Максим Пачесюк - Гринвуд

— Эй, баронет, ты, наверное, ужасно горд своими родителями?

— Баронет?

— Ты, ты. Это наследный титул твоего отца.

— Да, горжусь!

— Так может, поддержишь честь титула? Давай устроим дуэль, только ты и я. Что скажешь?

— У нас вроде уже как была одна, и я тебе рожу нафаршировал свинцом.

— Не очень то она честной была.

— И кто в этом виноват?

— Ладно, ладно. Давай устроим честную. Обещаю не жульничать.

— Поцелуй меня в зад.

— Не по благородному как-то.

— Тебе подойдет.

— Хватит, — перебил их Финли. — Никто тебе не поверит демон. Придется тебе нас штурмом брать. 

— Хочешь повеселиться?

— Хочу ответов. Меня достало выуживать информацию по крупинке. Рассказывай все.

— Ну, одно другому не мешает. Пошли, поможешь мне передвинуть бочки с порохом. — Всего бочек было три, и чтобы не оставлять ничего врагу, две из них перетащили в самые просторные комнаты, а одну оставили в мастерской. — С твоим отцом я познакомился в восточных колониях. Тот еще был сорвиголова. Нет, перед боем он никогда не пил, да и солдат в строгости держал, они, конечно, мародерствовали, но никогда не насиловали. Ты не морщься. Война — всегда зверство. Она одновременно обнажает в людях и лучшее и худшее. Я там и был по этой причине. Где зверство, там и бесы. А иногда отдельно взятый раджа устраивал кровавый ритуал, чтобы призвать дэва на наши головы. Демона. По сути, я не служил, но по бумагам был приписан к лучшей роте легкой пехоты в армии. Командовал ей твой отец.

— Лучшие мародеры?

— Воин и мародер — почти одно и то же. Солдат обязан мародерствовать, если хочет выжить. К чести твоего отца будет сказано, его людей никогда не пороли. — Ведя разговор, Финли раскладывал возле бочки с порохом палаши и сабли, нагромождал вокруг ружья, да рассыпал инструменты. — Пошли за дровами. Единственным его пороком было то, что он ни одной юбки не пропускал.

— Да…, не это я хотел об отце услышать. Впрочем, в этом он на тебя похож.

— Эй! А сам-то в бордель не ходил?

— Дальше рассказывай.

— Одно время квартировали мы в Бурапхатаме. Там то, он и встретил леди Хейли. Она была приемной дочерью губернатора — лорда Аламейна из Бунов. Добрейший был старик. Одни поговаривали, что она его незаконнорожденная дочь, да только не было в ней и толики их крови. Буны, будь то мужчина или женщина все маленькие, щупленькие и добродушные.

— Погоди, разве Буны не силачи?

— Да, наследственная магия Бунов — магия силы. Неофициально их еще лордами и леди силы называют. Но именно из-за нее их мускулы не особенно то и развиваются.

— То есть, силачи маленькие, а самые быстрые тогда? Жирные что ли?

— Нет, насколько я помню. Не перебивай. Другие говорили, что она его любовница. Эту мысль ты уже слышал. Тоже врали. Слишком уж честные ребята эти Буны. На них, да еще на Стилстоунах и держалась империя.

— Стилстоун, это же последний премьер-министр?

— Да, лорд стали, а официально герцог Уэксборо. Но мы не об этом. В общем, папаша твой заинтересовался этой девушкой. Дома по нем уже сохла парочка титулованных леди с богатым приданным, так что не думаю, что он был тогда серьезен. Но девушка оказалась не так уж и проста. Нарвался его корабль на рифы. Когда я покидал колонии, она все еще была с ним холодна, а он только перестал кутить и совершенно бросил пить.

— Покидал? А я когда родился?

— Через три года я вновь их встретил. Мы организовывали вывоз детей малоимущих джентри, из-за линии фронта, а отец твой командовал защитой одного из участков баррикад вокруг Окенхолтского порта. Все случилось неожиданно. Повстанцы дали нам слово, что не нападут, если мы уберемся в течении трех дней.

— И?

— А ты не знаешь? Не преподавали вам этот отважный маневр на истории революции? — неожиданно зло спросил Финли.

— Окенхолтский прорыв?

— Именно. Повстанцы ударили по самому защищенному участку ночью. Они использовали какое-то хитрое алхимическое зелье. Когда пузырек разбивался, оно испарялось. Солдаты выкашливали легкие кусками и в страшных муках валились замертво. Уцелели только маги, успевшие защититься. Но повстанцы были вооружены первыми револьверами, а у нас были старые мушкеты и винтовки. Кроме того за нами были дома, с женщинами и детьми. Семеро моих братьев пало, офицеров перебили. Я бросился к домам, чтобы предупредить о прорыве. — Руки Финли начали дрожать, как дрожали они в тот день.

— Я бежал и кричал, чтобы уходили, но сонная толпа была слишком медленной. Я убил первых добежавших повстанцев палашом. Мне хватало скорости уворачиваться от пуль. Рядом со мной внезапно возник твой отец. Он тоже был чертовски быстр в тот день. Ребятишки постарше кинулись нам на помощь. Их убивали быстро. Был там один, он вырывал камни из мостовой и бросал их, со скоростью пушечных ядер. Он продержался не многим дольше. А потом пришла твоя мама — беременная женщина с огромным пузом. Она пускала цепные молнии. Слабые, они не убивали, но быстро выводили из боя пятерых, а то и шестерых. Но их было слишком много.

Твоя мама…, она получила пулю в живот. Тебя только чудом не ранило. Когда мы опомнились, толпы уже не было, повстанцы обошли нас и погнали их к воде, убивая всякого отставшего, будь то взрослый или ребенок, а на улице остались только мы, да куча трупов. Твоя мать умирала, а отец был сильно ранен в бедро. Помню, еще жалобно мяукал случайно покалеченный котенок.

За нами стоял крик убегавших и яростный клич повстанцев, я хотел было броситься им на помощь, но меня остановил твой отец. — Вторая волна! — крикнул он и указал на улицу впереди. — Ребенок, спасите его, — попросила твоя мать.

Я хотел помочь, оттащить ее, но она не позволила. Она попросила прощения у Кейдена и рассекла заклинанием свой живот. Всю магию, всю жизненную силу, что в ней оставалась, она выпустила в твоего отца. Это не излечило его, это просто давало ему шанс выжить, но он рассудил иначе. Я хотел оспорить, но он был прав. С его ногой ему далеко не уйти, а я уже держал тебя на руках. Поспешил, чтобы ты не задохнулся. Возможно, если бы он достал тебя, то был бы жив. — Финли досадливо поморщился от выступивших слез, а Лиаму слезы уже давно прочертили ручейки на щеках. Он был горд. О, как он был горд своими родителями!

— Вот так и тогда. Ты даже не закричал, когда я шлепнул тебя по заднице. Только вздохнул. От чего-то ты был весь синий, кроха, появившийся на свет раньше времени. По тому урагану, что поднял твой отец на той улице, я окончательно убедился, что он намерен умереть. Я отдал ему свой палаш. Я не имел на то права, но в железяке была прорва силы Месячных братьев. Говорят, что это навлекает беду. Возможно, именно поэтому я и получил тогда три пули в спину. Выжил только чудом. В того покалеченного котенка вселился дух. Он меня и вылечил.