Николас Конде - Щупальца веры

Она подняла голову и пристально посмотрела на него.

— Кэл, прекрати! Пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты мне говорил, что моя религия убивает людей.

— Но мы должны поговорить об этом, Тори. Я не могу молчать. Это разрывает меня на части.

По-видимому, его слова произвели на нее впечатление, выражение досады исчезло с ее лица. Она была готова выслушать его.

Он рассказал ей, как познакомился с Мактаггертом, об убитом ребенке на складе, рядом с которыми нашли четки, статуэтки святых, алтарь из дерева сейба, о своей поездке в морг и о том, что сообщил ему Мактаггерт насчет других умерщвленных детей.

Он рассказал ей, что отказался поверить предположениям Мактаггерта о том, что эти убийства были ритуальными.

И наконец он рассказал ей, как его подозрение начало усиливаться. Он рассказал, что прочел в дневнике Кимбелла записи о том, чем обернулся скептицизм одного человека.

Когда он закончил, Тори минуту покачивала головой.

— Кэл, — сказала она наконец, — я не могу себе представить, что ты действительно в это веришь. Если бы ты рассказал это любому из своих коллег в Колумбийском… они здорово посмеялись бы над тобой.

— Я рассказал об этом Кэт, — спокойно сказал Кэл, — ей вовсе не было смешно.

— Значит, ты убежден, что это происходит. Ты в самом деле думаешь, что детей приносят в жертву богам Вуду.

— Я думаю, что да.

— И ты сказал это своему сыщику Мактаггерту?

Кэл помедлил с ответом.

— Нет.

— Почему же? Если ты…

— Я не смог.

— Не смог?

Он вскочил со стула и ухватился за раковину, словно какая-то часть его тела хотела убежать от нее, от этого признания, и он должен был ухватиться за что-то, чтобы удержаться в комнате.

— Я не смог говорить, — сказал он, — потому что… потому что что-то не позволило мне это сделать.

— Не позволило?

Он снова посмотрел ей в лицо.

— Тори, я был одержим.

— Ты? — Она покачала головой, а затем слегка улыбнулась: — Кэл, ты действительно…

— Тори, я хотел поговорить с Мактаггертом. Но это было так, будто что-то остановило меня. Можно было бы подумать, что это была просто… слабость воли, или страх, или, может быть, сомнения по поводу того, стоит ли вовлекать в это дело невинных людей. Но затем Мактаггерт начал кричать на меня, стараясь пристыдить меня и заставить говорить, и вдруг я перестал его слышать. Я хочу сказать, что я слышал все, кроме того, что говорил он. Я чувствовал, что он за какой-то незримой стеной или завесой. Поэтому я и не слышал его и не мог говорить с ним.

— Ты не мог?

— Это сделали боги, — сказал Кэл.

Тори встала и подошла к нему.

— Дорогой, одержимость — вовсе не то, что происходит, когда находишься в комнате и разговариваешь с полицейским. Ты видел, что это такое. Это чисто религиозное ощущение, подобное «голосам» у христианских фанатиков, или же перевоплощение, или что-то в этом духе. Может быть, ты не мог разговаривать с этим сыщиком потому, что уважаешь мои убеждения, не хочешь оклеветать веру, какой бы она ни была.

— Нет, Тори. Это было вовсе не то. Я знаю. Я был одержим. Религия защищала сама себя.

Она отошла и пристально взглянула на него с выражением беспокойства и сострадания.

— Кэл, я не могу в это поверить. Если ты не мог разговаривать, то проблема заключается в тебе самом… '

Она остановилась на середине фразы, удивленная чем-то, что происходило за спиной Кэла.

Кэл обернулся и увидел Тимми Хаккета, стоящего в пижаме в дверном проеме. Он выглядел испуганным.

— В чем дело, Тимми? — спросил Кэл.

— Крис, — заплакал мальчик, — что-то с Крисом. Он разговаривает во сне.

Кэл бросился к походной палатке в саду. Полотнище, служащее дверью, было откинуто, и Крис лежал, растянувшись по диагонали, на резиновом матрасе; его спальный мешок был обернут вокруг крайнего столба. Кэл сгорбился и на коленях заполз в палатку. Он слышал слабое бормотание Криса. Кэл наощупь нашел фонарь под спальным мешком. Он зажег его и направил на лицо Криса. Мальчик пошевелился, но продолжал бормотать.

Кэл встал на колени и склонился над мальчиком.

— Я иду, я иду, — услышал он возбужденный голос, — иду, мама. Помоги мне, Шанго, помоги мне…

Шанго!

— Крис! — крикнул Кэл. — Проснись!

Но Крис продолжал бормотать:

— Да, Шанго…

По-настоящему испугавшись, Кэл схватил сына за плечи и начал трясти.

— Крис, проснись! Черт возьми! Проснись!

Тори просунула голову в палатку. Тимми Хаккет держался за нее.

— Что происходит, Кэл?

Кэл не ответил, он продолжал трясти Криса.

— Слушай меня, Крис! Крис! Крис!

Тимми Хаккет начал плакать. В этом маленьком пространстве шум был невыносимым.

Кэл повернулся к Тори.

— Убери его отсюда! — завопил он и продолжал трясти Криса, крича ему в ухо.

Но мальчик не отвечал.

Кэл дал ему пощечину. Сперва по левой щеке, а потом по правой.

Тимми Хаккет завопил.

— Кэл! Прекрати! — Тори поспешно залезла в палатку.

Кэл снова еще сильнее шлепнул мальчика, еще раз, еще.

Тори схватила Кэла за плечи, чтобы остановить его. Но он продолжал. Он был взбешен.

Внезапно Крис открыл глаза, у него был изумленный взгляд и широко раскрытые от потрясения глаза. Минуту мальчик был спокоен, затем начал стонать и хныкать. Кэл обнял его, прижал свое лицо к его. Затем Крис стал плакать.

— Все в порядке, Орех. Теперь все в порядке, все в порядке, — нежно сказал Кэл, запустив свои пальцы в волосы сына.

— Все в порядке.

— Дай его мне, — сказала Тори.

— Нет, ему нужен я! — резко отрезал Кэл. Он взял дрожащего мальчика на руки, понес его через сад в квартиру. Кэл сел на диван и, держа ребенка на коленях, укачивал его, как младенца, пока тот не успокоился.

Тори хлопотала над Тимми Хаккетом, который отказался оставаться один в палатке. Она перенесла его спальный мешок в комнату Криса, уложила его там, а затем вернулась в гостиную.

— Могу я теперь взять его? — спросила она, протягивая руки в сторону лежащего ничком Криса. Он снова спал.

Кэл кивнул.

Тори унесла Криса в его комнату.

Кэл сидел на диване. Что с ним случилось?

Он отшлепал Криса, он просто избил его. Чтобы разбудить, или в наказание за сновидение…

Тори вернулась и села на другой край дивана.

— Ну что, Кэл? — спросила она. — Ты был… казалось, будто ты хотел избить Криса.

— В какой-то момент я потерял рассудок, — признался он, глядя прямо перед собой. — Когда я понял, что они им тоже овладели.

— Им?

— Он сказал «Шанго», Тори. Он во сне разговаривал с Шанго. Разве ты не понимаешь, что это значит? — Он повернулся к ней и схватил за руку. — Боги овладели им так же, как они это сделали со мной.

— О чем ты говоришь, Кэл? Может, Крис и в самом деле произнес во сне имя одного из богов, но он мог это услышать от тебя.