Николас Конде - Щупальца веры

А затем, совершенно неожиданно, мир перед его глазами сразу изменился. Это произошло так быстро, как если бы такси вдруг взлетело над мостовой и приземлилось в другом городе, или если бы прекрасный принц мгновенно был превращен колдовским заклинанием в безобразную лягушку.

Мир богатых исчез, и вместе с ним исчез и прежний пейзаж. Кэл моргнул, как будто хотел отогнать наваждение.

Но видение не исчезло: картина мерзости и запустения. Как только такси пересекло 96-ю улицу, вдоль авеню замелькали кварталы грязных многоквартирных домов с выбитыми стеклами, глядевшими на вынырнувшие из под земли железнодорожные рельсы.

Кэл оглянулся. Через заднее стекло такси все еще были видны высокие роскошные здания, уходящие вдаль по ту сторону от перекрестка.

Кэл оцепенел. Это было как если бы они пересекли границу.

Он снова посмотрел вперед и обнаружил, что с каждым кварталом, мимо которого они проезжали, зрелище становится все более удручающим. Barrio напоминал ему район боевых действий. Здания были не просто обветшавшими и давно не ремонтировавшимися, но уже наполовину разрушившимися и покинутыми. В некоторых домах все стекла были выбиты и оконные проемы забиты листами картона или жести. Повсюду встречались опрокинутые мусорные баки, содержимое которых было разбросано по тротуару, развороченные кузова автомашин валялись здесь и там, обгоревшие и брошенные. Подъезды были заделаны бетонными блоками, что придавало покинутым трущобам вид огромных мавзолеев. Тем не менее, разглядывая мрачные фасады, Кэл увидел, что даже в эти запечатанные здания проникли сквоттеры. Там, где картон был сорван или жесть отодрана от окон верхних этажей, можно было высмотреть белье, сохнущее на веревке, костлявое сморщенное лицо старика, бессмысленно глазеющего вокруг, женщину, отшлепывающую ревущего ребенка. Еще один или два квартала в глубь этого района, и разруха стала еще более гнетущей. Среди остовов уцелевших зданий зияли пустые места, как будто следы бомбежки, где из куч пыли и щебня вздымались вверх лишь разрушенные куски стен. Кругом было полное запустение.

Берлин, подумал Кэл. Ни разу после того, как он побывал в Европе семнадцать лет назад во время студенческой туристской поездки, не видел он подобного столкновения враждующих обществ. Но там сверкающее изобилие было отделено от упадка и безобразия Стеной. Здесь контраст был сильнее, причем никакой осязаемой разделительной линии не было видно. Хотя было столь же несомненно, что граница существовала: Кэл чувствовал, что он через невидимый контрольно-пропускной пункт попал в другую страну. Даже вывески, видневшиеся здесь и там над маленькими обшарпанными лавками, были написаны на другом языке. Среди этих лавочек на протяжении всего лишь нескольких кварталов он заметил с полдюжины таких, которые он определил как уже знакомую ему лавчонку — botánicas.

Прямоугольная современная архитектура здания полицейского участка усиливала впечатление, что он попал в чужой мир. Конструкция здания — ни одного окна, выходившего на улицу, сплошная прямоугольная коробка из бетона и кирпича — напоминала казармы — форты Иностранного легиона, что-то из старых черно-белых кинофильмов вроде «Красивый жест». Внутри на первом этаже у входа на видном месте висело крупными буквами написанное объявление:

Кэл остановился у стола дежурного полицейского и спросил, где он может увидеть лейтенанта Мактаггерта. Его направили на второй этаж в отдел расследований.

Помещение, занимаемое отделом, было простым залом, ярко освещенным люминесцентными лампами, вмонтированными в потолок, а не тесным и захламленным, как ожидал Кэл, знакомый с подобными заведениями только по телевизионным сериалам. Окна, расположенные вдоль одной стены, хотя и небольшие, пропускали обильный поток солнечного света, и рядом с окнами был расположен ряд незанятых столов. Помещение было пусто.

Тут из стеклянного бокса в дальнем конце зала донесся приглушенный взрыв смеха. Кэл пересек зал и заглянул в бокс. За стеклянными стенками собрались пятеро мужчин в штатском, в одном из которых Кэл признал Мактаггерта. Сыщики веселились вовсю, отпуская шуточки, неслышные через дверь, хотя Кэл легко мог представить себе их содержание, исходя из того, что он видел: Мактаггерт, стоявший у стола, к рубашке и галстуку надел не брюки, а шерстяную шотландскую юбку в сине-зеленую клетку.

Не желая прерывать дружеское веселье, Кэл еще минуту подождал у двери. Смех непрерывно доносился из бокса, глядевшие на это представление постоянно жестикулировали, указывая на голые ноги Мактаггерта. И тут Мактаггерт пустился в пляс, продемонстрировав полный изящества фрагмент горского флинга, что положило конец шуткам и превратило кружок критиков в благодарных зрителей. В конце танца они зааплодировали.

Кэл нерешительно постучал в дверь. Мужчины растерянно обернулись, но именно Мактаггерт пошел открыть дверь; из всех он казался наименее смущенным.

— Извините, если я пришел не во время, — сказал Кэл, — но мне было назначено…

Мактаггерт узнал его.

— Все в порядке, профессор, — сказал он без капли неловкости. Носивший свой килт [9] Юбку шотландского горца. с гордой осанкой владетельного лорда, он обернулся к остальным сыщикам. — О'кей, джентльмены, представление окончено. Любой из вас, кто хочет увидеть его еще раз, покупайте заранее билеты.

Его коллеги один за другим вышли за дверь. Мактаггерт захлопнул ее, и оттуда донесся новый взрыв хохота. Подходя к шкафчику для одежды, он сказал:

— На следующей неделе назначен обед для полицейских, и состоится любительский концерт, в котором я участвую. Сегодня у меня репетиция в костюме. Я вовсе не собирался подшучивать над вами. — Пара серых фланелевых брюк и измятый пиджак были брошены на дверцу шкафчика. — Подождите минуту, я переоденусь.

— Это подлинная вещь? — спросил Кэл, пока Мактаггерт расстегивал килт и аккуратно складывал его.

— Ойе, парень, это он, — ответил сыщик, шутливо изображая сильный шотландский акцент. — Тартан клана Мактаггертов.

— Я слышал, что в нью-йоркской полиции служит много ирландцев. Но о шотландцах никто никогда не упоминал.

— А с чего им было это делать? Я первый и единственный принадлежащий к горским кланам шотландец в полиции.

Мактаггерт кончил застегивать брюки и уселся за своим столом, указав Кэлу на кресло напротив.

— Теперь посмотрим, правильно ли я вас понял, профессор. Вы хотите помочь нам в расследовании этого убийства. Вы предлагаете сообщать нам информацию — когда вы ее добудете, если это вообще вам удастся сделать. Не так чтоб уж очень захватывающее предложение, но ведь здесь важна сама добрая воля, не так ли? Это действительно высокоморальный гражданский порыв. Но что мне хотелось бы знать, профессор, — это ваши мотивы. Что вы рассчитываете с этого получить?