Сергей Дубянский - История болезни (сборник)

– Ольга Викторовна, у вас все в порядке? – Миша не стал подходить ближе.

– В порядке. Идем.

Спустились они быстро и молча. Миша распахнул входную дверь… Воздух показался Оле каким-то сладостно волшебным, будто очищающим каждую клеточку организма. Она замерла на пороге, осознавая, что в данный момент не сможет пройти по узкой доске – состояние напоминало головокружение, появляющееся после бокала шампанского. Привалилась плечом к косяку, блаженно улыбаясь. Серое небо, поле, голая скучная роща – это был самый прекрасный пейзаж; раньше она думала, что такое может случиться только, если она увидит настоящее теплое море…

– Ольга Викторовна, идите сюда! – Миша уже распахнул дверцу машины, – я все приготовил. Есть хочется ужасно.

Оля попыталась сфокусировать взгляд, но поняла, что глаза у нее начали слезиться, превращая Мишу вместе с автомобилем, в единое бледно-голубое пятно. …Не хватало еще, чтоб тушь потекла, – надежный и правильный друг, постоянно сидевший внутри нее, мгновенно охладил внезапный романтический порыв. Она наклонила голову, собираясь с мыслями, и только после этого смогла спуститься на землю, балансируя руками.

Подойдя к машине, увидела разложенную на переднем сиденье разорванную на куски курицу-гриль, булку, два пустых пластиковых стаканчика. Всем этим они запаслись еще в городе, догадываясь, что кормить их вряд ли будут. Глядя на еду, Оля подумала, что после такого обеда, без ужина она вполне сможет обойтись, но ведь завтра будет еще и завтрак, который на протяжении нескольких лет состоял из йогурта, хрустящих тостов и чашечки кофе. Как она сумеет найти здесь все это?..

– Ольга Викторовна, садитесь. Перекусим, да поедем, а то смеркается – не люблю в «куриной слепоте» ездить. У меня ж, знаете, зрение-то не стопроцентное, просто очки не ношу, – весело пояснил Миша.

– Миш, – от предстоящего завтрака Оля вернулась в текущий момент, – а ты б не мог приехать за мной завтра утром?

Миша замер, не донеся до рта кусок курицы.

– В смысле, домой?

– Нет, сюда. Или, если хочешь, тоже оставайся. Тут знаешь, сколько свободных комнат.

Судя по тому, что Миша положил курицу и вытер руку газетой, есть ему расхотелось.

– Я не понял – вы собираетесь ночевать здесь?

– Да.

Он смотрел на Олю, и она реально видела лавину вопросов, проносящихся в его глазах; их было так много, что он молчал только потому, что не знал, с какого начать. Оля улыбнулась и протянув руку, сжала его запястье.

– Может, тебе это и непонятно, но я хочу сделать настоящий материал.

– Господи, Ольга Викторовна!.. – Миша наконец обрел дар речи, – ну, хотите мы сделаем его вместе из того, что есть? Только не смейтесь, но я тоже умею писать, причем, неплохо. Я, наверное, просто лентяй, но если надо… Честное слово, я никому не скажу! Все будет только ваше, а я, вообще, не при чем…

– Обо мне муж так не заботился, – Оля улыбнулась.

Миша покраснел и замолчал; потом снова взяв курицу, начал молча жевать с таким выражением лица, вроде, сравнение с мужем оскорбило его в лучших чувствах. Как ни странно, Оля тоже почувствовала себя виноватой.

– Миш, – она оторвала маленький кусочек белого мяса, – может быть, я не совсем точно выразилась. Я не просто стараюсь написать хороший репортаж, но и понять, что здесь происходит; понять психологический парадокс, заключенный в этих людях.

