Кирстен Миллер - Всё, чего ты желаешь

И в сознании Хейвен сразу прозвучал голос Бью Декера: «Наверное, он ревнует из-за того, что его совесть нечиста. Мой дед, например, считал, что виноватый пес всегда лает громче всех».

Это был обрывок разговора, который они вели много месяцев назад. Но говорил Бью не о Йейне, а о Стивене — парне, разбившем его сердце. Бью весьма польстило заявление Стивена о том, что он не желает его ни с кем делить. Его позабавила ревность друга, полагавшего, что все мужское население кампуса — его конкуренты. А затем он с ужасом обнаружил, что его возлюбленный дарил свое тело половине Нэшвилла.

Самолет летел на небольшой высоте над Манхэттеном, чтобы приземлиться на другой стороне Гудзона, в Квинсе. Хейвен оторвала взгляд от Йейна и уставилась в иллюминатор. Она увидела верхушки небоскребов так близко, что удивилась: «Уж не решил ли пилот провести самолет по улицам?» Широкий проспект внезапно целиком сделался ярко-красным — водители притормозили перед светофорами.

Где-то там, внизу, находился Бью. Хейвен это чувствовала. Но город-то огромный. «Бедный Бью, — с тоской вздохнула Хейвен. — Он проделал такой долгий путь, чтобы разыскать свою половинку».

— Можно мне тоже? — прозвучал детский голос.

Мальчишка, сосед Хейвен, бросил свою видеоигру на кресло и встал на коленки, чтобы посмотреть в иллюминатор.

— Конечно.

Хейвен откинулась на спинку кресла, и мальчик потянулся к окошку.

— В точности так, как я помнил, — торжественно объявил он.

— Ты бывал в Нью-Йорке? — поинтересовалась Хейвен.

— Гм-м-м… Очень давно.

— Вовсе нет, — мелодично возразила его мать, сидевшая по другую сторону от прохода. Хейвен не заметила, что женщина проснулась. — У него — чересчур богатое воображение. А ведь лгать нехорошо, Джордан.

— Я не вру, — обиженно отозвался мальчик. — Я прилетел сюда в гигантской надувной штуке.

— Понимаете? — улыбнулась его мать. — Понятия не имею, почему он постоянно фантазирует.

— Что за надувная штука? — прошептала Хейвен Джордану. — Воздушный шар? Или дирижабль?

— Не скажу, — сердито буркнул тот.

Вид у него был все еще несчастный, когда полчаса спустя Хейвен с Йейном оказались рядом с ним и его матерью в очереди на такси. Дул пронизывающий, ледяной ветер. Он забирался в рукава пальто Хейвен. Девушка поежилась.

— Тебе хоть раз бывало так холодно? — спросила Хейвен, решив немного поболтать с расстроенным мальчиком.

Он презрительно фыркнул, а потом вытащил из кармана свою видеоигру и отвернулся.

— Джордан! — упрекнула сына его мать. — Нельзя вести себя грубо!

— Отстань от меня, — проворчал тот.

— Все нормально, — заверил женщину Йейн. — Уже поздно, и все мы устали.

Когда подъехало такси, Хейвен уселась на заднее сиденье и прижалась к Йейну. Она старалась прогнать страх, грызущий ее сердце. Машина помчалась по Манхэттену. На глазах у Хейвен начали вырастать дома на другом берегу Ист-Ривер. Наконец они встали по обе стороны от шоссе — чудовищные тени, озаренные яркими огнями. Прекрасный, но отнюдь не безопасный город. Такси неслось по Нью-Йорку, а Хейвен мерещилось, что за ней следят. А когда они проезжали облетевший Центральный парк, ей стала мерещиться засада. На пути машины могло возникнуть препятствие. Тогда завизжали бы тормоза, а из-за покрытых снегом деревьев вышел бы человек в черном. Хейвен прижалась щекой к плечу Йена, к мягкому кашемиру его пальто. Они благополучно прибыли к месту назначения — грандиозному зданию с двумя башенками, стоявшему к западу от Центрального парка. Хейвен и Йейн торопливо вошли в подъезд дома с гордым названием «Андорра». Девушка подняла воротник пальто, а Йейн низко опустил козырек бейсболки, чтобы спрятать лицо. Поднявшись на семнадцатый этаж, они постучали в дверь.

