Рэйчел Кейн - Горькая кровь

Это все еще ощущалось неправильным; Клэр боялась, что официальная версия Морганвилля будет включать еще двух трупов в автокатастрофе, конец истории После Смерти. Но она должна была признать, что не видела никакого выхода, не рассказав полицейским, Оливеру или Амелии. Это зашло слишком далеко. И ей пришлось признать, что она несла ошеломляющий груз вины за смерть Энджела. У нее было мучительное чувство, что она могла сделать что-то, чтобы остановить это… хотя с практической точки зрения она знала, что не могла.

Это была путаница, и потребуется время, чтобы во всем разобраться, но одно было ясно точно: они не могли себе позволить, чтобы Джейсону все сошло с рук. Он уже был опасен. Если он думает, что у него свободны руки, кто знает, что он сделает? Но Клэр знала. Знала, что в конце концов он придет за Евой. И она не могла этого допустить.

Ева выглядела прекрасно, следуя своему стилю; она смягчила тематику черепов, но сохранила готическую цветовую гамму — черный, черный и цветовой акцент. Ее украшения все так же были острыми, а ее макияж был тем, что можно увидеть только в рекламе моды или космических фильмах.

Она носила большие рабочие ботинки, и Клэр пришлось признать, что они ей шли.

Автомобиль Смерти снова выглядел блестящим и новым, и Ева добавила на переднюю панель пупса Мрачного Жнеца в комплекте с косой и красными светящимися глазами, которые вспыхивали, когда тряслась его голова. Также она сменила стерео, оно работало на все двенадцать по десятибалльной шкале, тем лучше было рекламировать Florence + The Machine горожанам, подумала Клэр, которые, вероятно, вообще не слышали об этой группе.

Музыка была слишком громкой, чтобы можно было разговаривать, и это было хорошо; Клэр была в задумчивом настроении. Она плохо спала и беспокоилась о Мирнине. День, напротив, был типичной техасской жарой с низкой влажностью и расположением к загару. Она опустила окно, запуская засушливый ветерок.

Головы поворачивались, когда они проезжали мимо. Одних, в основном пожилых людей, раздражал шум, другие относились нейтрально, пока не замечали катафалк. Он был легко узнаваем как автомобиль Евы; больше никто в Морганвилле, кроме Похоронного Бюро Рэнсома, не владел чем-то подобным, и уж тем более не со словом Смерть в качестве украшения. Клэр вдруг занервничала, протянула руку и выключила музыку.

— Что? — спросила Ева. Она была в удивительно солнечном настроении, учитывая события прошлой ночи и внезапно убийственный поворот с её братом, но потом Клэр предположила, что она испытывала облегчение, приняв для разнообразия какие-то положительные меры против него. — Да ладно, это же не как эмо.

— Нет, это круто. Просто я… — Клэр не могла объяснить, что ее беспокоило, кроме того, что у нее было странное предчувствие. Может быть, дело в листовках, которые они видели, и разбитых передних окнах, заколоченных фанерой.

Но это определенно ощущалось личным и бросалось в глаза.

Автомобиль проехал мимо Точки Сбора, и, заглянув в переднее окно, она увидела, как Майкл настраивал свою гитару. У него не находилось времени, чтобы играть, а ему это нравилось, так что для него это был особый случай. Став вампиром, он, возможно, немного изменил свои амбиции рок-звезды, но вне всяких сомнений он был очень, очень хорош. Ему даже предлагали подписать контракт, но он отклонил его, так как гастроли казались очень уж плохой идеей (и, конечно же, Амелия запретила бы ему). В конце концов у него была существенная проблема, о которой не сможет умолчать ни одна крупная звукозаписывающая компания.

Он не много говорил об этом, поняла Клэр; о том, как вся его жизнь была сосредоточена на музыке, а потом он был изменен без предупреждения, без его разрешения. Он никогда не жаловался о том, как это несправедливо — по крайней мере, не вслух. И не ей.

— Там должно быть больше людей, — сказала Ева.

— Что?

— Толпа. Майкл всегда привлекает толпу, но оглянись назад. Видишь линию людей? Ева сначала выглядела потрясенной, потом сердитой. — Идиоты. Они не в обиде на него, не так ли? Почему?

Потому что он вампир и женился на человеке, подумала Клэр, но ничего не сказала. Ева знала это. Она просто не могла принять, что люди из принципа могут ненавидеть Майкла, не желая узнать, какой он на самом деле.

— Это разобьет его сердце, если они не придут, чтобы послушать, как он играет. Это все, что он когда-либо хотел — играть и радовать людей. Если они отнимут у него это… — Ева закусила губу, и слезы замерцали в ее темных глазах. Клэр протянула руку и схватила ее за руку, сжала ее, и ее лучшая подруга глубоко вздохнула и попыталась улыбнуться. — Да. Он будет в порядке. Все будет хорошо. Верно?

— Верно, — сказала Клэр и ощутила опустошающую потребность сказать что-то, что она на самом деле не чувствовала. Она скрыла это за широкой улыбкой.

Ева остановилась на одном из немногих светофоров города и подождала, пока несколько потрепанных пикапов переползут перекресток, и сказала:

— Ты сильно спешишь в ТПУ?

Клэр взглянула на часы.

— Занятия через двадцать минут.

— Ох. Я подумала, что можно было бы попить кофе в Точке Сбора…

И поддержать Майкла, догадалась Клэр. Ей не хотелось этого делать, но она сказала:

— Разве тебя не ждут в полиции?

— Да. Можно подумать, я могу сказать что-то новое, чего еще нет в их пятидюймовой папке на моего брата.

— Я думаю, они хотят знать, кто теперь его друзья и тому подобное.

— Я бы тоже хотела.

И это правда. Джейсон и Ева пошли разными путями, начиная с раннего возраста. Клэр иногда задавалась вопросом, каково это, иметь братьев и сестер, но учитывая опыт Евы, возможно, она должна быть благодарна, что она единственный ребенок в семье…

— Эй! — резко сказала Ева. — Что ты делаешь?

Клэр подпрыгнула, думая, что это адресовано ей, но нет, Ева опустила стекло и кричала наружу. Когда Клэр начала поворачивать голову, она услышала пронзительный скрежещущий звук металла о металл, Ева вскрикнула, распахнула дверцу машины и выскочила. Клэр возилась с ремнем безопасности, наконец высвободилась и вышла следом.

— Что случилось? — спросила она, но сразу стало ясно, что дело в группе подростков, стоящих на тротуаре возле перекрестка, один из них держал ключи и выскабливал послание на краске автомобиля. Он уже прочертил B и I, и Клэр догадалась, что следующими будут T-C-H.

— Боже, прямо как в школьные времена! — сказала Ева и толкнула парня подальше от катафалка. — Убери от моей машины руки, Аарон!

— Как насчёт того, чтобы ты убрала от меня свои руки, сосиска для клыкастых? — он усмехнулся и оттолкнул её, сильно ударив о поцарапанную краску. — Что посеешь, то и пожнешь.

— Знаешь, ты не был самым ярким карандашом в коробке еще прежде, чем тебя выставили из школы, но это были твои дни славы, не так ли? Ты действительно хочешь попасть в неё со мной, придурок? Это самая большая ошибка в твоей жизни! — Ева залилась цветом, ярко горящим на её щеках даже через готическую косметику, она была в ярости, тело напряжено и тряслось, руки сжаты в кулаки.