Евгения Грановская - Приют вечного сна

Перед тем как потерять сознание, она еще успела увидеть медведя. Белый монстр безжизненной грудой лежал на льду, голова его была разворочена выстрелом, и весь лед вокруг забрызган алой кровью. Свет померк в глазах у Ульяны, и она погрузилась в небытие.

Она чувствовала, как чьи-то руки раздевают ее, как потом растирают ей кожу. Наконец ей стало тепло. Сознание еще не вернулось окончательно, когда Ульяна поняла, что лежит в сухой одежде, в спальном мешке с электроподогревом. Это казалось таким естественным и логичным.

Конечно же, она спаслась. Выжила. И разве могло быть иначе?

– Ульяна! – позвал ее встревоженный голос Дмитрия. – Ульяна, ты меня слышишь?

Она поняла, что видит перед собой его лицо. Вероятно, она уже давно лежала с открытыми глазами. Дмитрий держал у ее губ чашку с теплой жидкостью. Рядом, на ледяном полу, стоял термос.

– Пей, – сказал он. – Это поможет.

Ульяна приоткрыла губы, и в рот ей полился травяной чай. Вместе с ним в ее обмороженное, окоченевшее тело влилась сама жизнь. Девушка сообразила, что лежит в термопалатке. Ветер сюда не доходил, и создавалось ложное ощущение, что за тонкими, но прочными стенами нет никакой ледяной пустыни.

Выпив всю чашку, Ульяна обессиленно опустила голову, но глаза не закрыла. Смотрела на Дмитрия и ничему не удивлялась. Конечно, он должен был спасти ее. Если не он, то кто?

Но почему Буров так плохо выглядит? Лицо осунувшееся и темное. На впалых щеках – густая щетина. Лоб ободран в кровь, нос и губы распухли. Этот Дмитрий Буров не был похож на того, которого она знала.

И вдруг Ульяна все поняла. С Буровым что-то случилось. Что-то страшное. И теперь он вовсе не спасатель, а такая же несчастная жертва, как и она. И значит… значит, спасения нет.

Ульяна разлепила губы и хрипло прошептала:

– Мы умрем здесь, правда?

– Может быть, – кивнул Дмитрий. – А может быть, и нет. Я не уверен, но вполне вероятно, нас уже ищут.

– Откуда ты… знаешь?

Дмитрий улыбнулся, но улыбка вышла натянутой и искусственной.

– Ты забыла, что я очень богат, – сказал он. – Я послал сигнал о помощи. Не уверен, что его получили, но… Надежда ведь умирает последней, правда?

«Правда», – хотела ответить Ульяна, но не нашла в себе силы. У нее уже ни на что не осталось сил, даже на веру.

Дмитрий обнял ее поверх спального мешка.

– Мы вернемся в Москву. А потом… потом я отвезу тебя к моей маме. Ты ей понравишься. Она давно мечтает, чтобы я познакомился с приличной, серьезной и умной девушкой. Когда она тебя увидит, то с ума сойдет от счастья.

Буров погладил ее пальцами по щеке.

– Там, на Большой земле, у меня нет времени на серьезные романы, – сказал он вдруг. – Я уже забыл, что значит любить женщину. Но теперь вспомнил. Благодаря тебе.

Ульяна скосила на него глаза и выдохнула безнадежно:

– Мы умрем.

Дмитрий нахмурился и отрицательно покачал головой:

– Нет. Мы выживем. Мы выберемся отсюда на Большую землю и… поженимся.

Кажется, он сам не ожидал, что закончит фразу именно так. На мгновение лицо Дмитрия стало растерянным, но затем он сдвинул брови и сказал:

– А что, неплохая мысль. Тебе не кажется?

Ульяна слабо улыбнулась. Она приняла правила игры и тихо проговорила:

– Я не уверена, что… люблю тебя. И я тебя… совсем не знаю.

– Узнаешь, – уверенно проговорил Дмитрий. – У нас впереди куча времени.

Буров смотрел на нее воспаленными от холода и усталости глазами и не мог насмотреться. Говоря Ульяне, что почти позабыл, что значит любить женщину, он не бравировал и не шутил. Дмитрий в самом деле забыл, каково это – просто смотреть на женщину и чувствовать с ней эмоциональное и духовное родство. Забыл, что значит смотреть на женщину и не только ее вожделеть – но уважать, восхищаться и пытаться ее понять.

Чувство было новое и неожиданное. И Дмитрий невольно усмехнулся – таким неуместным, бессмысленным и безнадежным оно ему показалось. В кои-то веки встретил женщину, с которой ему приятно просто находиться рядом и молчать, и вот – скоро вынужден будет расстаться с ней навсегда. Ведь ясно как день: никто их не спасет, и никакая помощь не приедет. Живы они будут лишь до тех пор, пока термопалатка способна сохранять тепло и пока в канистрах еще остался керосин. Потом – все.

Сердце Бурова сдавила тоска. Сколько лет прожито впустую. Недели, месяцы, годы слились в один бесконечный, утомительный и безрадостный день. Офисы, рестораны, деловые переговоры, стратегии, бюджеты, сметы, отчетности… И так до бесконечности. Редкие вылазки в ночные клубы и на закрытые вечеринки, постылость которых сравнится лишь с их удручающим гламурным однообразием. Годы и годы жизни… А вспомнить-то, по сути, не о чем. Ни одной искренней улыбки, ни одного любящего взгляда.

– Дмитрий Сергеевич, вам звонят с телевидения…

– Дмитрий Сергеевич, у нас накопилось много деловых бумаг, которые необходимо подписать…

– Дмитрий Сергеевич, поставщики выражают неудовольствие…

– Дмитрий Сергеевич, думское лобби выходит из-под контроля…

Организм работает почти на автопилоте. Рот сам отдает распоряжения и приказы, руки сами берут телефонную трубку, сверкающий золотом «Паркер» сам подмахивает бумаги. А где за всей этой деловой мишурой он, Дмитрий Сергеевич Буров, настоящий, уникальный и незаменимый?

Ему предстояло взять четыре настоящие вершины, но он их так и не сумел все покорить. Брови Бурова дрогнули. Дмитрий посмотрел Ульяне в глаза и тихо сказал:

– Я делаю тебе официальное предложение. Будь моей женой. Не знаю, хорошим ли я буду мужем, но обещаю постараться. – Выдержав паузу, хрипло добавил: – Что ты мне ответишь, Ульяна?

Девушка поежилась. Энергии на слова у нее почти не осталось, однако нашла в себе силы, чтобы сказать:

– А если у нас с тобой… ничего не получится?

Дмитрий улыбнулся, отчего лицо его на миг просветлело, и пожал плечами:

– Ну, тогда ты просто уйдешь. Никто не обещает нам счастья, но мы можем попробовать. Вдруг все будет хорошо?

– Да… У нас может получиться… Могло бы…

Ульяна закрыла глаза. Силы стремительно покидали ее, хотя она и старалась держаться. Весь этот разговор казался ей таким же фантастичным и нереальным, как и жуткие события последних двух дней. И чувство нереальности пугало ее. Словно она выпала из жизни в какой-то глухой карман иллюзорности и сновидений. Выпала – и никак не могла из него выбраться.

– Ну? – услышала Ульяна негромкий голос Дмитрия. – Ты согласна выйти за меня замуж? Что же ты молчишь? Просто скажи – да или нет…

Его теплые пальцы снова мягко коснулись ее щеки. Ульяна открыла глаза, взглянула на темное от усталости, исцарапанное и обросшее щетиной лицо Дмитрия и тихо пробормотала: