София Андреас - Кристаллит. Добро пожаловать в Феерию…

Пока я выстраивал свои гипотезы и строил некие чертежи в разбросанных по столу тетрадях, Аннушка присаживалась за свободный стул рядом со мной. Она продолжала молча наблюдать за моими действиями, пока я не убрал очки в футляр и не устремил свои засыпающие глаза в её сторону.

С края стола она положила папку…

– Это тебе должно пригодиться, здесь ни так много исчерпывающей информации, но…

Я коснулся пальцами папки, и, опомнившись, остановился, – Анна, Вы не обязаны ставить себя под удар ради меня. Мы оба знаем как это опасно.

– Доверься мне, милый мой, я не должна была скрывать то, что имеет право знать родной брат. Я виновата, что поддалась этим черствым богатеям, я думала лишь о себе, как эгоистка. Прости меня, что делаю это лишь спустя годы…

– Анна, послушайте, я никогда не забуду вашей доброты ко мне и Маргарет. Но пообещайте, что перестанете корить себя!

– Но как же так…

– Успокойтесь, умоляю! Вы для меня как мать и я ценю это. И как сын переживаю, что Вас могут уволить и кто их знает, что у них ещё на уме. Мы живём с Вами в трудные времена, к сожалению, мы лишь марионетки, которыми спешат управлять тираны.

– Это не страшно, мне давно пора на пенсию.

– Куда же Вы пойдёте? Как жить будете?!

– За меня старуху не надо волноваться. Кстати, я не говорила тебе, что сэр Вим мой кузен?!

– Кузен? Не припомню такого, но это приятная новость. Так получается, вы знали, что я окажусь в хороших руках, когда подсказывали устроиться на работу именно к нему на корабль?

– Да, я делала это преднамеренно и с любовью к тебе, Давид. И, да, скорее всего, буду жить у него, у своего двоюродного брата.

– Капитан хороший человек. Вам повезло, что у вас есть родная душа…

– Не печалься, Давид. Знаешь, ты можешь навещать меня время от времени, Слава Богу, я пока не забыла рецепты своих фирменных пирогов.

– Если позволите, но как к этому отнесётся капитан?

– Не думаю, что он станет препятствовать…

Так ты откроешь эту папку или так и будешь продолжать смотреть на безликую обложку…?

– Что ж, Вы же не зря рисковали. Спасибо, Анна.

– Так, не бойся, – не дождавшись моей расторопности, Анна перевернула обложку, а мои глаза сразу же упали на анкету моей сестры, – она красивая, у неё такой же умный взгляд, как и у тебя Давид.

– Я всегда думал о том, когда мы встретимся, узнает ли она в моих глазах своего некогда десятилетнего братишку?! Как отреагирует; а больше всего боюсь, что её могли настроить против меня.

– Давид, мне не дано знать, сколько уйдёт времени, прежде чем вы встретитесь. Но могу сказать одно, шестилетняя девочка не забудет того дня, когда последнее что она увидела в этом приюте был её брат, который бежал за машиной её новоиспечённых родителей и кричал сквозь слёзы, что было силы, пока не споткнулся о камень, который разбил его колено. Я побежала тогда вслед за тобой и совершенно не знала, как тебе помочь пережить эту боль, полную несправедливости. Ведь лекарство существовало всего одно, и им являлась Маргарет, кровная часть тебя самого.

– Анна, у меня сердце болит, потому что я даже не в курсе всё ли у неё хорошо. Как к ней относятся, счастлива ли она. И зная свою сестру, я уверен в том, что она писала мне письма, но они не доходили до моего адресата.

– Мне жаль, сынок, – вздохнула Анна.

Я долго всматривался в анкетный лист, где черным по белому было написано: «Адель Ирвайн», вместо имени Маргарет, которое было дано ей при рождении нашими родными родителями.

– Как они могли так поступить. Они ведь вычеркнули из её жизни всё, что напоминало ей о семье, обо мне, например…

– Давид, так уж случилось, что закон на их стороне, поэтому они вольны делать то, что мы с тобой не одобряем. Гораздо важнее то, что твоя маленькая сестрёнка всегда будет той самой Маргарет, которую ты знаешь лучше кого либо.

– Анна, – я обратился к заведующей, указывая на ниже прописанные имена обоих опекунов, – Виктория и Мэйтланд Ирвайн. Вы знаете, кем являются эти господа?

– О, не то чтобы знаю. Мне лишь известно, что господин дальний родственник его величества и один из приближённых его советников закрытого стола. А его жена не может иметь детей, поэтому они решили взять опекунство. Ещё мне известно, что они живут при королевских дворах и имеют владения в графстве рыцарских зорей. Знаешь, Давид, у этой четы довольно высокие посты в обществе. И я склоняюсь к тому, что информация, которую они указали в документах далеко не полная. Им наверняка есть что скрывать, то, что обычно такие вельможи предпочитают оградить от огласки.

– Анна, кто ищет, тот всегда находит рано или поздно.

– Я восхищаюсь твоим неиссякаемым энтузиазмом! Слушай, уже очень поздно и завтра насыщенный день, пора отдохнуть. Вот, смотри на этом листочке все данные из папки, он пусть остаётся у тебя, а я отнесу документ обратно в архив.

– Ещё раз благодарю, Анна!

– Доброй ночи, Давид…

– Как хорошо тут у Вас! Бабушка, слушала бы тебя бесконечно. Ты талантливая рассказчица…

– Мне отрадно видеть тебя такой вдохновлённой, счастливой.

– Слушай, бабуль, я чувствую эта твоя история «с чего всё начиналось и к чему привело» большого размаха. Но тебе самой известно, что из себя должен представлять дедушкин проект с замысловатым названием?

– Детка моя, при следующей нашей встрече я обязательно продолжу свою начатую с истоков историю. Я обещаю тебе, что ты обязательно узнаешь об элементе седьмого тритона. Но, только если выполнишь домашнее задание…

– Ну, вот. А я была уже готова познать вкус истины, и так всегда, на самом интересном моменте! Любишь ты, однако сети интриг раскидывать…

– Не спеши унывать, Ив! Тебе будет полезным уроком поработать над выработкой терпения.

– А, так вот оно что. И сейчас, конечно же, прозвучит фирменная фраза, что я ещё не готова…

– Увы. Над терпением надо работать, если не хочешь провалить миссию ценою в человеческие жизни!

– Ты права, как всегда, бабуль. Но я всё – таки ловлю тебя на мысли…

– Я пообещала тебе, а в моих правилах держать своё слово.

– Бабушка, я буду работать над собой, своим терпением и прочими качествами…

– Так – то лучше.

И вот наша прогулка по дивным окрестностям Анэйтиса вела обратно к невзрачному домику Жозефы. Напротив всё так же стоял благородный единорог и пожёвывал траву, едва сместившись с заточенного местечка.

– О, дом, милый дом! – воскликнула я, решив перегнать старушку, как та остановила меня на лету, ухватившись за мой локоть.

– Ив, притормози немного. И познакомься с королём этого мира.

Мы обе стояли в двух шагах от волшебного коня, незнающего перерывов между обедом и ужином. Жозефа поглаживала его шикарную гриву, которая сияла на свету. Оглядевшись по сторонам, я убедилась, что кроме нашей гармоничной троицы никого не предвещали горизонты.