Ричард Матесон - Корабль смерти, Стальной человек и другие самые невероятные истории

Кэтрин оцепенела, дожидаясь ответа мистера Круикшэнка.

— Джеральд, — отозвался тот, и она, вдруг поперхнувшись, нервными пальцами отставила чашку с блюдцем.

Джеральд смотрел на отца. «Господи, да говори же!» — кричало ее сознание.

— Мне… мне кажется, — запинаясь, начал Джеральд, — мне кажется, у Кэтрин есть право знать. До того, как мы поженимся.

Один жуткий миг стояла тишина. Затем мистер Круикшэнк произнес:

— Знать? — Голос его звучал холодно.

Кэтрин взглянула на старика, и ее снова испугал тик под его правым глазом.

Она отвернулась и заметила, как побледнела мать Джеральда. Та в страхе смотрела на сына.

Джеральд сжал руки в кулаки.

— Ты понимаешь, о чем я говорю, — сказал он, — о…

— Хватит, — жестко прервал его отец.

Джеральд замолчал. Он сжал рот. Затем внезапно ударил кулаком по колену.

— Нет! — И все его натянутые нервы воскликнули вместе с ним. — Я не хочу, чтобы она испытала потрясение, какое испытала мама, когда…

— Я сказал, хватит! — Голос мистера Круикшэнка возвысился и задрожал.

Кэтрин почувствовала, как двинулась подушка на кушетке, когда старик судорожно качнулся сначала вперед, затем назад.

Джеральд быстро встал, лицо его напряглось. Он развернулся и двинулся в конец комнаты.

— Джеральд, нет! — закричала мать, поднимаясь на ноги.

Она споткнулась, быстро выпрямилась и поспешила за сыном. Схватила его за рукав. Кэтрин в ошеломлении слушала, как сбивчиво и настойчиво звучит голос миссис Круикшэнк.

Мистер Круикшэнк тоже поднялся.

— Вас это не должно беспокоить, — проговорил он быстро. — Это не так важно, как кажется.

Она избежала его взгляда и услышала, как его ноги в черных туфлях торопливо вышагивают по ковру.

Кэтрин подняла глаза и увидела, что все трое стоят у дальней стены комнаты. Джеральд яростно жестикулировал, видимо, не в силах сдержать себя. Его движения были беспорядочны. Голос часто срывался. Трижды он пытался подойти к полке с книгами в красных кожаных переплетах. И трижды отец удерживал его.

— Нет! — гневно взревел он. — Я не могу это допустить. У тебя нет права…

Его голос снова затих. Она отвернулась и стала смотреть на огонь, чувствуя, как стучат зубы. Что же происходит, что это такое? Вопрос, который хотелось прокричать. Ее выводило из равновесия то, что она ничего не понимает и каждую секунду мучается от своего неведения.

Что же это за зловещая угроза, которая отравляет самый воздух дома? Почему даже в Джеральде есть этот страх, чего он боится в собственном доме?

Нет, решила она. Это даже не страх. Это похоже на глубоко въевшееся чувство вины. Вины, подобной никогда не заживающей ране, которая каждый раз открывается снова, стоит только ее залечить.

Вина. Но в чем?

— В чем? — Слова прозвучали громче, чем она ожидала. Кэтрин спешно огляделась, чтобы убедиться, что ее не услышали. Она заламывала руки в тоске.

Все трое вернулись к камину. Она слышала, как их туфли протопали по ковру.

— Я отвезу тебя домой, — спокойно произнес Джеральд.

Она взглянула в его непроницаемое лицо. Миссис Круикшэнк тронула сына за плечо, но он отстранился. Кэтрин взволнованно поднялась и машинально взялась за протянутый ей локоть.

Они пошли к двери. Слышно было, как мистер Круикшэнк что-то раздраженно говорит жене. «Ни за что сюда не вернусь, — рассерженно подумала Кэтрин. — Ненавижу этот дом. Он большой, уродливый и неуютный. Но как же люди, которые в нем живут?» — спросила она себя. И проигнорировала этот вопрос.

Джеральд помог ей надеть пальто. Она не посмотрела на него. Поцеловала прохладную щеку миссис Круикшэнк. Пожала руку мистеру Круикшэнку. «Ненавижу ваш дом», — продолжала думать она.

— Большое спасибо, что пригласили. Все было чудесно.

— Мы рады, что вы нас навестили, — отозвалась мать Джеральда. Ее супруг кивнул.

Они с Джеральдом прошли по длинной дорожке до машины. Один раз она оглянулась через плечо, но двери были уже закрыты.

В полном молчании они забрались в машину. Джеральд сидел за рулем, глядя в ветровое стекло. Она слышала, как он тяжело дышит в темноте.

— Милый, что все это значит?

Он медленно повернулся и взглянул ей в глаза. Неожиданно придвинулся и вжался лицом в ее мягкие волосы.

Она погладила его по шеке.

— Скажи мне, — молила Кэтрин.

— Как… как я могу просить тебя выйти за меня?

Она проглотила комок в горле, чувствуя, что холодеет.

— Ты меня не любишь? — спросила Кэтрин тоненьким испуганным голоском.

Он поцеловал ее и с отчаянием обнял.

— Ты же знаешь, что люблю. Только ты не знаешь, о чем я тебя прошу. За что ты выйдешь замуж. За… за зло.

— Зло?

Он отстранился. Взглянул через лобовое стекло на далекое небо.

— Да, — сказал он. — И я не вправе обрекать тебя… жить, сознавая его.

— Ты меня любишь?

— Да, конечно, я тебя люблю.

— Тогда все остальное не имеет значения.

— Имеет, — произнес он сердито, — Ты просто не знаешь, о чем говоришь. Не надо быть такой наивной. Это важно. Мой отец мог бы сказать, что нет. Моя мать могла бы так сказать. Но это важно. И всегда будет важно.

Он порывисто протянул руку и завел мотор. Дернул за рычаг передач, и машина покатилась по широкой, огибающей лужайку подъездной дорожке. Джеральд резко вырулил на дорогу.

— Я отвезу тебя домой, — сказал он сиплым голосом. — Я не стану на тебе жениться.

Она вздрогнула и пристально посмотрела на него. Она не могла говорить. Тело стало тяжелым и бесчувственным.

— Что? — пробормотала она, но даже сама с трудом расслышала собственный голос.

Мимо проносился темный лес. Она смотрела на силуэт Джеральда, на глубокие тени на лице от тусклого света приборной доски. Руки у нее тряслись.

— Джеральд, — позвала она.

Он не ответил. Кэтрин прерывисто вздохнула и ощутила, что по щеке катится слеза.

— Ты… ты даже не с-сказал мне почему. Ты…

Рыдание вырвалось из горла, и она отвернулась.

— Послушай, Кэтрин, — В его голосе звучали пустота и потерянность. Он говорил так, словно прощался навеки. — Только выслушай меня. Любви недостаточно. Поверь мне. Моя мать любила и до сих пор любит отца. Но этого недостаточно. Ты даже не знаешь, что это такое. И не можешь знать. И я не хочу, чтобы ты знала. Я и сам не хотел бы этого знать. Жить с этим, день за днем, час за часом, каждую минуту без конца. Это кошмар.

— Но…

— Нет, милая, не прерывай меня. Мать делает вид, что все в прошлом. Говорит, что все давно кончено и позабыто. Но я слышал, как она с криком просыпается по ночам. Господи, и как часто! И я вижу, как отец делает вид, будто жизнь идет нормально, словно все в порядке. Но это постоянно убивает его. Он притворяется, живет, как довольный жизнью богач, но это его убивает.