Жан Александр - Кровавая луна

Очевидно, это был очень своеобразный намек, что дела не следует обсуждать в присутствии леди.

— Не беспокойтесь, старина, — рассмеялся адвокат, — в нашей профессии иногда полезно пренебречь условностями. И серьезные корпорации порой совершают промашки. Насколько мне известно, Ллойд редко переоценивает возможности своих клиентов; тем более непонятно его желание вложить деньги в эту тонущую развалюху. Почему ты отказываешься страховать здание, Джеффри?

— Компания Ллойда из Лондона? — Джудит вошла в комнату, и Джеффри Морхауз проводил ее к креслу. Рука на мгновение задержалась на плече, когда он усаживал ее напротив Джеймса Денема. Ощущение близости его тела, слабый аромат твида и чистоты дрожью пробежали по телу. Как нелегко будет исполнить то, что она решила!

— Прошу прощения за то, что отвлекаю вас от работы, — Джеймс улыбнулся. — Джеффри рассказывал мне о ваших успехах. Примите мои поздравления, Джудит. Искренне восхищен вашими талантами.

В разговор вмешался хозяин дома, неожиданно резко и раздражительно. Вежливые слова не соответствовали уничижительному тону.

— Хорошо, что выбрал время зайти пораньше, Джеймс. Однако я не меняю своих решений. Ты получил ответ и теперь не будешь ли так любезен оставить нас с мисс Рейли и не мешать моей работе? Пока можешь выпить чашку чаю и поболтать со своей дорогой тетушкой. Уверен, Диккенс будет рада тебе.

Молодой адвокат поднялся: его взгляд, обращенный на эсквайра, был полон решимости, но это выражение исчезло, когда он с обезоруживающей улыбкой повернулся к Джудит.

— Заметьте, сколь неблагодарная профессия быть адвокатом. Краткость беседы сравнима с тронным приемом. Пока, Джеффри, и будь добр, разберись со своими бумагами. Время не ждет.

— Обязательно, Джеймс. Всего хорошего.

— До свидания, Джудит. Вы прекрасны, как всегда. Ну, я иду…

Заложив руки за спину, Джеффри Морхауз отвернулся к камину, тяжело наклонил голову. Джеймс Денем, захватив черный портфель и шляпу, вышел из залы.

При звуке закрывающейся двери Джеффри Морхауз оторвался от созерцания засыпанной золой каминной решетки. Обернувшись, он с сияющим лицом устремился к Джудит.

— Иди же ко мне, — тихо, но властно приказал он. — Ты так долго заставила ждать меня…

— Джеффри, пожалуйста…

— Иди ко мне.

Его голос стал тверже, громче. Глаза блеснули.

В одно мгновение решимость Джудит Рейли была смята и уничтожена. С тихим рыданием она бросилась в его объятия.

С жадной радостью. Без сожаления.

Крепко сжимая Джудит в объятиях, он целовал ее с горячечной неистовостью. Обжигающие губы касались ее глаз, шеи, щек. Она не сопротивлялась: проснувшиеся желания потеснили недавнее раскаяние, Беседа с Оливией Морхауз затерялась в глубинах памяти вместе с обвиняющим взглядом Диккенс. Сильные руки хозяина Челси-Саут вмещали весь мир, и в этом тесном кругу было место только двоим. Теперь Джудит в полной мере почувствовала смысл затертого клише: «…Она стала узницею любви».

— Джеффри, так нельзя! Не здесь…

— Почему?

— Мы ведь работаем над книгой…

— К черту книгу!

— Диккенс может войти…

— Пусть видит силу моей страсти. Любовь моя!

— Джеффри, я очень люблю тебя, но…

— Что «но»? Между нами не должно быть недомолвок, Джудит. Слова не разъединят нас…

Она снова целовал ее. Жаркие волны страсти окатывали тела, глаза заволакивал туман. Комната качалась, расплываясь в очертаниях. Бешено колотилось сердце, словно желая вырваться из груди.

Наконец ей удалось разжать его объятия. Отступив на шаг, он выпустил ее. Джудит с болью смотрела ему в лицо. Красивый, элегантней, до мозга костей джентльмен.

Хозяин для Диккенс и муж Оливии Морхауз…

— Что с тобой происходит, Джудит?

— Я должна признаться, Джеффри…

— Что твое опоздание было умышленным? — он улыбнулся. — Чтобы вскипятить мои чувства. К счастью, пока я еще владею ими. Как получилось, объясни мне, что этот мальчишка фамильярничает с тобой? Обращается только по имени, какой нахал! Далеко пойдет, помяни мое слово.

Она попыталась улыбнуться, но не смогла. Обошла стол и остановилась по другую сторону. Джеффри Морхауз, нахмурившись, двинулся следом, но Джудит остановила его движением руки. Что-то в выражении ее лица заставило его подчиниться. Струящийся через окна свет озарял стройную фигуру Джудит. Морхауз замер в тени: лишь одинокий луч падал ему на лицо. Глаза в недоумении смотрели на нее, ожидая объяснения необычного поведения.

— Джудит, что происходит? — прошептал он. — Объясни, ради Бога!

— Я изменилась, Джеффри. Еще утром я чувствовала себя иначе, не думала ни о чем, кроме того, что было между нами ночью…

— Ничего не было, — оборвал он. — Кроме объятий. Это что, страшное преступление?

— Да, — твердо проговорила она, чувствуя, как сжимается сердце. — Ты женат на Оливии. Я заходила к ней перед тем, как прийти сюда. Она любит тебя, Джеффри, не может жить без тебя. Мы не вправе жертвовать ее любовью.

— Жертвовать ее любовью? — его голос перешел в яростное рычание. — Я жил с ней все время, заботился о ней — да, она замечательная женщина, — но она никогда не будет для меня настоящей женой! Ты понимаешь? Несчастный случай отнял у нее не одну способность ходить: он отнял у нее то, что делает женщину счастливой. С ней я больше не чувствую себя мужчиной! Боже, неужели мне нужно вдаваться в физиологические подробности?

Его откровенность неприятно поразила Джудит. Сама судьба смеялась над чувствами, и тем более неотвратим был разрыв.

— О, Джеффри, — прошептала она, — как это тяжело… для нее и тебя. Для всех нас. Но ты не можешь бросить ее ради меня. Когда ты так необходим ей. Она умрет, если ты оставишь ее.

— Замолчи, — приказал он. — Не нужно повторять мне, что я обязан делать. Мне нужна ты, твоя любовь, теплое тело, которое можно сжимать в объятиях.

— Но ты не сможешь развестись с Оливией!

— Развод? — он запрокинул голову, и дьявольский хохот сотряс комнату. — Что ж, всему свое время. Когда-нибудь мы поставим ее перед выбором, а пока нам ничто не мешает. Ты любишь меня, и я знаю это. Почему ты противишься счастью? Разве плохо, когда двое любят друг друга?

— Джеффри!

— Тебя ужасает, что ты нужна мне как женщина? Я еще никого не любил так сильно, даже Оливию. У нее всегда была собственная жизнь, карьера, друзья… — он запнулся, слишком поздно осознав горячность своих уверений. — Джудит, постарайся понять меня, — его голос дрогнул.

— Мне очень жаль, Джеффри, — она с удивлением прислушивалась к срывающимся с губ словам. Слезы высохли; бушевавший в груди огонь затих, рассыпавшись горсткой пепла. — Я вынуждена просить тебя о расчете. Завтра утром я покидаю Челси-Саут.