– Да нет никакого парадокса, – пробурчал Миша, – пока вас не было, я думал об этом. Мы стараемся мерить всех своими мерками. Да, нам нужна «красивая жизнь», любовь, деньги; нас заботит, как мы выглядим и что о нас подумают; мы к чему-то стремимся и для этого решаем какие-то проблемы. Мы живем, понимаете? А они уже не живут. Вместе с исчезновением физических возможностей у них атрофировались все желания. Они ходячие трупы, и сами понимают это. Им надо, чтоб их оставили в покое. Они рады тому, что вокруг ничего не происходит. Они… помните выражение «одной ногой в могиле»? Вот и они, как бы приучают себя к своему будущему бытию… или небытию. Не надо здесь ничего понимать! Даже о том, как они нас встретили, писать не надо – это никому не интересно. Надо тупо рассказать, в каких условиях они живут – может, из кого-то это выжмет слезу, и слава богу. Вот социальный заказ!..

Пока он говорил, Оля успела насытиться и теперь задумчиво стирала с губ помаду вместе с жиром. Сначала в ней преобладала мысль, что неплохо бы вымыть руки, но, по мере того, как она вникала в Мишины рассуждения, мысль эта уходила все дальше. …А, может, он прав? Может, просто я никогда так близко не сталкивалась с заброшенными, всеми забытыми стариками? Конечно, когда вокруг тебя скачут внуки, тебе есть для чего жить, пусть твоя собственная жизнь уже и закончилась, а здесь?.. С другой стороны, что я теряю? Назовем эту ночь «ночью русского экстрима». Более тренированные люди лезут в горы и прыгают с парашютом, а для меня и это уже достаточное испытание. Неважно, что они мне расскажут, хотя, может, и пригодится когда-нибудь…

– Я не убедил вас?

– Не знаю, – честно призналась Оля, – но в данный момент это не имеет значения. Я так хочу – и все. Лучше скажи, ты завтра за мной приедешь?

Миша демонстративно вздохнул, потом улыбнулся, наливая в стаканчики «Фанту».

– Что с вами сделаешь, если вы такая упрямая? Только я приеду рано, часов в восемь, а то мне на работу, – сказано это было таким игривым тоном, будто потом за услугу потребуется какая-то отдельная плата.

Оля отметила эти интонации, но придавать им значение было б смешно. Тем не менее, чтоб четко определить дистанцию, она сделала серьезное лицо.

– Значит, в восемь я жду. И, пожалуйста, привези йогурт. Не могу с утра давиться курицей, – она полезла за кошельком.

– Да перестаньте вы, Ольга Викторовна, – Миша остановил ее руку, – хотите, я даже кофе в термосе вам сделаю?

– Хочу. Если умеешь, конечно.

– Ну, не знаю. Пока еще никого не отравил…

– Да, и еще, – Оля вылезла из машины, но дверцу не захлопнула, – купи мятную «жвачку» и маленький кусочек мыла.

– Вы здесь неделю жить собираетесь? – удивился Миша.

– Просто не терплю, когда изо рта воняет и руки липкие.

– Ладно, – Миша пожал плечами, – только ни к чему это. Репортаж мы б и так слепили…

– До завтра. В восемь жду, – Оля хлопнула дверцей.

Она смотрела вслед переваливавшейся на ухабах машине и думала, что если б захотела, то могла б побежать, замахать руками, и Миша остановился бы. Тогда б йогурт она ела дома, приняв перед этим теплый душ. И, действительно, зачем ей нужны все эти приключения?..

Дабы избежать соблазна, она отвернулась, наткнувшись взглядом на грязную стену. Если б не эти чертовы каблуки, можно было б пройтись к лесу, побродить, пошуршать опавшими листьями, а так?.. Оля повернулась и не спеша пошла вокруг дома по разбитой, можно сказать, «условно асфальтированной» дорожке; нашла парадный вход, который оказался забит досками. Постояла, глядя на огород с развороченными грядками (значит, что-то они все-таки пытались сажать); на печальное поле, усеянное холмиками; на рощу сливавшуюся с небом, превращаясь в свинцовый занавес, и она вернулась к «черному» ходу, давно ставшему основным. Вырвав несколько листов из блокнота, аккуратно расстелила их на развалинах забора; уселась, покусывая ручку и заворожено глядя на чистый лист бумаги. …Надо начинать работать – чего время-то терять?..