь смотрит на меня, пытаясь переварить это, и мириады мыслей проскальзывают в ее голубых глазах.

— Из ада, — повторяет она дрожащим голосом.

— Из ада, — тише говорю я, понимая, что совершил ошибку. О чем я только думал? Что она все равно будет любить меня? Люк, ты просто болван!

Скрипя матрасными пружинами, она садится на кровати, сжимая перед собой подушку. В глазах таится сомнение, а с ресниц соскальзывает слезинка, прокладывая извилистый путь по щеке, пока Фрэнни старается постичь то, что видит.

— Демон…

В ответ я издаю стон и зарываюсь лицом в подушку. Ведь в любую минуту Фрэнни может исчезнуть. Когда до нее дойдет ужас всей ситуации — когда она поймет, зачем я здесь, — она с визгом убежит из квартиры, а я не вынесу этого.

Но ее молчание просто давит мне на психику. Я скатываюсь с кровати и перемещаюсь к окну, бросая невидящий взгляд на парковку. Фрэнни всхлипывает, и я поворачиваюсь. Но она лишь смотрит на меня огромными, испуганными глазами, и больше всего мне ненавистно, что это я напугал ее. Как мне хочется вернуться в кровать и утешить Фрэнни.

Но я не могу вернуться.

Теперь я никогда не смогу этого сделать. Она знает, кто я на самом деле. Я потерял ее навсегда.

Меня одолевает жгучая ненависть к самому себе. Я даже начинаю надеяться, что невидимый кулак, сдавивший мое сердце, и вовсе остановит его биение, убьет меня. Но вместо того чтобы выплеснуть ярость на себя, я нападаю на Фрэнни, говоря низким натянутым голосом.

— Что с тобой, черт побери, такое? Ты должна быть в ужасе! Давай беги!

Мгновение Фрэнни выглядит так, как будто и впрямь сейчас рванет с места. И я тоже хочу этого. Хочу, чтобы она бежала что есть мочи, и не оглядывалась.

Но, да поможет мне Сатана, больше всего я хочу, чтобы она осталась.

Хорошо, что мне не обязательно дышать, иначе я бы оказался на это не способен. Я прислоняюсь спиной к стене, сползая по ней, и, уткнувшись взглядом в потолок, обхватываю себя за рога. Так я жду целую вечность, пока Фрэнни не сделает хоть что-нибудь. Что угодно.

Наконец, не в силах сдержаться, я перевожу на нее взгляд.

На лице Фрэнни — озадаченность, брови нахмурены. Голос печальный и задумчивый. Она сильнее стискивает подушку.

— Должно быть, это мне снится. — Она трет глаза и снова смотрит на меня.

Я бы многое отдал, чтобы все было именно так.

— Но это явь, — качаю я головой.

С минуту она молчит, и я чуть ли не слышу ее мысли.

— Я всегда знала, что в тебе есть нечто… темное… и вроде как опасное, — наконец заявляет она.