Жан Александр - Кровавая луна

Оставив гостиницу ярдов за двести, я разом прервал это музыкальное упражнение и оглянулся. Зорко осмотрев все протяжение дороги, я не различил ни души, только старинный фасад гостиницы да одинокое окно, скрытое густыми ветвями, в котором теплился тусклый огонек.

Нигде не раздавалось шагов, нигде не было видно признаков человеческого присутствия. Я посмотрел на часы; до назначенного времени оставалось всего восемь минут. В том месте, где я остановился, стена парка была покрыта сетью плюща, сплетающегося наверху густой шапкой.

Плющ давал возможность легко взобраться на стену и отчасти скрывал мою фигуру от постороннего взгляда, если бы кому-то случилось взглянуть в эту сторону. Одна минута, и я перескочил в Карский парк, словно грабитель, вторгшийся в чужие владения.

Прямо передо мной находилась указанная рощица; ее мрачные очертания блестели под луной, напоминая мертвую зелень похоронных венков. С каждым моим шагом деревья, казалось, росли и увеличивались в размерах. Черные тени протянулись к моим ногам, но я решительно шел вперед и был даже рад, когда наконец тень поглотила и скрыла меня. Я очутился под сенью величественных вековых лип и каштанов. Сердце колотилось от ожидания.

Посреди рощицы было открытое пространство, и на нем возвышалось странное сооружение, похожее на род древнегреческого храма или жертвенника со статуей в центре. Мраморные ступени потрескались, белые коринфские колонны угрожающе накренились. Из глубоких щелей выбивались пучки трав, мхом заросли пьедестал и карнизы, между тем как изображение статуи было невозможно разобрать — так над ней потрудились ливни и снег, оставив некое подобие безголовой Венеры Милосской. Напротив ступенек в нескольких шагах бил фонтан, черпавший воду из обширных прудов по ту сторону замка. Неумолчно журчала вода и, преломляя лунные лучи, с плеском падала бриллиантовым дождем посреди глубокого мраморного бассейна. Запустение придавало месту оттенок меланхолической грусти, однако я был так поглощен ожиданием, что наслаждаться картиной упадка не мог. Устремив взор по направлению замка, я ждал появления незнакомки.

Пока я стоял в ожидании, кто-то позвал меня, подойдя сзади. Быстро обернувшись, я с испугом и облегчением увидел перед собой маску в костюме Лавальер.

— Графиня сейчас придет, — сказала она.

Незнакомка стояла на открытом месте, вся залитая лунным сиянием. Трудно вообразить себе фигуру более грациозную и очаровательную: на ней лежала печать изящества, которая в полумраке стала лишь ярче.

— А пока я познакомлю вас с некоторыми особенностями, присущими образу жизни, который вынуждена вести графиня, — продолжала она. — Графиня несчастна; она страдает от неравного брака с ревнивым деспотом, который теперь задумал заставить ее продать свои бриллианты ценой в…

— Тридцать фунтов стерлингов. Я слышал об этом от одного приятеля. Возможно ли мне помочь графине? Только укажите способ, и я буду счастлив сразиться со смертельной опасностью! Могу я оказать ей услугу?

— Если вы пренебрегаете опасностью ради нее; если вы не боитесь, как боится она, законов света; если вы отважный рыцарь, готовый посвятить себя защите несчастной женщины, которая способна отблагодарить вас одной только признательностью, — вы можете помочь ей ценой своей преданности и дружбы.

При этих словах она отвернулась, видимо в слезах.

Я поклялся, что готов быть рабом графини.

— Но вы сказали, что она сейчас будет здесь, — произнес я.

— Если не произойдет ничего непредвиденного. Под зорким присмотром графа де Сент-Алира, который никогда не дремлет, редко удается покинуть дом незамеченной.

— Желала ли она видеть меня? — осведомился я с замиранием сердца.

— Сначала ответьте, действительно ли вы вспоминали ее после приключения в гостинице «Прекрасная звезда»?

— Она не выходит у меня из мыслей. Я день и ночь вижу перед собой ее прекрасные глаза; ее упоительный голос звучит в моих ушах.

— Говорят, что у нас с графиней очень схожи голоса, — заметила незнакомка.

— Правда, но это только сходство.

— О! стало быть, мой голос лучше?

— Извините, этого я не говорил. Ваш голос очень приятен, но кажется немного громче.

— Резче, вы хотите сказать, — возразила маска, сильно раздосадованная.

— Нет, совсем не резче. Ваш голос прекрасен и мягок, но не так нежен, как ее голос.

— Это предубеждение, милорд, и притом несправедливое.

Я только поклонился; противоречить даме я не мог.

— Я вижу, вы смеетесь надо мной. Вы приписываете моим словам тщеславие, потому что я притязаю на небольшое сходство с графиней де Сент-Алир. Ответьте, чем хуже моя рука?

Она сняла перчатку и протянула мне для осмотра свою руку. По-видимому, незнакомка была не на шутку рассержена моим невниманием, однако ее поступок раздражил и меня. Не следует забывать, что во время этого состязания в красоте драгоценные минуты летели и мое свидание грозило закончиться впустую.

— Полагаю, вы согласитесь, что моя рука ничем не уступает в изяществе ее руке?

— Не могу согласиться, — отрезал я решительно. — Без всяких сравнений я могу утверждать, что графиня прелестнейшая женщина, которую мне доводилось видеть.

Маска холодно засмеялась, вздохнула и тихо произнесла:

— Я докажу, что права.

Она сняла маску, и передо мной предстала графиня де Сент-Алир с улыбкой на покрасневшем лице, робкая и пленительная в стеснении.

— Силы небесные! — воскликнул я. — Можно ли быть чудовищно глупее меня? И с вами, графиня, я беседовал во время маскарада!

Я посмотрел на нее с отчаянием. Мягко рассмеявшись, она протянула мне руку. Я поднес ее к губам.

— О! этого вы не должны делать, — спокойно заметила она, — мы еще не настолько знакомы. Хотя вы меня не узнали, я убедилась, что вы рыцарь без страха и упрека и не забыли графиню из «Прекрасной звезды». Если бы вы сдались на требования, заявленные соперничеством мадемуазель де Лавальер, графиня де Сент-Алир утратила бы к вам расположение и не явилась бы на свидание. Теперь я верю, что вы столь же честны, сколь и бесстрашны. Знайте, что я не забыла вас, и если вы готовы жертвовать ради меня жизнью, я скорее согласна подвергнуться риску, чем потерять такого друга. Мне нельзя задерживаться дольше, приходите завтра в четверть двенадцатого. Я буду ждать вас на этом месте, но соблюдайте величайшую осторожность, чтобы никто не заподозрил цели ваших посещений. Вы обязаны сохранить все в тайне ради меня.

Последние слова она произнесла с мольбою.

Я вновь поклялся скорее лечь костьми, чем допустить, чтобы кто-то проник в нашу тайну. Графиня на глазах делалась очаровательнее с каждой минутой. Одновременно росла и моя восторженность.