Эдвина Нун - Наследство Крэгхолда

Хотя между братом и сестрой Каулз тоже не замечалось совершенно никакого внешнего сходства, у Питера Каулза была та же естественная и непринужденная царственность манер и воспитание, которые можно приобрести, только имея деньги. Правда, одет он был как очень избалованный молодой человек. Дорогой синий блейзер с гербом на левом кармане был измят и изжеван так, словно никогда не бывал в чистке, а на правой штанине серых брюк у колена виднелась дырка, прожженная сигаретой. Но при всем при этом было совершенно очевидно, что и пиджак, и брюки стоили не меньше сотни долларов каждый. На безымянном пальце левой руки блестело кольцо с печаткой, на котором были знаки, присущие скорее фамильной драгоценности, чем кольцу в память о братстве или о выпуске из колледжа. Широкий голубой шейный платок украшала сверкающая бриллиантовая булавка. Лицо молодого человека, одетого сколь богато, столь и небрежно, также было примечательным. Он был очень — даже слишком — белокожим, с длинными непослушными соломенными волосами и длинными вьющимися бачками, свисавшими у ушей в новомодном, но уже прижившемся стиле хиппи. Его голубые глаза были какими-то водянистыми, а очень тонкий, ястребиный нос нависал над пухлым неярким ртом и глубоко раздвоенным подбородком. Во внешности Питера не было ничего от сестры Кэтти. Ямка на подбородке, большой рот и светлые глаза делали его похожим на мрачного амурчика, который использует свой лук и стрелы не для того, чтобы люди влюблялись друг в друга, а для того, чтобы причинить им боль.

Энн Фэннер инстинктивно невзлюбила его.

Гай Вормсби был совсем другим. Глубокий баритон не обманул ее ожиданий. В любом случае она не могла представить себе его с другим голосом: и голос, и сам мужчина были единым целым.

Он был высоким и худощавым, что делало его еще более привлекательным. Это была скорее не худоба, а стройность, подчеркивающая его красоту. Нет, у него были довольно широкие плечи, а камуфляжная охотничья куртка с кожаными заплатами на локтях и габардиновые бриджи для верховой езды, в которые он был одет, были одеждой вполне приличествующей настоящему мужчине. Лицо Гая почти загипнотизировало Энн. В нем было довольно много общего с Картретом: решительное выражение аристократически тонкого и серьезного лица, но взгляд его карих глаз, несмотря на немного зловещее выражение, заставлявшее предположить, что он мог говорить одно, а думать совершенно другое, все же был теплым. И волнующим.

Темные волосы, слева разделенные пробором, были не такими длинными, как у Питера Каулза, но чистыми и ухоженными, и если Гая Вормсби можно было сравнить с аккуратной, пропорциональной фехтовальной шпагой, то более крупный, мускулистый Питер Каулз был скорее похож на двуручную саблю.

Граф Монте-Кристо со шпагой — легкий, ловкий, стремительный. И амурчик с неуклюжей саблей — тяжелый, грубый, неповоротливый.

Оба эти образа внезапно возникли в сознании взволнованной Энн. Да, ее новые знакомые были именно такими, они полностью отвечали этим образам.

— Мисс Фэннер, вы любите овсянку? А кофе — очень черный и очень крепкий? — спросил ее Гай Вормсби спокойным, мягким голосом.

Эти слова отвлекли Энн от ее размышлений и грез, возвращая к действительности, и она очень быстро кивнула — даже слишком быстро с точки зрения этикета.

— А что, это обычное меню завтрака в Крэгхолде? — улыбнувшись, спросила она.

— Нет, сегодняшнее. — Гай Вормсби тоже улыбнулся. — Кажется, вчерашний яичный кризис продолжается. Город довольно далеко отсюда, так что придется ждать, пока куры не захотят сотрудничать. Может быть, хоть завтра удастся отведать немного яичницы с беконом.

— Именно так, Энн, — подтвердила Кэтти Каулз в свойственной ей энергичной манере. — Странная вещь: ни одна курица на милю отсюда не пожелала заниматься своим делом и не снесла ни единого яйца. Представляете? Картрет утверждает, что их напугал какой-то шум или что-то еще. Черт побери, а я не слышала в доме ни звука…

Тут Питера словно прорвало, и он просто взревел:

— Ни звука… — как бы не так! Это призрак полковника бродил по замку, посмотрел на кур, и вот результат: они не смогли снести ни одного яйца. А чего вы ждали от городишка, где все еще верят в ведьм и гоблинов?

Гай Вормсби не обратил внимания на замечание Питера и, кивнув его сестре, взял Энн за локоть. От этого прикосновения дрожь пробежала по всему ее телу. Конечно, это было глупо, но упоминание о Картрете и призраке полковника загадочным образом снова отбросило ее назад, к страхам и ужасам прошлого вечера, хотя ее новые друзья обсуждали эту тему с такой легкостью и непринужденностью, словно речь шла о какой-то ерунде и бессмыслице или старых датских сказках о ведьмах. Но еще глупее было то, что затем сказала она сама:

— На самом деле никаких призраков просто не существует. Я даже удивляюсь вам. Разумеется…

— Разумеется, — раздался позади Энн недобрый смех Питера, тогда как Гай, мягко, но уверенно направляя ее, вел через холл мимо регистрационной стойки, за которой по-прежнему никого не было, к другой готической арке, ведущей в столовую, — среди нас — неверующая. Леди, если вы хотите прижиться в этом месте и стать его частью, вам придется поверить в существование ведьм, призраков, гоблинов и всего такого прочего, иначе, если этот красавец, что рядом с вами, узнает об этом, он тут же сбежит от вас, так как вы не интересуетесь тем, чем он живет и дышит. Скажи ей, Гай, как ты просто сходишь с ума, когда начинаешь заниматься древними развалинами, захоронениями и прочими подобными вещами.

Кэтрин громко, заливисто рассмеялась — как видно, братец Питер и сейчас, и всегда умел ее рассмешить.

Не оглядываясь, Гай Вормсби ответил на эту неджентльменскую тираду своего друга и коллеги. Он спокойно произнес:

— Не обращайте на него внимания, мисс Фэннер. За всю жизнь ему не пришлось работать ни дня, да он и не пытался этого делать. Как вы думаете, еще долго ждать? И что там с завтраком? Я просто умираю от голода! Питер, как вы поняли, обыкновенный болтун и обманщик. Он изучает астрологию и всякие оккультные науки и ни за что на свете не раскроет зонт в помещении и не положит шляпу на кровать. Вы меня понимаете? Он помешан на этом гораздо больше любого из нас, так что, ради бога, не обращайте на него внимания: он хоть и громко кричит и протестует, но совершенно не опасен.

— Ничего подобного, — надувшись от обиды, громко возразил сзади Питер, шедший рядом с сестрой. — Я уверен во всем, что говорю.

— Совершенно верно, — улыбаясь, подтвердила Кэтти Каулз.

Гай Вормсби усмехнулся, и если бы не предвкушение завтрака, то, кто его знает, вполне мог разразиться скандал. Однако, несмотря ни на что, Энн все это страшно нравилось. Она была заинтригована и очарована всеми тремя своими новыми знакомыми. Было так хорошо снова находиться в компании людей, принадлежащих к одному с тобой времени и миру! Ей показалось, что брату и сестре Каулзам было лет по двадцать с небольшим, а вот Гаю Вормсби, похоже, года тридцать три — тридцать четыре.