Максим Пачесюк - Гринвуд

— Чего скис? Скоро приедем.

— Жрать охота, — соврал Лиам.

— Приедем, пожрешь. А через неделю будем в Ализонии, потом в Султанате, еще через две-три в Бримии. В Новой Бримии.

— Ты бывал на Диком?

— Ни разу. Я же говорил.

— Почему ты считаешь, что нам там будет хорошо?

— Потому, что здесь плохо.

— Мы можем остаться в Султанате. Там ведь магов не преследуют.

— Зато обрезание всем делают.

— Что делают?

— Крайнюю плоть обрезают.

— Где?

— Там. — Финли указал взглядом.

— Там!? Надеюсь мы надолго не задержимся в той стране.

— Ты же раньше не ныл. Что с тобой стало?

— Порыжел.

— Рыжие, они…, удачливые. Так что бросай это дело. Вон, уже село видно. Здесь таверна большая и дешевая. Снимем комнату и можешь ныть, сколько угодно, а я отправлюсь в город, поищу нам судно.

— А я?

— Будешь деньги сторожить. Если меня три дня не будет — снимайся и уходи. Попробуй найти Грэга. Или бордель, в названии которого есть слово лиса. За пароль «джин с вишенкой» тебе помогут, но на всякий случай не говори, что маг.

В одном Финли оказался прав. Его рыжая шевелюра отвлекала. И постояльцы, и гости трактира все по несколько минут пялились на рыжего. Лиаму было неприятно, и поэтому он маялся в комнате на чердаке и никуда не выходил. Дуги смылся куда-то проказничать и приперся уже под ночь.

— Ты бы хоть поужинать спустился. Говядина у них ничего, да и пиво вполне приличное.

— Ага, спустился бы, а кто сторожить будет? — Лиам пнул ногой злосчастную сумку с драгоценностями.

— Хочешь, я постерегу?

— Ах, какой ты добрый! А раньше тебя где носило!

— Не хочешь, как хочешь…

— Стой, погоди, я погорячился. — Лиам забросил сумку под кровать с соломенным матрасом. — Стереги. — Он выскочил из комнаты раньше, чем фэйри успел возразить.

Внизу было полно народа. Сельский люд стекался, чтобы вдрызг набраться дешевого джину. Постояльцы им тоже не брезговали, но предпочитали дефицитный нынче ром и прекрасное пиво. А еще и те и другие пришли поглазеть на местную красавицу. Девушка появилась в заведении всего несколько дней назад, и доход трактирщика подскочил почти в два раза.

Увидев ее, Лиам сменил свое мнение о рыжих. Ее голова будто горела красным пламенем, только это были настоящие пышные кудри не стянутые ни лентами, ни заколками. Лицо было усыпано мелкими веснушками, особенно маленький правильный носик. Он очаровал Лиама. Хотя возможно, это была заслуга широких бедер под простой короткой юбкой, или же глубокого выреза блузки. Кстати, там тоже были веснушки.

Характер у девушки был огненным, как и цвет волос. За вечер она дважды врезала деревянным подносом по голове наглецам, что осмелились шлепнуть ее по заднице, и вылила бокал эля на голову наглецу, отпустившему в ее адрес неприличную шуточку. А главное, никто ее за это не отругал, наоборот, каждый раз толпа ликовала и улюлюкала, а трактирщик считал прибыль.

Лиам и сам приговорил за ночь пять бокалов светлого. Чувствовал он себя на удивление трезвым. А народ помаленьку хмелел и разбредался по домам. Одного постояльца трактирщик унес наверх, а нимфа летала между столиками, пока дружки не вынесли на улицу последнего ханыгу.

— А ты, рыжий, чего сидишь, особое приглашение надо? Я спать хочу, — заявила она Лиаму, а тот возьми да ляпни.

— Пошли…

— Ах ты, сопляк!

— Стой, стой, стой… — Но поднос уже летел ему в лицо. Перехватить его труда не составило. Девушка рванула обратно. Не тут-то было, Лиам держал его крепко. — Шутка, я пошутил.

— Не дорос еще, чтобы так шутить, молокосос! — Лиам поднялся, и девушке пришлось задрать голову, чтобы смотреть ему в глаза.

— Мне семнадцать.

— Врешь.

— Честное слово.

— А, ну тогда прощаю, — она настойчивее потянула поднос и Лиам пустил.

— Тебя как зовут то?

— Таллия, — бросила девушка уходя.

— А я Лиам, — но она не обернулась, скрылась на кухне. Лиам поднялся наверх с бурей в груди.

— Не надо! Я тебя прошу.

— Ты чего, Дуги.

— Не время сейчас влюбляться, и вообще от любви, одни неприятности.

— Что ты несешь?

— Светлые фэйри, а я им достаточно долго пробыл, чувствуют любовь. Лично я дурачков жалею.

— Какую любовь?

— Это ты мне скажи. Вчера вернулся, словно на крыльях. Я думал к утру пройдет, но, похоже, не полностью.

— Ну ладно, девушка тут пиво разносила…

— Святые небеса, аж засветился весь… — фэйри сокрушенно закрыл ладонью глаза. — Это ж кабацкая девка.

— Которая не дает никому к себе приставать. Мне за одну шуточку чуть не врезала.

— Сиди здесь, а я ее проверю.

— А завтрак?

— Обойдешься. — Дуги рубанул глефой воздух, дабы придать своим словам важности. — Дверь открой, — сказал он уже в обличии кота.

Матеря Лиама про себя лопухом, идиотом, простофилей и так дальше, Дуги спустился на первый этаж. На кухне орудовала толстая женщина, а трактирщик сам обслуживал постояльцев за завтраком. Никакой писанной красавицы не наблюдалось. Пришлось побегать, послушать, чтобы узнать, что Таллия появляется только вечером, в самый разгул веселья, а живет она у старухи Хельги. Дуги смиловался над Лиамом и позволил ему позавтракать, после чего отправился к дому Хельги.

Девушка показалась только после обеда — она злостно пнула подвернувшуюся курицу и выдала фразу достойную самой грязной портовой шлюхи. Тем не менее, она с заботой относилась к старушке и не позволила себе помогать. Покормила кур и кролей, взялась за стирку. Было видно, что работа ей не по душе. Да что там видно, она все время бормотала это себе под нос, если Хельги не было рядом.

На всякий случай, Дуги наблюдал издалека, но при этом ясно видел, что девушка не красавица. Нет, фигурка ничего так, но вот лицо, какое-то тусклое, даже серое, а копна волос похожа на всклокоченный стог сена. Это ж как Лиаму нужно было надраться, чтобы эта девушка засела у него в сердце. Дуги успокоился. Вечером он остался сторожить ценности, отпустив Лиама оценить девушку на трезвую голову. Как оказалось зря.

— Привет Таллия.

— Привет, рыжий, пива?

— Давай. — Для Лиама она блистала еще краше вчерашнего.

— Ну, давай, давай! — Местные с одним из постояльцев устроили состязание в силе.

Плотный, невысокий крепыш укладывал на правую руку одного крестьянина за другим. Дольше всего он провозился с кузнецом, но уложил и его. Лиам заметил, что Таллия время от времени посматривала на веселую компанию. Но желавших больше не находилось. Побуждаемый непонятно какими чувствами, Лиам направился к столику.

— Можно попробовать?

— Тебе? — на миг компания, замерла, а потом разразилась дружным хохотом.

— Тихо. Молодой человек имеет право попробовать. — Крепыш подмигнул. И уже тише добавил, когда Лиам обхватил его крепкую руку, а рефери из селян выровнял их локти. — Покажи ей на что способен…