Энн Райс - Витторио-вампир

Он тряхнул головой и засмеялся.

– Нет, ибо ты сам – прекраснейшее из Божьих созданий, – произнес он тихим голосом, который тем не менее не в силах были заглушить окружавшие меня болтовня и шум.

Он шел так, как если бы был простым смертным, чистыми босыми ногами по мокрым, грязным камням мостовой флорентийской улицы, незаметный для людей, которым не было дано видеть его. Он стоял теперь совсем близко от меня, распахнув крылья, а затем плотно сложил их снова, так что я успел только заметить сквозь перья, что они крепились над его покатыми, как у юного мальчика, плечами.

Лицо его, сверкающе чистое, лучилось всеми оттенками, изображенными Фра Филиппо. Когда он засмеялся, я ощутил, как все мое тело затрепетало от чистейшей радости.

– Я что, и в самом деле лишился рассудка, архангел? – спросил я. – Сбылось их проклятие, и потому я разговариваю столь невразумительно, что вызываю презрение грамотных людей? – Я громко рассмеялся.

Мои слова ошеломили благородных спутников, столь усердно старавшихся помочь мне. Они совершенно растерялись.

– Что ты сказал? Повтори снова!

Но в кратчайший миг меня посетили воспоминания, наполнившие сердце, душу, и разум, словно само солнце затопило светом мрачную тюремную камеру, прогнав оттуда безнадежную тьму.

– Так это тебя я увидел на той луговине, когда она пила мою кровь?!

Он поглядел мне прямо в глаза, невозмутимый, сдержанный ангел со спадающими с головы изумительно светлыми кудрями, с гладкими, безмятежными ланитами.

– Архангел Гавриил! – произнес я с благоговением. Слезы наполнили мои глаза, и казалось, что я вот-вот зарыдаю от радости.

– Мой мальчик, мой несчастный несносный мальчик, – сказал старый торговец. – Здесь нет никакого ангела. Пожалуйста, будь внимательнее.

– Они не могут нас видеть, – спокойно сказал мне ангел. И снова на его лице засияла милая улыбка, а во взгляде отразился свет проясняющихся небес, и он внимательно всмотрелся в меня, как если бы проникал все глубже, стремясь постичь мою душу.

– Я понимаю, – отвечал я. – Им не дано знать об этом!

– Но я не Гавриил, тебе не следует так ко мне обращаться, – произнес он, весьма любезно и успокоительно. – Мой юный друг, я слишком далек от того, чтобы называться архангелом Гавриилом. Я – Сетий, и я всего лишь ангел-хранитель. – Он был терпелив со мной и на удивление заботливо относился к моим рыданиям и к этой толпе незрячих и растревоженных смертных, окружившей нас.

Он стоял так близко от меня, что я мог бы прикоснуться к нему, но не осмеливался.

– Мой ангел-хранитель? И это правда?

– Нет, – сказал ангел. – Я не твой ангел-хранитель. Таковых для себя ты должен найти сам. Ты видишь перед собой ангелов-хранителей другого человека, хотя мне неведомо, почему и как это случилось.

– А теперь прекрати молиться, – с раздражением сказал старик. – Расскажи, кто ты таков, мальчик. Ты уже произнес какое-то имя раньше, имя твоего отца, повтори его нам.

Второй ангел, стоявший неподвижно, как если бы слишком потрясенный, чтобы сдвинуться с места, внезапно нарушил свою обычную сдержанность и тоже подошел ко мне, босой и спокойный, как будто огрубевшие камни, лужи и грязь никак не могли испачкать его или причинить иной вред.

– Пойдет ли это на пользу, Сетий? – спросил он. Но его устремленные на меня светлые, переливчатые глаза выражали такое же заботливое внимание, такую же легкую укоризну и всепрощение.

– А ты, ты ведь изображен на другом полотне. Я узнал и тебя, я люблю тебя всем сердцем, – сказал ему я.

– Сынок, с кем это ты разговариваешь? – потребовал ответа младший из моих попутчиков. – И кого это ты любишь всем сердцем?

– Ах, так, значит, ты слышишь меня? – Я обернулся к нему. – Ты понимаешь меня?

– Да, а теперь назови свое имя.

– Витторио ди Раниари, – сказал я, – друг и союзник Медичи, сын Лоренцо ди Раниари из замка Раниари на севере Тосканы. Мой отец умер, как и все другие родичи. Но…

Оба ангела стояли прямо передо мной, рядом. Склонив головы друг к другу, они смотрели на меня, и казалось, что простые смертные, не могли встать между ними и мной. Если бы только у меня хватило смелости! Мне так хотелось к ним прикоснуться!

Крылья того, кто первым заговорил со мной, были подняты, и нежная, мерцающая золотая пыльца осыпалась с пробудившихся перьев, трепещущих, сверкающих… Но ничто не могло сравниться с задумчивым голосом и удивительным лицом самого ангела

– Позволь им довести тебя до Сан-Марко, – предложил тот из ангелов, который назвался Сетием, – пусть монахи примут тебя под свой кров. Эти люди настроены благожелательно, тебя поместят в келью, о тебе позаботятся. Лучшее место невозможно и представить – ведь этому дому покровительствует Козимо, а ту келью, в которую тебя поселят, расписывал сам Фра Джованни.

– Сетий, он знает все это, – заметил второй ангел.

– Конечно, но я подбадриваю его, – сказал первый, с самым простодушным видом пожимая плечами и недоумевающим взглядом окидывая своего сотоварища. Ничто не отличало их лики от лиц простых смертных в большей степени, чем выражение глубочайшего удивления.

– Но ты, – сказал я, – Сетий, если можно называть тебя по имени, ты хочешь допустить, чтобы они забрали меня от вас? Ты не можешь так поступить. Пожалуйста, не покидайте меня. Умоляю вас. Не оставляйте меня одного.

– Мы должны покинуть тебя, – сказал второй ангел. – Мы не твои ангелы-хранители. Почему бы тебе не поговорить со своими собственными ангелами?

– Подожди-ка, я знаю твое имя. Я слышу его.

– Нет, – сказал этот более сурово порицающий меня ангел, погрозив пальцем, словно нашалившему ребенку.

Но меня уже было не остановить.

– Я знаю твое имя. Я услышал его, когда вы спорили, и я слышу его сейчас, когда смотрю на твое лицо. Рамиэль – вот твое имя. И оба вы – ангелы-хранители Фра Филиппо.

– Это просто какое-то бедствие, – прошептал потрясенный Рамиэль, весьма трогательно выражая отчаяние. – Как такое вообще могло случиться?

Сетий лишь тряхнул головой и снова добродушно, милостиво улыбнулся.

– Все к лучшему, так и должно было случиться. Мы должны пойти вместе с ним. Разумеется, мы пойдем с тобой.

– Теперь? Уйдем сейчас же? – потребовал ответа Рамиэль, и опять, при всей безотлагательности решения, в его словах не было ни малейшего намека на гнев. Похоже было на то, что все их мысли очищались от низменных эмоций, и, разумеется, именно так и было.

Сетий наклонился к старику, который, естественно, не мог ни слышать, ни видеть его, и прошептал ему на ухо:

– Проводи мальчика в Сан-Марко; помести его в хорошую келью, пусть даже он заплатит за нее уйму денег, и пусть его там вылечат. – Затем поглядел на меня: – Мы пойдем с тобой.