Михаил Горожанин - Огненная кровь

Реконструкция стала ее второй страстью после рукопашки, и это увлечение пришло намного позже. Но Милада окунулась в него с головой с тех пор, как увидела на празднике в честь Дня Города ребят в доспехах, красиво рубящихся на мечах. Ее душа, всегда тяготевшая к истории, моментально словно оказалась в прошлом, и Милада навсегда запомнила это чувство погружения. Когда весь окружающий современный мир словно подергивается дымкой, становится нереальным. После праздника она просто – как делала это всегда – подошла, поздоровалась и попросила научить ее фехтовать. Ребята оказались доброжелательными, и вскоре она уже делила вечера между спортзалом и подвалом, в котором размещался клуб исторической реконструкции.

Арбалет был подарком. Немного грубовато сработанное, но по-настоящему боевое и действительно страшное оружие с короткой дугой, сделанной из рессоры от «Москвича». Милада несколько раз брала его в деревню и даже научила маму стрелять из него. Девушка помнила свой первый выстрел, когда она взяла ложе слишком глубоко, так что кончики пальцев высунулись и оказались на траектории тетивы. Тогда, едва нажав скобу, Милада долго шипела от боли, глядя на стремительно опухающие кончики пальцев со сломанными ногтями. С тех пор самодельное, но грозное оружие служило ей несколько раз, когда отец с друзьями-охотниками брали ее с собой на уток.

С трудом разлепив глаза под громкое мамино «Вставай!», Милада быстро натянула белье, прошла в ванную и умылась ледяной водой.

– Иди завтракать! – раздался бодрый мамин голос с кухни. – Тебе выходить через двадцать минут! Не добудиться, соня!

Милада торопливо вытерла лицо вкусно пахнущим полотенцем. В этом есть своя прелесть – просыпаться у мамы. Дома Милада обычно просыпала, либо ей просто было лень готовить завтрак. От мамы же она всегда уезжала непременно сытой.

Позавтракав, она торопливо поблагодарила за угощение и быстренько накрасилась. Договорившись, что приедет на следующие выходные, Милада пошла на автобусную остановку.

День в офисе прошел как обычно: в ожидании выходных. Позвонила Танечка, Оксанкина мама, выразила благодарность, что Милада составит Оксаночке компанию в субботней поездке. Позвонила тетя Дуся, которая была на сутках, попросила, если не будет трудно, принести ее непутевому сыночку батон белого и пакет молока. Сёма, мол, с такого похмелья, что из дома выйти не может. Ключ, как обычно, под ковриком. Милада согласилась. Будучи уверенной, что с соседями надо поддерживать хорошие отношения, она выручала тетю Дусю периодически.

Позвонила Оксанка, и они договорились встретиться завтра в десять утра «на библиотеке, как обычно», заодно посетовала, что они мало теперь видятся из-за Миладиного переезда, и поклялись встречаться чаще.

Выпив с девчонками после работы пару бутылок «Миллера» в честь окончания еще одной трудовой недели, Милада вернулась домой практически уже в «выходном» настроении. Занеся болеющему Сёме продукты и поразившись в очередной раз тому, что с людьми делает водка, Милада вошла в свою однушку, скинула туфли и завалилась на диван. После душного транспорта и выпитого пива она впала в какое-то вяло-расслабленное состояние.

Автоматически включив телевизор, Милада слепо смотрела в экран и думала о завтрашней поездке, о которой не вспоминала весь день. Ей было жутко интересно, ну нахрена Ксюхе все-таки придется тащиться в такую даль, больше часа езды от Москвы? Оксанина мама была предельно серьезна и просила быть осторожнее. Осторожнее в чем? Чушь какая-то. Ладно, завтра увидим. Потом в ее расслабленной пивом голове всплыл вчерашний рассказ Сереги. Как же это, наверное, интересно – убедиться, что на самом деле существует нечто потустороннее.

Милада загорелась этой мыслью. А интересно, тетя Надя, алкоголичка, которую Милада никогда не видела, пока та была жива, но после смерти, которой мама выхлопотала ей эту квартиру – приводила сюда домового из деревни? Милада вскочила с дивана, подошла к комоду и принялась рыться в верхнем ящике. Через пять минут полновесной ругани на свет был извлечен красный шелковый мешочек из-под подарочного жемчужного ожерелья, привезенного из Китая маминым знакомым летчиком и подаренного Миладе на день рождения. Вернувшись на диван, девушка высыпала содержимое мешочка и разгребла блестящую кучку пальцами. Это были иностранные монеты, привезенные Миладой из турпоездок. Вот этот набор евро – с прошлогодней поездки на Крит с Оксанкой и их общими друзьями, за которую – Миладе в очередной раз стало стыдно – она не отдала от своей доли еще ни копейки… Вот эти – от новогодней ночи в Праге. Там было весело… И за нее она ничего, главное, не должна. Потратив на воспоминания около получаса, Милада вспомнила, почему полезла за монетами, и выудила из кучки пять медных американских центов. Задумчиво повертела их в пальцах, соображая, а потом, подойдя к окну, медленными и неуверенными движениями, выложила их на подоконник рядком. Два решкой, или кто там на них, вниз, три – вверх.

Постояла немного. Потом, пробормотав: «Медведовская, ты совсем уже съехала», распахнула настежь форточку и пошла на кухню, включить чайник. Вернулась в комнату, завалилась на диван отдохнуть и посмотреть телек.

Разбудил ее через два часа звонок в дверь. Милада пошла открывать, протирая на ходу глаза и зевая во весь рот. И как она умудрилась уснуть перед телеком, и не раздевшись? Это пиво и жара. Наверняка.

За дверью оказалась тетя Дуся с неизменной тонкой сигаретой в зубах.

– Милада, привет. Сколько я тебе должна?

– За что? – спросонья стормозила Милада. Тетя Дуся вздохнула.

– За хлеб и молоко.

– Ааа… Да ладно. Восемьдесят семь. Потом как-нибудь…

– Нет. Я так не люблю, – Тётя Дуся порылась в карманах халата и протянула Миладе восемь помятых червонцев и мелочь. Словно заранее сумму знала и приготовила. Посмотрела на берущую деньги девушку, не промелькнет ли на ее лице брезгливость? Нет, Милада была абсолютно спокойна. – Не люблю долгов. Да и тебе советую так легко к деньгам не относиться. Может статься, какой-нибудь полтиник тебе жизнь спасет.

Соседка снова вздохнула, заметив Миладину кривую улыбку. Видя, что девушка не спешит закрывать дверь, она глубоко затянулась и продолжала:

– Вы, молодые, совсем перестали ценить деньги. Больно легко они вам достаются. Все торгуете и торгуете. Сами ж ничего не делаете.

Милада усмехнулась:

– Какой-то американский финансист в прошлом веке сказал: «Десять долларов – тому, кто придумал, сто долларов – тому, кто сделал, и тысячу – тому, кто сумел продать».

– Вот-вот, – снова вздохнула соседка, – только доллары да Америка у вас на уме.