— Здравствуйте! — радушно улыбаясь, пригласила их Френсис Уильямс — бодрая, подтянутая блондинка лет тридцати с небольшим. Она стояла на пороге своей громадной квартиры в старенькой фланелевой пижаме. Вид у нее был, как у простолюдинки, которой по наследству достался дворец. — Как я рада, что вы приехали! В моих хоромах порой очень одиноко!

— Йейн, познакомься с Френсис, моей… — Хейвен запнулась. — Кем мы друг другу приходимся?

— Четвероюродными сестрами — минус одна жизнь, — подмигнула ей Френсис.

Они познакомились полтора года назад, когда Хейвен пыталась узнать о своей прежней жизни в теле Констанс Уитмен. С изумлением она обнаружила, что у Констанс на Манхэттене осталась дальняя родственница. Однако настоящим потрясением для нее стало то, что Френсис досталась по наследству квартира родителей Констанс. В последний раз они общались после мнимых похорон Йейна. Хейвен позвонила Френсис, и та отнеслась к ней, как к давно пропавшей родственнице.

— Рад с вами познакомиться, — произнес Йейн, сняв бейсболку.

— О-о-о, какой красавчик! — театрально прошептала Френсис на ухо Хейвен. — На твоем месте я бы в него тоже вцепилась. — Она повернулась к Йейну и протянула ему руку. — Ты не представляешь, как я была счастлива узнать, что ты не погиб при пожаре. Теперь мы все можем любоваться твоим прекрасным лицом.

— Благодарю за комплимент, миссис Уитмен, — сказал Йейн, целуя ее руку.

Она явно не ожидала, что он ей подыграет.

— Просто очаровашка! — заявила она Хейвен. — Прошу тебя, Йейн, называй меня Френсис. Хейвен рассказала мне, что случилось. Сюжет для сентиментального романа — да и только! Надеюсь, ребята, вас не коробят мои шутки?

Йейн рассмеялся.

— Ни в коей мере.

— Огромное спасибо за то, что ты позволила нам остановиться у тебя, — добавила Хейвен. — Ты — единственный человек в городе, кому я доверяю.

— К тому же трудно найти номер в отеле. Ведь здесь, в Нью-Йорке, один из вас считается умершим, — кивнула Френсис.

— А еще сложнее сделать это, когда оба — банкроты, — усмехнулась Хейвен.

— А, ладно, — отмахнулась Френсис от разговора о деньгах. — Я бы все отдала, чтобы стать юной, нищей и влюбленной. Я за свои деньги могу покупать только юристов и золотодобытчиков. А вам надо наслаждаться своей бедностью.

— Вот в чем я пытаюсь убедить Хейвен, — подытожил Йейн.

— Если так, то ты кое-чему успел научиться за последнюю сотню жизней, — прощебетала Френсис.

Йейн пристально посмотрел на Хейвен. Он будто безмолвно спросил: «Что ты ей такое рассказала?»

Хейвен ответила ему улыбкой: «Не все». Она просто привнесла в жизнь Френсис романтизм, по которому та тосковала.

Френсис, шаркая шлепанцами, побрела по коридору. Йейн и Хейвен устремились за ней. На стенах висели картины, собранные многими поколениями Уитменов. Хейвен мельком взглянула на акварель, которую мать Констанс Уитмен приобрела во время поездки в Рим в тысяча девятьсот двадцать четвертом году. Неожиданно она услышала крики в одной из комнат. В первый момент ей показалось, что там включен телевизор, но три голоса были ей знакомы. Ссорились Констанс и ее родители. Предметом разногласий являлся молодой человек по имени Этан. Хейвен сжала руку Йейна, и шум стих. Прошлое и настоящее смешались в громадной квартире.